Осколки наших душ

– Без газа, – внутренне закипая, с трудом сохраняю приветливый тон. – И приносите все вместе, чтобы не мотаться туда-сюда.

Так у меня будет время подслушать без лишних ушей.

– Ах, да. Зарядите, если не затруднит, – запоздало вспоминаю о телефоне.

Забрав его в полупоклоне, официант заверяет, что шнур обязательно найдется, и, наконец, исчезает.

Оставшись одна, откидываюсь на мягкую спинку дивана. Надеюсь, эти двое не успели обсудить ничего важного. Так и есть – отчетливо разбираю нытье Жанны.

– Коть, почему ты вечно опаздываешь? Хотели же еще зайти в магазин за сумкой.

Вот он, спонсорский пакет в действии. И накормить, и погулять, и побаловать подарками.

Мужчина непринужденно отшучивается, а Жанна продолжает выкатывать претензии. Интересно, это специальная тактика, чтобы вызвать чувство вины и получить больше? Или она зануда по жизни?

Не меняя упрекающего тона, Жанна ритмично накручивает локон на тонкий палец, и я замечаю на безымянном пальце кольцо. Серебристое, с темной вставкой по центру, довольно необычной – то ли ряд мелких камней, то ли эмаль. Мысль не успевает оформиться в вывод, когда взгляд соскальзывает к еще одному блику, в этот раз на руке мужчины, где красуется точно такая же серебристо-черная полоска.

У них парные кольца. Так это… ее муж?

От изумления рот приоткрывается сам.

Нет слов. Вот сука! У нее все есть. Зачем разбивать чужую семью?

– Прошу прощения, – с виноватой улыбкой официант возвращается к столу и принимается сбивчиво оправдываться. – Мы его подключили, и он звонит, не переставая. Определяется «детский сад»…

– Спасибо! – в панике хватаю вибрирующий в беззвучном режиме телефон. – Алло?

Какая же я эгоистка! И думать забыла о сыне. Его рано забирать, но вдруг что-то случилось, а я сижу тут и давлюсь страданиями вперемешку со злобой.

Волнений добавляет суровый голос воспитательницы:

– Татьяна Владимировна, срочно зайдите к нам. Ваш Вова подрался.

Глава 4

Такси выезжает на МКАД под мое нервное постукивание пальцами по дверной ручке. Кавказца за рулем это раздражает, как и просьба убавить громкость магнитолы. Пару раз он пытается втянуть меня в диалог, но добивается лишь односложных ответов.

Аккумулятор мобильного снова разряжен, и оставшись без связи, я извожу себя догадками. Почему Вовка подрался? Он же никогда не был агрессивным. Проявляется очередной скачок развития? Странно, если так. Для кризиса трех лет поздновато, а для переходного возраста, наоборот, еще слишком рано. Неужели сын чувствует назревающий разлад в семье?

Где-то на периферии сознания бьется назойливая мысль об отсутствии сообщений от Славки. Пока телефон работал, даже отбивка «абонент снова в сети» не пришла. Вдруг догадался, что я знаю о них с Жанной? И пытается отсрочить разговор? Или просто отключил мобильный, как делает во время генеральных прогонов? Покачав головой, отворачиваюсь к окну, за котором на горизонте виднеются красногорские высотки. Не хочу думать о Славке. К черту все на свете, сейчас важнее сын.

В здание детского сада я вбегаю на трясущихся ногах и сразу же замечаю Вовку с цветным пластырем на щеке. Скрестив руки на груди, он с гордо вскинутым подбородком смотрит на воспитательницу. Через два стула от него нахохлился Артем с огромным фингалом под глазом.

– Мальчики, как же так? – ахаю я, недоуменно разглядывая то одного, то другого. – Вы же дружили…

– Он ударил Лику, – хмуро поясняет Вовка, и я чувствую, как меня переполняет гордость.

Наверное, это неправильно, и другая мать предпочтет отчитать, но я не могу ругать за то, что он встал на защиту слабого.

Воспитательница принимается объяснять, как важно отстаивать свою точку зрения словами, но для сына это не аргумент.

– Папа сказал, что девочек бить нельзя.

Спасибо Славке и на этом. Хоть чему-то хорошему научил.

– Она мою маму обозвала, – обиженно бурчит Артем. И цитирует дословно – матом.

Одна из нянечек хватается за сердце, я закашливаюсь, у воспитательницы багровеет лицо.

Надеюсь, Вовка не успел нахвататься от Лики подобных выражений. Надо бы встретиться с ее родителями, пока она всю группу не просветила.

Неловкая пауза затягивается.

– Тём, так говорить нельзя, – наконец выдаю я, присаживаясь на корточки рядом с ним. – Ни о маме, ни о ком-то другом. Ей будет приятно узнать, что ты не позволил ее оскорбить. А потом она расстроится, потому что ты подрался с другом.

– Мы почти помирились, – вклинивается Вовка. – Тёма мне пластырь с Суперменом дал. А Лика нажаловалась, и нас увели с площадки.

– Татьяна Владимировна, – воспитательница ненавязчиво обращает внимание на себя. – Мы пригласили детского психолога и завтра обсудим с ней этот инцидент. А пока не могли бы вы забрать Вову домой? Во избежание нового конфликта.

Что за дискриминация? Он же не виноват.

– Считаете его зачинщиком? – разгон от понимающей матери до злобной стервы составляет долю секунды.

Жаль, дети рядом. Я бы хлестче Лики выразилась.

– Нет, – с усталым вздохом воспитательница потирает лоб. – Я и Артема попросила забрать, но пока некому. Мать работает до вечера. Отца нет…

– На вашем месте я бы в первую очередь обратила внимание на Лику, – поднявшись, протягиваю руку сыну, с которого после драки даже не удосужились снять ветровку. – Идем, Вов. Купим тебе мороженое.

Тот радостно подскакивает со стула и, пользуясь случаем, старается выторговать себе чипсы.

По дороге к магазину я выпытываю подробности ссоры и все больше укрепляюсь в намерении присмотреться к родителям Лики. При встрече оба кажутся интеллигентными, но кто знает, что творится к них дома? На первый взгляд и Славка – примерный семьянин.

Не желая переключаться на мысли о муже, с удвоенным энтузиазмом расспрашиваю Вовку:

– Вы вроде расстались с Ликой?

– Да, но она захотела вернуться, – перепрыгнув через лужу, сын балансирует на мысках, чтобы не забрызгать меня.

Это подкупает. Мой маленький джентльмен.

– Ты согласился?

– Нет. С Катей интереснее. Ей брат комиксы привозит.

– Не согласился, и все равно заступился? – пытаюсь сдержать порыв и не поощрять вредной едой, но не справляюсь: – Ладно. Будут тебе чипсы.

Возьму органические, из батата. Чем не компромисс?