Клянусь тебе в неверности

– Я встречусь с тобой. – спокойно отзывался Матвеев, не обращая никакого внимания на мою попытку его упрекнуть. – Если уж ты так настаиваешь. – я снова закатила глаза. – Тем более, что нам действительно есть что обсудить.

Я оторвала телефон от уха и внимательно посмотрела на экран. Словно убеждая себя, что этот разговор – не галлюцинация. Внутри бушевало горячее раздражение. Закусила губу.

Наверное, если бы его компания не была гораздо масштабнее, чем моя. Если бы ее обладатель не имел обширных связей в этой отрасли. Если бы при должном желании не обрел шансов стереть меня в порошок, и сверху присыпать пеплом несбывшихся надежд на развитие. Если бы не все это – сейчас я бы сказала пару нецензурных слов обладателю бархатистого баритона из трубки, а еще показала бы неприличный жест. К обеду бы забыла уже его имя.

Но здравый смысл заставил гордость трусливо забраться под стол.

– Хорошо. – сухо выдала я, и буквально услышала его ликующую улыбку.

– Я, знаешь ли, занят сегодня. Не уверен, что смогу найти время на встречу с тобой. – скопировав мой деловой тон, отозвался мальчишка.

Сначала я возмущенно открыла рот, а потом стиснула челюсть.

– Ладно, Мирра. Времени и правда в обрез. – перестав устраивать цирк, продолжил. – Освобожусь ближе к десяти. Если хочешь поговорить, приезжай ко мне в офис.

– Ни в какой офис я не поеду! – горячо оспорила я его предложение, решив отстоять хотя бы в этом свои интересы. Пусть мы и не соизмеримы масштабами, но это не значит, что я сейчас буду делать все что самодур пожелает, в надежде утешить его не в меру разбушевавшееся эго.

Вот только Матвеев не услышал и начала моей фразы, потому что, не прощаясь, повесил трубку.

Со злостью отшвырнула телефон на столешницу, словно шар для боулинга. Тот по дороге снес подставку для ручек и рамку с семейным фото.

Рамка упала на белоснежный паркет.

Треснула прямо посередине.

С одной стороны расколовшегося стекла стояла я с дочерью, ослепляя фотографа белизной счастливых улыбок.

А с другой, неизменно серьезный и строгий, Богдан.

***

В тысячный раз за сегодняшний день вздернула руку и бросила взгляд на маленькие часы, обвивающие запястье. Стрелка неумолимо ползла к шести вечера, а это значит, что рабочий день подходит к концу. Несмотря на это, дел остается еще целое море, поэтому я планирую просидеть затворником в своем кабинете еще как минимум пару часов.

Вновь набираю мужу. «Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети…» – вещает безжизненный голос в трубке.

Что за день сегодня? Все через одно место. – ругаюсь я мысленно. Мне не требуется срочно связаться с Богданом, просто так уж в нашей семье заведено – за день мы созвонимся хотя бы раз, чтобы дать понять, что все хорошо. Уже и не вспомнить откуда пошла такая привычка. Просто мы это делали, сколько я наши отношения помню.

Его телефон бывает выключен только в одном случае – когда у мужа запланирован перелет. Во всех остальных ситуациях он всегда остается на связи.

Но не сегодня. Сегодня я с самого утра не могу до него дозвониться.

Вновь погружаюсь в отчеты и рабочие графики. Перед глазами плывут вереницы цифр, составляющих сложные сметы. А в голове, где-то совсем глубоко, бархатистый голос с издевкой.

Возвращаюсь в реальность только спустя три часа. Офисный гул за дверью стих. В холле уже приглушен свет. Секретарь, наверное, давно дома. Все привыкли, что я зачастую ухожу последняя.

Проверяю мобильник на предмет сообщений, вещающих о том, что муж появился в сети. Но их нет. Только короткий отчет от няни, которая забрала Машу из школы, и сейчас помогает ей делать уроки.

Уже тянусь к справочнику, чтобы найти стационарный номер телефона Богдана в офисе. Но в последний момент даю заднюю.

Быстро бросаю личные вещи в сумку, и вылетаю из кабинета. Закрываю офис, оставляю ключи на посту охраны и спускаюсь в подземный паркинг.

Сердце начинает стучать как-то глухо и боязливо. Неужели я правда хочу уличить Богдана в измене? Неужели всерьез думаю, что он отключил телефон, чтобы покуролесить со своей личной помощницей прямо на рабочем столе?

А если с ним что-то случилось? Тогда мне станет очень и очень стыдно за свои порочные мысли. И поделом!

Но томиться в догадках терпения уже не хватает. Не уверена, что я когда-то решусь задать подобный вопрос напрямую. А увидев все своими глазами – темы для разговоров исчерпаются сами. Ничего обсуждать уже не придется.

Стрелка часов показывает половину десятого вечера, когда я паркуюсь возле одной из высоток, скрывающих тысячи офисов. Еще какое-то время нахожусь в машине и просто смотрю на большие окна. С каждой минутой тех, которые горят светом, становится все меньше и меньше.

Почти половина этого здания принадлежит моему мужу. Он много лет занимается строительной отраслью. И довольно успешно. Пожалуй, в этом городе у него давно уже нет конкурентов. Уверена, что через пару лет Богдан с легкостью выйдет и на общемировой рынок. А это совсем иной уровень дохода и жизни.

В этом мы с ним похожи – неисправимые трудоголики, горящие развитием своего дела. Пожалуй, если бы не было мужа и дочери, я бы и ночевала в офисе, с головой погружаясь в работу.

Сейчас меня уже мало интересует реальный заработок. Главное, чтобы его хватало на достойную зарплату небольшого штата сотрудников. А весь остальной доход я без сожаления пускаю в развитие. Вкладываться в рост фирмы морально и материально – единственный реальный способ когда-нибудь составить действительно весомую конкуренцию, таким как Матвеев.

Я стискиваю зубы при упоминании его имени в собственной голове. И решительно выхожу из машины. Без проблем миную пост охраны на пропускной, и впиваюсь взглядом в свое отражение в зеркале лифта. От утреннего лоска не осталось ни капли. Прическа растрепалась и теперь смотрится неаккуратно, губы нервно искусаны, а под глазами залегли круги тяжелой усталости. Пришлось достать из сумки помаду и хотя бы частично подправить лицо. Если уж уличать мужа в измене – то делать это не в самом ужасном виде.

На этаже его офиса тихо. Все двери закрыты наглухо. Лишь из холла, где должна находиться секретарша, тянется узкая полоска мягкого вечернего света.

Сердце грохочет. Чувствует что-то.

Без раздумий берусь за дверную ручку и тяну ее на себя, готовая встретиться лицом к лицу с той самой подозреваемой. Но ее нет за стойкой. Ресепшен пуст.

Видимо в такое время уже никто не ждет посетителей. Очень зря.

Побелевшими пальцами впиваюсь в дорогую кожу на сумке и бесшумно прохожу внутрь. Прислушиваюсь. Из кабинета мужа доносятся какие-то шорохи.

На секунду поймала себя на мысли, что ноги уже готовы бежать назад. А сознание сделать вид, что я и вовсе сюда не приходила. Просто притворяться и дальше.

Но в следующий миг, до ушей донесся тоненький девичий смех. Явно наполненный беззаботностью и далеко не рабочей расслабленностью.

Ублюдок. – пронеслось в голове.

Я в два шага достигала массивной дубовой двери в кабинет и распахнула ее.

Муж и его секретарша тут же умолкли и удивленно уставились на меня.

Богдан сидел в своем кресле. Пиджак снят, а галстук ослаблен. Девушка разместилась напротив, на мягком стульчике для гостей. Мой взгляд сразу выделил ее кардиган, лежащий на кожаном диване в углу кабинета. Затем прошелся по трем верхним пуговицам, расстегнутым на рубашке. А следом переключился на ее правую руку, сжимающую стакан с янтарным напитком. Виски? Коньяк?

Перед мужчиной стоял точно такой же стакан, осушенный наполовину.

У них что тут? Корпоратив на двоих?

Глава 5. На грани безумия.

– Мирра? – Богдан подал голос первым, не решаясь отвести от меня удивленного взгляда.

А я все сильнее сжимая дверную ручку, так и застыла в проходе.