Жемчужная река. Герцогиня Клавдия

– Затем пятеро лучших агентов с надежными отрядами обыщут сегодня ночью все притоны города и предместий. Ти-пао получат приказ задерживать всякого подозрительного прохожего.

Ти-пао значит «ночные сторожа». На каждой улице свой сторож обязан знать всех жителей в лицо и внимательно следить за ними. Это ловко придуманная организация могла бы быть бичом преступного элемента, не будь у нее огромного недостатка: стражи разгуливают по улицам, колотя в деревянные цилиндры вроде трещоток с зажженным фонарем у пояса. Поэтому воры видят и слышат их издали и спокойно воруют, чувствуя себя в полной безопасности.

– Только, – продолжал Фо Гоп, – мне необходимо знать приметы преступника.

– А ведь правда… А я и не спросил об этом, – наивно удивился Минг. – Мадам Лиу, вы, конечно, не откажетесь описать его наружность.

Мадам Лиу ответила так подробно, что почтенный мандарин пришел в восторг.

– Да я узнаю его среди тысячи, – повторял он, провожая ее к паланкину.

Появление вызванных Фо Гопом агентов прервало его восклицания.

Фо Гоп объяснил им, в чем дело, и, дав самые подробные инструкции, собрался их отослать, как вдруг почтенный мандарин, напустив на себя необычайную спесь и деловитость, сказал решительно:

– Помните, что убийцу надо достать хотя бы из-под земли. Не то каждый из вас получит завтра утром по двадцати бамбуковых палок.

Несчастные агенты поклонились до земли, не смея ни жаловаться, ни протестовать, и молча вышли из комнаты.

– Какой вы, однако, строгий, дорогой мой, – заметил Фо Гоп. – По двадцати бамбуковых палок, если преступник не будет пойман. Щедрый вы на палки, нечего сказать.

– Вы отлично знаете, что мне угрожает в пять раз больше.

– Это правда. Но на пять человек выходит тоже сотня.

– Однако ваши шутки становятся жестокими.

– Потому что это только шутка. Я уверен, что вы избегнете этого унижения.

– О, если б это было только унижением, – горестно вздохнул Минг.

– А знаете, что я придумал? – сказал вдруг Фо Гоп. – Чем сидеть сложа руки, положившись на своих агентов, не лучше ли принять и нам участие в поисках?

– Вы думаете?

– Да. Двинемся вместе с агентами.

– И… вы серьезно думаете это сделать? – сразу струсил Минг.

– Совершенно серьезно. Кажется, вы хорошо запомнили наружность Чу?

– Я думаю.

– Ну так поезжайте домой, переоденьтесь в костюм мелкого мещанина или небогатого купца. Хотя бы в тот, что вы надеваете, когда удираете по ночам от жены покутить в плавучих садах наслаждений.

– В садах наслаждений… Я… Да помилуйте… Вы могли бы…

– Мои обязанности предписывают мне знать решительно все, – спокойно перебил префект.

Это окончательно уничтожило Минга.

– Ну хорошо. Я пойду куда вам заблагорассудится.

Фо Гоп поклонился:

– В десять вечера я за вами заеду.

– Прекрасно. Буду ожидать.

Не успел он договорить эти слова, как стал раскаиваться. Минг понимал, что ввязался в рискованную экспедицию, которая шла вразрез с его привычками и характером. Но было поздно. И из самолюбия он решил молчать.

Молча пожал он руку коллеги, быстро сбежал с крыльца и по-военному прикрикнул на носильщиков. Носильщики испуганно вскочили и впряглись в паланкин.

Так мирный и ленивый председатель внезапно превратился в воинственного громовержца.

Глава IV

Ночной Кантон

Несмотря на напускную храбрость, Минг раз двадцать проклял план Фо Гопа, пока испуганные носильщики дотащили его до городской квартиры.

Он прекрасно знал, что представляют из себя кантонские предместья, особенно ночью. Из своей судебной практики он знал, какие жуткие типы ютятся в его притонах и какие преступления там совершаются. Память услужливо рисовала ему самые ужасные факты.

Вот почему настроение Минга было испорчено.

И только к вечеру, плотно покушав и отведав тонких французских вин, Минг немного взял себя в руки.

Фо Гоп явился ровно в десять и застал его в костюме завсегдатая трущоб. Из самолюбия Минг старался казаться спокойным и довольным.

– Мои приказания исполнены с такой точностью, – сказал ему Фо Гоп, – что даже вас не пропустили бы на дачу. Город заперт и забаррикадирован, точно армия тайпинов подступила к городу на ружейный выстрел.

– Едем, – отрывисто ответил мандарин, точно кавалерийский конь, заслышавший боевую трубу.

И первый двинулся к выходу.

Но, перешагнув порог и не видя на улице ни души, он быстро обернулся к Фо Гопу и спросил дрогнувшим голосом:

– Как! Неужели вы один?

– Совершенно один. Нам нечего делать в центре. Поэтому я отослал своих агентов к воротам Цинг-Хэ и приказал ждать нас. Сейчас мы туда и направимся.

У Минга отлегло от сердца.

– Впрочем, нас ожидают только два агента, – продолжал Фо Гоп.

– А…

– Но зато один из них чрезвычайно ценный работник. Это – сын Сун По, которого вы недавно приговорили на три месяца в колодки. Я обещал ему добиться помилования отца, если он окажется полезен.