Монах-император

– А остальные?

– Оставшиеся в лагере должны заниматься боевой подготовкой! По-взрослому. Буду проверять. И еще. Собрать все телеги в округе и окружить ими лагерь как стеной. Назначаю смотрящим за охранением и налаживанием тренировок есаула Кахрамана.

– Эх, нам бы коней, казбек, – мечтательно протянул Карача.

– А кто тебе запрещает их брать? – Ответил Лад. – Села разграблены. Скотина разбрелась по лесу. Византийцам достались вино и женщины, а мы возьмем если уж не коней, то хотя бы ослов и мулов.

– Любо! Любо! – загалдели куренные.

Эмир Крита Абд ал-Азиз Куруп отдыхал в своем загородном имении в горах, когда ему сообщили о внезапном вторжении византийцев. А еще то, что твердыня Хандак взята в осаду. Эмир, находясь в отдалении от своей гвардии и своих визирей, мучительно размышлял о том, что предпринять, чтобы возглавить оборону острова.

Тем временем ограбленные и обездоленные селяне начали собираться в ватаги в темных ущельях, пылая жаждой мести. Им нужен был лидер, способный собрать, организовать и отправить их в бой.

Как только лазутчики доложили ему об этом, эмир Куруп немедленно взял инициативу в свои руки. Он срочно разослал посыльных в ближайшие поместья и гарнизоны. Сидящие, в разбросанных по всему острову, поместьях арабские землевладельцы и военноначальники Крита начали готовиться к войне. В дополнение к своей немногочисленной охране, состоящей из профессиональных воинов гулямов, землевладельцы начали собирать в укромных горных и лесных чащах селян. Их вооружали, обучали и тренировали, формируя из них войско народного ополчения. А комиты остальных городов острова, в дополнение к гарнизонной охране, мобилизовали всех горожан способных носить оружие. Защитники острова стали готовиться к обороне.

Но эмиру этого было мало. Он должен был сам попасть в Хандак, чтобы лично возглавить сопротивление и сбросить захватчиков в море. Со всех сторон поступали к нему сведения, как невоздержанны и беспечны ромеи окружившие Хандак. И, наконец, ему сообщили, что на ближайшие дни запланирован штурм города.

Эмир Куруп не мог дольше ждать. Эму надо срочно было попасть в столицу, чтобы личным примером показать горожанам, как надо давать отпор вторгнувшимся врагам. На горном плато возле загородного поместья спешно разбили лагерь, где стали собирать и вооружать ополчение, собранное из селян ближайших окрестностей.

В палатку, где Никита Пастила пьянствовал со своим гостем резко вошел казбек Робити Лад. Запахи вина и разгоряченных тел наполняли это временное жилище. Картина морального разложения, непроизвольно вызвала на лицо атамана брезгливое выражение.

Пастила сидел развалясь в кресле. Между ног у него стояла на коленях полуголая пленница. Она пыталась ублажить его своим ртом и руками. Другая женщина лежала грудью на столе. Над ней сзади, задрав юбки, трудился Цимисхий.

– Почему без разрешения? Стража! Где стража? – Выкатил мутные глаза на вошедшего Пастила.

– Тьфу ты, холера! – Выругался Лад, отводя взгляд. – Твои охранники пьяны. А мои сведения следует выслушать незамедлительно.

– Раз пришел, проходи. Налей себе вина. Хочешь женщину, казар? – Сменил гнев на милость Пастила.

– Не пристало на войне тешиться с бабами, – пробурчал Лад. – За нашей спиной, в лесу не спокойно. Надо призвать легионеров к порядку.

– Ты посмотри Ван! Этот центурион возомнил себя стратигом. Он уже достал меня своими поучениями, и я его проучу. – Пастила попытался встать из-за стола, но тут же рухнул обратно.

– Что ты себе позволяешь? – Грозно спросил Цимисхий, не отрываясь от своей подопечной. – Выйди вон!

– Лонгины! – Попытался вразумить их атаман. – Мои следопыты доложили, что в лесу началось движение. Какие- то отряды спускаются с гор.

– Пусть спускаются. Мужичье идет за своими бабами! Как выйдут из леса, так сразу и получат по зубам, – рассуждал пьяный Пастила. – А может и отдадим им их жен, если селяне принесут вина для выкупа.