Притворись, что мы вместе

– Кто информацию слил? Никак Асрян?

– Между прочим, это твоя единственная подруга и, что самое важное, – гораздо более трезвый человек, чем ты.

– Что правда, то правда… Мам, ну я сейчас вообще не в кондиции в прения вступать. Давай потом.

– Все же ты уже имеешь опыт, пусть и небольшой. Два сертификата. Могла бы попробовать в частную клинику устроиться. Для матери и замужней женщины это гораздо больше подходит, чем ваша ужасная организация.

– Хорошо, мам, я поищу, поищу. Что в саду?

На этой теме тон ее голоса резко менялся с укорительного на восторженный.

– Ой, пришла за ней – едва смогла утащить домой! Вся в подружках, делах, интригах… Прямо черт в юбке! Кстати, сегодня уже полгруппы не пришло: опять какой-то вирус, так что готовься.

– А что готовиться? Больняк все равно не взять: в приемнике меняться уже совсем не с кем. Все ушли на фронт, как говорится, – кто в запое, кто уволился, кто в декрете.

– Ну, значит, как обычно, я на посту.

– Как обычно, как обычно…

Она вырулила из кухни уже без передника и поварешки. Мы с Катькой валялись в прихожей прямо на паласе: Катьке просто так нравилось, а мне было не встать.

– Лена, я домой собираюсь уже… Тебе еще как-нибудь помочь?

– Нет, спасибо. Ты и так выручаешь.

Мама начала одеваться. После правого сапога возникла пауза.

– Лен, не хотела тебя расстраивать… Сегодня я тут опять ночевала. Не дождалась. А он трубку не брал.

– Снова пьяный приперся? Во сколько?

– Не знаю. Я на часы не смотрела. Мы уже спали с Катей. Я ее в гостиную вместе с собой забрала. Не шумел, слава богу. Зашел и тут же завалился. Утром еле на работу встал. Лен, ты не отчаивайся пока, попробуй все-таки с ним еще поговорить. Или с родителями. Ну что же он так: молодой, умный, с образованием, а жизнь тратит на что – непонятно.

– Мам, уже много раз говорено и с ним, и со свекровью – телега не двигается. Господи, даже не позвонил, гаденыш, и ты тоже не позвонила.

– Так что тебя дергать? Нет смысла, ничего бы не изменилось.

– Ладно. Спасибо тебе. Буду справляться как-то.

– Когда дежуришь?

– В субботу.

– Понятно. Если что, буду готова. Я пошла.

– Пока.

Я кое-как поднялась с пола. Катька теперь висела у меня на спине и не собиралась слезать. Вместе со своей ношей я закрыла дверной замок и двинулась на кухню.

Черт, интересно, что же нас сегодня вечером ждет?

Мысль резко испортила приятное расслабление. Включилось вошедшее за последние годы в привычку тревожное мозгокопание. Я припала к окну и стала выискивать на стоянке синий «Форд». Машина оставлена свекровью в довесок к квартире. Нашего авто не наблюдалось, что являлось неплохим знаком: за рулем, значит, сегодня сильно не напьется, хотя последнее время и это препятствие устранялось различными способами.

Несколько звонков на мобильник – без ответа. Я продолжала пялиться в окно, ожидая неизвестно чего, а маленький ленивец за спиной что-то высвистывал бурным бессвязным потоком прямо мне в ухо.

Наверное, виновата я. Хотя бы себе самой надо наконец признаться, что никаких бурных эмоций, а тем более глубоких чувств, Вовка не вызывал с самого начала. А зачем замуж-то вышла, а? Типа расчет… ну да, именно, что типа…

Ладно, тоже на себя не наговаривай. Столько лет вместе: родной запах, родной голос, руки.

Ведь это так. Так было. Конечно, было. Даже есть сейчас. Если особенно не вспоминать про историю с Петькой.

Хотя, блин, это просто сумасшествие! Ты точно спятила, Елена Андреевна. Какая история с Петькой? Что было-то? А, господа? Не смешите!

Может, я не тот человек, который ему нужен? Именно… Не для него. Вот в чем причина. Всего лишь не чувствует рядом со мной комфорт и удовлетворение. Давно ведь все это уже тянется, еще с самого знакомства… Поступила сама на бюджет, окончила, несмотря на Катьку, без академки. А он ведь на платном учился, как потом выяснилось. На работу сама устроилась, а его маман за ручку приводила каждый раз. Хотя ведь просила ее: ну пусть хоть что-то сам, так нет – нате квартиру, нате машину, нате работу. Все что-то злится, чем-то недоволен. И самое главное: ребенок ничего не изменил – только хуже стало. Конечно, Катьку он по-своему любит, в меру врожденного эгоизма и лени… Ладно, надежда умирает последней. Совсем запуталась…

Мы переползли в гостиную и завалились на диван. Катька все вертелась, сопела, торопливо бормотала про садик, про Ваську (господи, это кто?). «Василий сегодня нагло вырвал заколку из волос. Было очень больно».

Вот сволочи мужики.

Вечер катился дальше. Я переместилась в спальню. Вечерние мероприятия прошли как в тумане: книжка, сказка, «мамуся, я тебя люблю», «и я тебя тоже, котенок» – когда мамы немного, она оказывается ценным элементом. Сквозь сон прорезался звук открываемого дверного замка. Моя ночная тень молниеносно пришла в сознание и сгруппировалась, я быстро переложила ребенка в детскую кровать. Послышалось тяжелое сопение. Передвижения за дверью были явно беспорядочны, попытки снять обувь и повесить куртку пришлось повторять несколько раз. Слава богу, мебели в коридоре почти нет – рушить нечего. Раздумывать ночью над новым сценарием не получалось, так что все пошло по старому. Я осторожно высунулась из спальни.

– Вовка, ну ты что опять? Уже двенадцать часов.

– У Смирнова днюха была. Мы в «Калине» отмечали, ммммммххрррррррр… У нас пивка там нет?

Началось маятникообразное перемещение на кухню – в холодильнике пива не обнаружилось. Разочарование могло иметь совершенно непредсказуемые последствия.

– Блин, Ленка, а че пива нет?!

– Его нет, потому что сегодня оно отсутствует в нашем холодильнике. Ладно, давай ложиться. Мне завтра рано: Катьку в сад, потом к восьми в больницу.

– М-м-м…

Вовка, не оставляя надежды на чудо, стоял перед открытым холодильником и пытался разглядеть за кастрюлями параллельную реальность, состоящую исключительно из пивных бутылок. Но тщетно. Я поскорее ретировалась в комнату. Спать хотелось до невозможности, желание вновь оказаться в горизонтальном положении и забытьи перебивало любые, даже самые отрицательные эмоции. Уже засыпая, я слышала возню в ванной и несколько более бодрое, чем двадцать минут назад, передвижение по коридору. В итоге заснуть так и не удалось. Тело материализовалось в спальне, и по тембру мычания я поняла: сейчас начнется мучительное пьяное приставание. Вовка полез под одеяло. Запах был невыносим – одна мысль о сексе с ним превратила меня в разъяренную гориллу. Однако справиться с почти двухметровым мужиком, пусть и утратившим координацию, было нелегко.

– Лена, ну че… Ну че… м-м-м-х-х-х-р-р-р…

В конце концов именно водка оказалась моей союзницей, и минут через двадцать домогательства прекратились. Мирный храп рядом дарил временный покой. Я отодвинулась на самый краешек постели, поближе к детской кроватке, и укрылась одеялом с головой. Не помогало: сна не было ни в одном глазу. Вспомнила, как это случилось. Как я лишилась невинности. Где-то в начале первого курса, будучи у Вовкиных друзей на даче и не совсем трезва, Сокольникова Елена Андреевна, студентка медицинского университета, решила наконец, что пора уже одним махом разобраться с двумя затянувшимися проблемами.

Первая проблема – Сорокин ухаживал за мной, довольствуясь легким петтингом, уже больше полугода, что в современный период человеческой истории казалось странным, даже неприличным явлением, которое в целом объяснялось только молчаливой и угрюмо-постоянной натурой Вовки.

Вторая проблема: девственность в семнадцать лет на пороге нового тысячелетия уже не имела никакой ценности и являлась тяжелым аллергическим заболеванием по мнению всех одногруппниц – позор.

Это случилось в маленькой темной комнате на старой тахте, но случилось как-то не так, как-то обычно и предсказуемо, в полном соответствии с Вовкиной «эмоциональностью». Промелькнуло легкое приятное волнение – ни восторга, ни безумных чувств и небывалых ощущений. Думалось тогда, что это просто только начало и все еще у нас впереди. Но со временем мало что изменилось: мне не хватало смелости что-то подсказать, а Вовке же, вероятно, не хватало опыта и нежности. Но надежда все равно оставалась: умные дамы говорили, что самое главное случается с женщинами чаще после родов, тогда и желания сильнее, и ощущений гораздо больше. Теперь уже не состыковывались две вещи – ребенок есть, но в постели ничего не изменилось. Хотя теперь я знала, что такое оргазм, и пусть никто из особ женского пола не упирается в вопросе самостоятельного решения этой проблемы.

Чем на сегодня вы живете, Елена Андреевна? Теперь есть Катька. Есть свой дом. Теперь есть работа, о которой так мечтала, – каждый день открывать двери родной больницы, здороваться с врачами, говорить на их языке, понимать их, вникать во все то, о чем думают и что чувствуют только они, одним словом, уметь лечить людей.

Что же, дорогая. Человек не может иметь все в этой жизни, слишком много в твоем списке под словом «есть», так что не дергайся и надейся на лучшее. Русь-матушка алкоголизмом больна давно и неизлечимо. Другие как-то живут, и ты тоже переживешь. А что до постели, то эту проблему решить не трудно, только не гадь, где работаешь.