Иногда это плохо кончается

– Нет.

– А что правоохранительные органы?

– Говорят, что это «глухарь».

– Понятно. Если не удалось раскрыть «по горячим следам», значит, дело действительно забуксует. Они не виноваты. Местный уголовный розыск выявит убийцу, если он тоже местный. А это маловероятно, раз не было ограбления. Ваша сестра работала?

– Да. В рекламном агентстве «Мираж» Степана Егорова. Но её уволили за несколько дней до того дня.

– Это на самом деле странно.

– Я так и сказала следователю. Но они уверены, что Карина была девушкой лёгкого поведения. Она была беременна…

Я старался не смотреть на клиентку, сосредоточив внимание на пустой пепельнице, стоявшей на стопке бумаг в углу стола. Мои вопросы мне не нравились, но задавать их было необходимо.

– Кто отец, вы не знаете?

– Нет.

– И даже не можете предположить?

– Я не знаю имени её парня. Он никак не отреагировал на то, что её больше нет.

– Главное, что он был. Вы его видели?

– Нет. Просто слышала от Карины, что у неё роман с молодым человеком.

– Вероятно, он тоже не знает вашего имени, и потому не может с вами связаться.

– В самом деле. Об этом я не подумала.

– Если они не жили вместе, он может даже не знать о её смерти.

– Может быть… если только не он это сделал.

– Не будем спешить с выводами.

– Я уверена, что ничего серьёзного между ними не было. В плане будущей семьи. Просто проводили время после работы, просто отдыхали. Это ни к чему не обязывает, в том числе и к присутствию на похоронах.

– К сожалению, вынужден с вами согласиться. Марина, пожалуйста, постарайтесь нарисовать как можно более подробный портрет вашей сестры. Её характер, привычки, взгляд на жизнь. Ещё мне нужны детали её быта, какие-то мелочи, которые вам известны, о которых она вам говорила. Мне нужны подробности в том числе и ваших с ней взаимоотношений – всё это поможет мне вникнуть в ситуацию. Идеально, что бы я знал всё, что знаете вы, разумеется, в тех пределах, в которых вы сможете терпеть вмешательство в интимную жизнь незнакомца. Но всё-таки, я должен буду узнать даже больше, чем знаете вы сами – это обязательное условие поиска убийцы.

– Вы можете не заострять на этом внимание, Пётр Николаевич. Я не кисейная барышня, и понимаю, что предстоит мне, и что вам.

– Спасибо. Просто вы скорее исключение, чем правило.

– Может быть, я и была бы правилом, но больше не могу себе этого позволить… Карина младше меня на девять лет. Это считается много. Зато я была большая, когда она родилась, нянчила её, возилась с ней, помогала родителям. Мы жили в Челябинске, но с детства решили, что здешняя жизнь не для нас. Насмотрелись кино, о том какая жизнь в столице, и обе мечтали, конечно. Я приехала сюда чуть раньше, устроилась на работу медсестрой. Потом ко мне приехала Карина. Ей было тогда семнадцать, решила поступить в институт на дизайнера. Деньги на учёбу сначала дали родители – всю жизнь копили. Потом я помогала, Карина сама подрабатывала. Когда выучилась, стала неплохим специалистом, получила место в фирме Жевалова, тогда казалось, что это успех. Я тогда прошла курсы повышения квалификации, стала старшей сестрой, перешла в частную клинику и вышла замуж. В общем, с Кариной мы разлучились. Это было пять лет назад. За неё я не беспокоилась – умная, красивая, не легкомысленная. Ни в какие истории она бы не впуталась, в этом я была уверена. Иные девчонки в её возрасте и в таком положении как мотыльки, ищут приключений, лёгкой жизни. Но Карина – нет. Она была трудолюбивой, не ждала, пока ей деньги с неба свалятся. Работала усердно, уставала, потому нам с ней нечасто удавалось общаться. Я, конечно, старалась уделять ей больше времени, но она снимала квартиру в Мытищах, мы с мужем живём в Солнцево. В выходные хозяйственные дела, так что даже по телефону не всякий раз сможешь поговорить – так устаёшь… Вы нас осуждаете?

Видимо, я машинально покачал головой – стариковский жест осуждения «неразумной молодёжи».

– Нисколько. Я разучился осуждать. По крайней мере обычных людей. Но, наверно, я осуждаю этот город и особенно тех, кто сделал его таким. Пожалуйста, продолжайте, и не обращайте на меня внимания.

– Больше всего мне хотелось, чтобы она нашла себе надёжного человека. Достойного её, заботливого и работящего. Конечно, чтобы это была нормальная семья, чтобы она не была содержанкой. Когда мы находили время пообщаться, мы об этом говорили, потому что о таких вещах с детства секретничали, доверяли свои мечты о будущем.

– Простите, что перебиваю. А свои страхи вы друг другу доверяли?

– Страхи? Их как-то было не очень-то много…

– Значит, нет. А именно это и определяет степень доверия. Своими страхами, опасениями, неуверенностью, можно делиться только с тем, кому по-настоящему доверяешь.

– Она была сильная девочка. Не любила показывать слабину. Иногда я сама себе по сравнению с ней казалась мягкотелой. Если у неё что-то такое и возникало, то, наверно, она не хотела меня расстраивать, хотела убедить всех вокруг, что всё будет хорошо. Хотя, вы правы, можно сказать, что между нами уже не было той близости, как раньше.

– Вы начали говорить о её видении будущего.

– Да. Когда мы затрагивали эту тему, Карина говорила, что пока не хочет семьи. И дело даже не в том, что мне было тридцать, когда я вышла замуж, а ей было двадцать шесть. «Карьера должна быть на первом месте», так она сказала. Я думала, что всё дело в том, что она не может ни с кем познакомиться из-за работы, не хватает времени на общение с кем-то помимо коллег. Посудите сами – просыпаться в пять утра, спешить на электричку, потом пересесть на метро и до Киевской – там офис Жевалова, и ещё успеть к девяти! А в офисе она никого, кроме коллег не видела. Этим её работа отличается от моей – мой муж как раз был пациентом, и он не смог забыть, как я за ним ухаживала. Мы пытались её помочь, с кем-нибудь познакомить, но, как понимаете, это почти нереально…

– Пока не появился тот парень.

– Да. Он, разумеется, не был первым. Карина ходила на дискотеки в Мытищах, общалась там с мужчинами, но это ведь всё не может быть серьёзным. Только так, развеяться. А с тем парнем, насколько мне известно, у неё были длительные отношения, где-то около двух лет, может, больше. Мне кажется, что он был её сотрудником.

– Но точных сведений у вас нет?

– Да. Карина очень мало о нём рассказывала. В смысле, она рассказывала, какой он, что собой представляет. Красивый, её возраста, остроумный, и так далее. Они ходили в кино, встречались у него дома – он живёт в Москве, но, как я поняла, не один.

– Как я понимаю, о глубоких чувствах речи не шло?

– Конечно же нет! – Её бледноватое лицо гневно вспыхнуло красной краской. – Карина знала, что я это не одобряю. Я не делала ей выговоров, хоть, конечно, и могла, всё-таки я – старшая сестра. В то же время, это её жизнь, и никто не в праве вмешиваться – таков закон жизни. Но она могла хотя бы прислушаться к моему мнению. Чего она и не сделала… ей казалось, что когда она заработает хотя бы столько, чтобы взять машину в кредит, то её жизнь круто изменится. А пока что нужно просто работать и хоть как-то развлекаться, чтобы уж совсем не свихнуться. А этот парень очень приятный, с ним не скучно, и это главное.

– Беременность не вписывается в эту схему, вы не находите?

– Да, я об этом думала. Видимо, они её не планировали, всё произошло случайно. Наверно, он бросил бы её, если бы узнал. А может, узнал, и бросил. Я просто уверена, что Егоров уволил её именно из-за беременности.

– Так её именно уволили, или она ушла сама?

– Карина говорила мне, что сама. Но я сразу поняла: это не так. Её уволили, а она не хочет меня расстраивать. Она ведь не дура, увольняться просто так, когда новое место найти не так уж и просто.

– Это аргумент. На каком месяце она была?

– На второй неделе. Мне она ничего не сказала, я узнала только от патологоанатома. Значит, тест показал ей беременность за несколько дней до увольнения.

– Как Егоров мог об этом узнать? Впрочем, это глупый вопрос. Пока я не побываю в их офисе, все ответы будут ничем не подкреплённые догадки.

– А что, если отец – это он? Узнав, что Карина беременна, он решил избавиться от неё.

– А Карина была его любовницей? Звучит правдоподобно, только машину в таком случае она бы уже получила. Марина, в деле ещё слишком много неясного…

– Да, простите. Всё это домыслы. Но на моём месте любая будет ночами не спать, чтобы найти хоть какой-нибудь ответ на эти «как?», «почему?» и «за что?»!

Я промолчал. Дальше было бы бесчеловечно продолжать этот разговор, и я решил подводить итоги: