Happyend

Happyend
Даша Берег

Счастливый конец – не обязательно торжество добра и победа над злодеем, а поражение – не всегда драма. В каждом дне, в каждом маленьком событии таится свой хэппи-энд – будничный, рутинный, часто никем незамеченный. Герои коротких рассказов – обычные люди, которые взрослеют, ходят на работу, любят, расстаются, усваивают жизненные уроки и ищут себя. После каждого маленького хэппи-энда для них начинается новая история, но неизменным остается только одно – все будет хорошо. Так, или иначе.

Carpe diem

Настя одернула рукава нового плаща, пристегнула ремень безопасности и улыбнулась. Она так любила пятницы, что почти не расстроилась из-за испорченной блузки. Симпатичный незнакомец, проливший на нее в кофейне смузи, мило извинялся и предложил подбросить до работы, а там, в шкафчике, ее ждала сменная одежда. Все складывалось замечательно.

В конце рабочей недели Настя позволяла себе обед в местах, поприличней офисной столовой. Она любила находить новые, интересные ресторанчики, и все утро обычно зависала в телефоне, исследуя карту и прокладывая маршрут. Не слишком пафосно, не слишком просто, не больше двадцати минут пешком, не больше тысячи за обед и не попсовая сеть – лэйблы Настя уважала только на одежде. В эту пятницу ей приглянулась кофейня со странным, некофейным названием «Carpe diem», находящаяся в максимальных двадцати минутах от Настиной работы. По-хорошему, обед ей не светил вообще – накопилась гора документации, и сдать надо было к вечеру, но название кофейни интриговало и заманивало.

Лови момент.

«Успею», – подумала Настя и отправилась ловить. Улов оказался знатным – красивый мужик и оранжевое пятно на блузке. Первое перевешивало.

Насте нравилось верить в возможность случайных романтических встреч и, окрыленная, она разрешила оплатить свой чек и довезти до работы. Автомобиль у незнакомца был добротный, но всю романтику испортило детское автокресло на заднем сидении. Настя не подала вида и, пристегиваясь, дружелюбно улыбнулась. Ну и ладно. Блузка была старая – не жалко, главное, плащ от Майкла Корса не пострадал. Она потеряла интерес к незнакомцу, который всю дорогу оправдывался по телефону перед визжащим женским голосом, и прикрыла глаза, мечтая о том, как закончится рабочий день, она сядет в свою машину, включит любимый плейлист, и…

Когда Настя открыла глаза, голос продолжал что-то орать из трубки, которая теперь почему-то валялась на полу салона. Противно пищала сигнализация. Тикало в висках. Настя попробовала поднять руки, но ее словно прикрутило к сидению.

«Заснула я, что ли?» – подумала она, и повернулась к водителю. У того не было половины головы. Настя что-то невнятно промычала и еще раз попробовала поднять руку, чтобы посмотреть время, но снова не получилось. Впрочем, циферблат видно было и так – без пяти минут два. Скоро кончится обеденный перерыв, а она зачем-то сидит в чужой машине.

«Что ты молчишь? Ты нас предал, предал!» – визжал голос из трубки.

Конечно, это же машина незнакомца из кофейни, и его истеричка-жена в телефоне. Как там звучало название?

– Карпэ диэм, – проговорила Настя вслух пересохшими губами и снова перевела взгляд на водителя. Вместо верхней части головы у него была серо-красная каша. Такая же каша была размазана по всему салону и самой Насте. Пахло кровью. Она посмотрела на рукав своего белого плаща – он стал грязно-красным, а ближе к манжету прилипло что-то, напоминающее человеческий глаз. Настю вырвало. Машину окружили люди, и только когда у кого-то получилось открыть дверь, она смогла закричать.

***

– Вам очень повезло, – в очередной раз сказал ей полицейский. Настя сидела в больничном коридоре и давала показания. У нее не обнаружили ни серьезных повреждений, ни переломов, а плащ от Корса забрали медэксперты, впрочем, вряд ли у нее бы возникло желание повторно его надевать. Еще в машине скорой помощи ей вкололи лекарство, действие которого стало догонять только сейчас – она казалась самой себе посторонним наблюдателем, а случившееся в обед – просто красочно нарисованным мультиком, даже немножко смешным. Она добавляла ненужные подробности в свои ответы: что должна была доделывать отчет в обеденный перерыв, но сбежала в кофейню, что Carpe diem переводится как «лови момент!», а она ничего не поймала, что шеф – старый мудак, а нормальные мужики не пьют ягодные смузи и, тем более, не льют их на незнакомых девушек.

– Вы – Ивантеева? – спросил у нее очередной врач, проходящий мимо нее по пустому коридору.

Настя кивнула. Полицейские уже ушли, а она все продолжала сидеть на лавке, как забытая кукла.

– Вы зачем подписали отказ от госпитализации? У вас сотрясение мозга…

Врач бормотал это, привычно раздвигая ее веки большим и указательным пальцем. За очками его глаза казались совсем маленькими, словно Настя смотрела в бинокль задом наперед. Она захихикала. На бэйдже врача была нарисована смешная змея, пьющая мартини, и написано: Кондратюк Игорь Валерьевич, заведующий отделением.

– А Кондратюк Валерий Иванович из Перми – не ваш отец? – спросила то ли Настя, то ли лекарство, играющее в ней.

– Мой.

– И мой тоже!

– Настя?!

Глубокие заломы на лбу, очки, усы, борода с залысинами на щеках, как у отца, – брат Игорь.

– Настя! Как я рад тебя видеть! – он крепко, почти больно, схватил ее за руки, – Я же все соцсети перерыл, пытаясь тебя найти, а ты…

Настя с интересом уставилась на его ладони, пытаясь понять, были ли они на самом деле такими горячими, или же это ее руки превратились в лед.

– Правда?..

Никто до этого её не искал. Она никогда не была настолько кому-то нужной, чтобы ради нее что-то перерывать. Игорь… Сын отца от первого брака, уже взрослый, он часто бывал у них в гостях. Насте было лет шесть, и она все просила то катать её на шее, то подбрасывать в воздух, и пищала от восторга. Потом он завалил экзамены в институт и ушел в армию, отец умер, а Настя с матерью перебрались в Екатеринбург. Больше она Игоря никогда и не вспоминала, не то что – искать.

– Как же я рад тебя видеть! – повторил брат.

Белый рукав, ставший красным. Визги из телефонной трубки. Чужие руки, вытягивающие её из машины. Настя впервые за этот бесконечный день заплакала.

***

– Отец последний год пил по-черному, – рассказывала она пару недель спустя, – а как умер, там столько долгов его разных повылазило… Они же с мамой не были расписаны, фамилии разные. Мы и уехали.

– Про долги я знаю. Я их все выплатил.

– Игорь…

– Брось. Я не в обиде. Твою маму тоже можно понять. Я выплачивал их пять лет. Наверное, тоже мог сбежать, но не стал. Кто-то же должен был.

Настя закрыла глаза. Она привыкла жить в сугубо материальном мире – любила деньги, брендовые вещи, свою машину, любила в обед по пятницам воображать, что живет чуть лучше, чем на самом деле. С матерью отношения не ладились, друзья годились только для баров и караоке, мужчины попадались сплошь недоделанные, да и намного удобнее жить одной. А тут – Игорь, с его доброй улыбкой, вкусно пахнущим домом, приветливой женой и дочками-хохотушками. Уже в который раз, сидя на его кухне, она ловила себя на мысли, что с самого детства не была так просто, беззатейно счастлива. Словно она плыла в сером одиночестве, а потом в одночасье какая-то сила подняла ее наверх, в цветной, яркий мир, и она стала чьей-то сестрой, золовкой, тетей, стала кому-то нужной. Словно Игорь подбросил ее в воздух девчонкой, а поймал только сейчас.

Они сидели на кухне вдвоем и пили чай. От кружек шло приятное, обжигающее тепло, как от ладоней Игоря в тот злополучный день. За окном был холодный осенний вечер, из коридора доносились приглушенные голоса и смех, а Настя словно сидела посередине, на границе двух этих миров. И в тот, старый, идти совсем не хотелось.

– Знаешь, – сказала она, задергивая шторы, – может, и хорошо, что я села в ту машину.

***

Было уже темно, когда она припарковалась возле дома. Во всем дворе, кроме женской фигуры у фонаря, не было ни души. Настя закрыла машину и пошла к своему подъезду.

– Думала, я тебя не выслежу, да? – закричал женский голос ей вслед.

Настя сразу поняла, кто это – они сталкивались в полицейском участке, и та уже тогда сыпала непонятными обвинениями.

Голос из трубки.

– Заморочила ему голову, развалила семью, – продолжала жена незнакомца, с которым Насте так и не довелось познакомиться, – а потом и вовсе убила! Приспичило тебе покататься!

Настя хотела возразить, но слишком поздно увидела, что в руке у женщины было нечто, напоминавшее молоток.

– Катайся теперь, катайся! – закричала та и быстро, в пару ударов, разбила лобовое стекло у Настиной машины. Взвыла сигнализация.

– Дура! – завизжала Настя и, подбежав к женщине, бесстрашно вырвала у нее из рук молоток, оказавшийся металлической колотушкой для мяса.

Женщина была ненамного старше самой Насти. Как лишившийся волос Самсон, упустив колотушку, она сразу же сложилась пополам и начала рыдать, обхватив голову руками.

Настя смотрела на разбитое вдребезги стекло и была готова сделать тоже самое. В ней снова проснулась та, старая Настя, привязанная ко всему материальному, она вспомнила свой чудесный плащ и в бешенстве заорала:

– Да откуда вы свалились на мою голову? Одна лобовуху разбила, другой… всю голову!.. Я вообще не должна была быть в этой гребаной кофейне, и мужа твоего я видела первый раз в жизни!