Три секрета для Миллиардера

– Отлично, сколько им лет?

– Три, – от злости меня начало немного потряхивать.

Неужели, и правда меня не узнал?! Просто не верится!

– Должно быть, вам было непросто, – отрешенно отозвался Вадим. – Так когда, говорите, сможете переехать?

Закусила губу, чтобы прямо сейчас не высказать все, что я о нем думаю.

А потом эмоции отпустили, и я, наконец трезво смогла оценить перспективы работы.

Раз уж отец моих дочек решил однажды исключить нас из жизни, оставив на окраине бедности, то почему бы мне хоть так не воспользоваться подарком судьбы и не забрать себе этот шанс вырваться из долгов?

Однако, молчала я непозволительно долго. А Вадим, не привыкший к отказам, решил пойти ва-банк:

– Я удвою вам жалование, – твердо сказал. – И устрою ваших дочерей в частный детский сад. Он здесь рядом. Детей после него берут в любую гимназию. Там отличная подготовка.

Я с грустью хмыкнула.

Да. Он еще раз дал мне понять, что не принимает отказов. Однажды, я уже познакомилась с этой стороной блестящего бизнесмена Вадима Берга слишком уж близко…

5

– Нет, нет, – я металась по комнате под встревоженным маминым взглядом. – Я зря согласилась. Сейчас позвоню и сообщу, что все отменяется, – даже схватила мобильник, но родительница меня перебила:

– Радочка, милая, не понимаю, чего ты боишься?

– Мам, ну как? Как я оставлю тебя тут одну? – это казалось блестящей отговоркой! Разве не так?

Но мама лишь обиженно фыркнула:

– Я что, по-твоему, немощеная старуха? Не могу сама о себе позаботиться?

– Нет! Конечно я не это имела в виду.

– А прозвучало именно так.

Я отложила телефон обратно на тумбочку и села на край кровати. Виновато заглянула маме в глаза:

– Все… сложнее. Я тебе не сказала, но… – взгляд не выдержал и трусливо спрятался в углу спальни.

– Говори уже. Я же вижу, тебя что-то тревожит.

– Человек, который хочет меня нанять, это… Вадим. – Выдохнула и ощутила, как на сердце стало чуточку легче. Рано обрадовалась. Имя Вадима было внашей семье под запретом. Я сама ввела мораторий три года назад. Так что сейчас мама просто не поняла о ком я вообще говорю:

– Вадим? Так. Хорошо. А что тебя беспокоит?

Я посмотрела на мать обреченно. И простонала:

– Мам, тот самый Вадим!

Глаза родительницы наполнились немым изумлением:

– Ты рассказала ему о тройняшках? – первое, что она спросила испуганным голосом после затянувшейся паузы.

Я скисла сильнее. Повесила плечи.

– Это было бы сложно. Учитывая, что он меня даже не узнал.

– Как не узнал?

– Ну вот так, – развела я руками. – «Добрый вечер. Вас зовут Рада?», – процитировала отца своих крошек, специально сделав тон голоса слишком противным. – А о том, что однажды он мое имя… И меня… – а дальше я хватала ртом воздух, не в силах вслух повторить слова о любви.

Мама положила руку мне на плечо. Легонько погладила. Через миг пришла к выводам:

– Может быть, просто вид сделал? У него дочка есть, если я правильно понимаю? Наверное, и жена тоже?

– Нет, мам. Вернее, дочка-то есть. Но мы достаточно были наедине. Там не перед кем было комедию изображать.

– Значит, и впрямь не узнал? Но ты все равно согласилась на эту вакансию?

– О! Было сложно не согласиться! Ты себе не представляешь до чего он бывает настырным! Да он буквально гипнотизирует! Если захочет чего – всё! Пиши, пропало! Добьется!

Я споткнулась на полуслове, поняв, что делаю из отца своих дочек какого-то хладнокровного монстра. Но, наверное, так мне было легче принять свое прошлое. И ошибку, которую я совершила, поверив не тому человеку.

– Но, раз так, – осторожно продолжила мама, – может, и правильно, что согласилась? Такие зарплаты на дороге не валяются. Я не хотела тебе говорить, но у меня трое учеников на той неделе от занятий отказались. Ничего не поделаешь, кризис в стране.

Мое сердце болезненно сжалось. Мама и так работает с утра до ночи, чтобы иметь возможность нам с дочками помогать. И тоже очень сильно переживает, когда денег катастрофически не хватает. Она у меня скрипачка. Много лет была преподавателем в педагогической филармонии. А потом ее скосила болезнь, с которой мы долго боролись, и от постоянной работы мама вынуждена была отказаться. Теперь, как и я, перебивается репетиторством. И это бы могло приносить хороший доход, если бы не было настолько непостоянным – сегодня ученики есть, и горят своим делом. А завтра потухают как догоревшие спички, навсегда зарывая в землю зачатки таланта. Тех, кто всерьез занимается – единицы из общей толпы.

– Мам, и все же. Переехать к нему вместе с девочками? Что, если он их узнает? Они ведь похожи. Ты просто не видела. Цвет глаз одинаковый. Или когда они хмурятся… Или смеются… У всех троих мимика их отца. Такое нельзя не заметить!

– Ну узнает, и что? – возмутилась родительница. – Разве, ты должна себя за что-то винить? Ты пыталась ему сообщить. И встречи искала, и звонила не раз. Это он виноват, что не шел на контакт после того, как свое получил. Знаешь, даже хорошо, если узнает. Пусть станет стыдно! Может, совесть проснется и он будет девочкам помогать? А ты не раздумывай даже. Соглашайся на должность. О тройняшках подумай.

Я, не выдержав распирающих мыслей, тяжко вздохнула и отбросилась на жесткий матрац. Раскинула в сторону руки, уставившись в потолок.

– О них и думаю в первую очередь. А что, если он захочет их у меня отобрать?

– Глупости не говори. Никто детей у матери не сможет забрать.

– Да, только если их отец не самодурный миллиардер. Я не знаю, что ему завтра в голову может взбрести.

– Нет, милая, – строго ответила мама, – я сильно сомневаюсь, что три года ему дети были не нужны, а сейчас он вдруг к ним воспылает любовью.

Сердце прострелила горечь обиды.

– Но он же не знал о них, – в защиту Вадима произнесла. – Вот к своей дочке он с таким трепетом относится. Ты бы видела.

Не сдержавшись, смахнула слезинку, предательски скатившуюся из уголка глаза.