Оптимум, или Относительный критерий

– Ты просто обалденный, Жан…! Ты сделал их всех…! Ты добьешься своего потому, что ты большая умница и заслуживаешь это…! Но я хочу рассказать тебе и о своей маленькой победе…! Я тоже могу убить дракона…! Я думала, что никогда этого не испытаю…! Что это невозможно…! Я беременна, Жан…!

По телу мужчины пробежала волна, но он с достоинством выдержал глубокий поцелуй.

– Постой, это… – не сумев закончить, попытался сказать он.

– Забудь, это не вариант для нас. Я решу этот вопрос сама. Мне главное, это возможно…! Просто у меня появилось иное будущее…! Ты у меня умница, Жан…! Я люблю тебя!

Предварительные ласки уже принимали форму прямой стимуляции и разных вариаций секса, и пара проведя ещё некоторое время в ванной комнате, переместилась “на арену”. Работал отточенный механизм психологической поддержки потенции, и сексуальное возбуждение объекта достигало своего нормального максимума, игнорируя лёгкое смятение мыслей. Секс был таким же качественным и продолжительным.

Уже в постели, когда “дракон БДСМ” засыпал, Наони, выскальзывая из белоснежных простыней, прошептала ему на ухо:

– Я сегодня покину тебя раньше. Мне завтра надо успеть сделать несколько дел. А тебе надо выспаться, – и под конец добавила, закончив фразу поцелуем. – Возможно, мне понадобится твоя помощь, Жан.

Через несколько минут высокая шатенка вышла из парадного входа и уехала в свою обитель. Жан спал, провалившись в глубокий сон. Но через пару часов в воздухе что-то треснуло, как потом казалось политику, и “дракон” резко проснулся. Сев на край кровати, держась за голову обеими руками, он спонтанно произнёс вслух:

– Твою ж мать! Это ж надо было так вляпаться! – встав с постели и не находя себе места, Жан стал ходить по комнате, как раненый зверь в клетке.

– Как такое может быть… Разве гермафродиты могут иметь детей?… Это бред. Или могут?… Твою ж мать! – продолжал вслух растерянный “дракон”.– Для нас это не вариант. Это невозможно…! Не-воз-мо-жно…! Твою ж мать…! Как ты себе это представляешь…! С ума сойти можно…! (пауза) Да она всё решит. Она же не дурра…! Я даю ей столько денег…! Нет…! Она умница, она сама всё понимает…! – в голосе Жана стали звучать нотки различного тембра, постепенно отделяясь друг от друга.

– Это может стать катастрофой…! Ка-та-стро-фой!.. Могут быть, я даже боюсь себе представить, какие последствия…! (пауза) Какие последствия могут быть?… Никаких не должно быть… Об это никто не должен знать… Она умница, я помогу ей…(пауза) Твою ж мать!.. – спираль движения принимала больший диаметр.

– Боже мой!.. Если узнает это "острая морда"… Боже мой!.. Он «сгноит» нас, меня и Мари… Мари…! Моя Мари…! Тебе «насрать» на мой секс, но ребёнок… Ребёнка ты не простишь…! О Боже мой!.. Боже мой!.. Этот "острый хлыщ" обязательно поставит в известность старика “Якобы Наивного”… Он меня уничтожит… Этот уничтожит, с этой своей наивной улыбочкой… Старый зайчик… Старый зайчик, а ведь я столько для тебя сделал… Ты "сожрал кусок пирога" тогда в кризис, и не подавился… “Чудом не пострадал от финансового кризиса!”… Да это я тебе засунул тот лакомый кусок прямо в «горло»… И ты будишь меня давить? – Жан перевёл дух.

Он подошел к окну и раскрыл его навзничь. Глубоким вдохом, набрав полную грудь воздуха, Жан медленно выдохнул.

– Я тебе не мальчик для битья… Я с этим разберусь сам… Это моя личная жизнь…, – закрывая окно, тихо сказал он. – Хуже всего, если об этом узнают “крысята” и донесут “старой крысе”… Она то уж точно разнесёт всем “по гнёздам и в рот положит”… Обольёт грязью с ног до головы… Гермафродит… Супружеская измена… Католик… Аморальщина… Ещё что-нибудь приплетет… Не применит воспользоваться случаем…(пауза) А разве гермафродиты могут иметь детей?… Как видишь, могут, – уже мужским голосом, но всё ещё вслух, говорил Жан.

В его голове носились и другие мысли, которых он не озвучивал, но ощущал их присутствие. Позы, ракурсы, Наони, обрывки картинки инаугурации, счастливое лицо Мари, и ещё какие-то.

– Надо, чтобы об этом никто не узнал… Всё будет хорошо… Наони меня любит… Она всё сделает правильно… Она ж не дура… Всё, харе… Держи себя в руках… У тебя второй тур… Это они будут от тебя зависеть… Давить меня!?… Хм, уже поздно… Теперь Вы будете со мной советоваться… И предлагать варианты… Давить…?! Как же…! Я не по праву “папиков”, я сам себя создал… И пусть эта наглая "острая морда" задумается, какая между нами разница! – продолжая ходить по комнате, вёл сам с собой беседу политик. Он быстрым шагом сходил в уборную и вернулся.

– Она беременна!..(пауза) – он присел на край кровати. – Боже, а может это прекрасно!?… Ребёнок… Я в принципе мог бы это устроить… Каким интересно он будет!?… А если гермафродитом?… (пауза). Если, таким как она, тогда он сможет покорить этот мир…(пауза). Так, это не вариант… Надо, чтобы об этом никто не узнал…

Жан перестал говорить вслух, но мимика его лица продолжала выдавать напряжённую работу мысли. Ещё немного и он, успокаиваясь, рухнул от усталости в "белоснежное забвение".

– Надо поспать.

Глава 13

Наони рассчитала всё верно, подложив объекту все необходимые психоэмоциональные ступеньки. Изучая внутренний мир и психологию поведения своего клиента, высокая шатенка использовала самые различные методы, даже практиковала “ролевые игры”. И это дало свои результаты. Кроме самого банального агент выявила у клиента болезненную сторону его как бы уязвлённого самолюбия, так сказать, “ тварь ли я, или право имею”. Причины возникновения “уязвления” её особо не интересовали, а вот болезненная сторона оказалась очень практичной. Объект чувствовал себя наделённым исключительным правом, так сказать, ощущал свою прерогативу, но при этом считал себя до конца недооценённым. Интимные отношения с гермафродитом ещё более утвердили Жана в его «исключительности» и не только на подсознательном уровне, но и на самом сознательном. Этим то, как раз, и пыталась воспользоваться Наони.

Она также понимала, что другие варианты достижения цели могут оказаться недейственными и выдать, так сказать, грандиозный блеф. Руководству же Наони было просто необходимо заполучить, причём в кротчайшие сроки, “молот Тора”, “железный аргумент”, чтобы провести молниеносный блицкриг и решить вопрос с будущим первым лицом государства раз и навсегда. Этого требовали геополитические интересы. Интересы в пользу многополярности международных отношений.

Руководство спецслужбы, эти ”мастодонты” тайных операции, вербовки, шантажа и дискредитации, видимо неслучайно выбрали такой способ, а главное, такой своевременный момент на фоне нестабильной международной политической обстановки. И всё в принципе складывалось самым прогнозируемым образом, но…

Но человек предполагает, а Бог располагает! В соседнем кабинете, боясь шевельнуться, вросший в кожаное кресло, в полной темноте, сидел Валеро. Он слышал весь монолог ”дракона БДСМ”. Хотя Жан держал дистанцию с водителем и доверенным лицом в вопросах “личных интимных предпочтений”, в этот вечер, по указанию Мари, водитель остался ждать хозяина, на случай, если будет необходимо срочно доставить политика по неотложным делам. Он припарковал мерседес неподалёку и чутко дремал. Заметив, выходящую из подъезда поздней ночью особу, охранник машинально забеспокоился. Валеро, конечно же, понимал смысл “отдельного отдыха” хозяина, и даже иногда подмечал его “мужские пируэты”, но последнее время он был лишён доступа к подобному роду ситуациям.

То ли походка особы, то ли ранний уход “Золушки”, вызвали у него подозрения, но он решил, пренебрегая субординацией, проверить, всё ли в порядке. Запасные ключи от квартиры всегда были в машине на всякий случай. Валеро быстро поднялся в апартаменты, открыл дверь и, немного стесняясь, тихо прошёлся по квартире. Обнаружив глубокий сон Жана, он на цыпочках вышел из комнаты и слегка прикрыл дверь. Чёрт знает, почему и для чего, Валеро решил на секундочку присесть в мягкое удобное кожаное кресло. Он аккуратно присел сначала на край сидения, а потом вытянулся во весь рост, и удобно умостился, закинув назад голову. Не прошло и минуты, как он провалился в «небытие». Проведя напряжённый день на ногах и практически не спавший двое суток, его свалила усталость. Привыкший часто спать сидя, водитель удобно повторял анатомию кресла, и так бы и проспал бы до утра, но его разбудил тревожный сон и он уже не спал, собираясь встать и уйти, когда вдруг услышал глухой треск в воздухе. Потом ему казалось, что это он неудачно пошевелился в кресле. Ну, а далее, спиральное движение приближающейся опасности, приковавшее Валеро в полном безмолвии к креслу. Чувство страха от нечаянного завладения чужой тайной, широко раскрывшей ему глаза, которые одни, наверное, были заметны из всего его замаскировавшегося “под темноту” образа. Поход Жана в уборную, чуть не вызвал у охранника нервный обморок. Не закрытая за собою дверь, позволила Валеро полностью прослушать соответствующие звуки процедуры, чем вызвала уверенность в том, что это точно не самый подходящий момент для появления его из-за кулис, и оваций ему уж точно не сорвать. И он ещё больше сросся с кожей кресла, закрыв свои предательские глаза, на проходящую мимо опасность.

Дождавшись в трепете ожидания, когда опять глубокий сон настигнет политика, Валеро пулей вылетел из квартиры. Выбежав на улицу, он с трудом сдерживал свои эмоции. Его нервную систему одолевало двойственное чувство толи паники, толи эйфории. Сначала он хотел лететь прямо к Мари, но поразмыслив, взял себя в руки, уселся в автомобиле и уже не сомкнул глаз до десяти часов утра, пока к нему не позвонил Жан с просьбой за ним приехать.

Валеро был не просто охранником, водителем и помощником Жана, Валеро был доверенным лицом Мари. Почти ровесник своей хозяйки, он был знаком с ней более трёх десятков лет, начав работать ещё у её родителей, по хозяйству. Было время, когда он по-мужски засматривался на хозяйку, и хотя у них никогда не было с ней интимной связи, со временем, интимные отношения другого рода всё же возникли. Он был спокойным, уравновешенным, рассудительным, что позволило Мари, сначала советоваться с ним, а потом и опереться на его мнение. Время сыграло свою роль, и Валеро стал посвящаться в “придворные тайны закулисной жизни” своей хозяйки, параллельно проявляя свою преданность и незаурядную хитрость в решении некоторых вопросов, что, как нельзя лучше, подходило Мари. Он был рядом и в первом её браке, и во втором. Сам же был «разведённым», и всецело отдавался работе. Обеспечив политика полным спектром необходимой помощи по указанию хозяйки, Валеро был в курсе всех событий, тем самый снабжая информацией Мари. Она же, обсуждая с ним детали и советуясь, практически строила свои планы, а в некоторых вопросах полностью полагалась на его мнение. Валеро скромно чувствовал себя “серым кардиналом” в высшем обществе, не будучи его членом, а Мари – многослойную психологическую поддержку своего “домашнего питомца”, совершенно незаметную для глаза постороннего обывателя. Тема пикантных подробностей жизни Жана, охранником и женой политика всегда обходилась стороной, по умолчанию Мари, и Валаро не усердствовал в этом направлении, понимая бесперспективность. Но только не в этот раз…

Глава 14

В четвёртом часу пополудни, после короткого рабочего дня, водитель доставил политика домой. Дождавшись умеренно подходящего момента, когда действующие лица уже находились вне поля зрения друг друга, Валеро без стука вошёл в кабинет Мари. Она мило с кем-то разговаривала по телефону, сидя в кресле своего рабочего стола, и жестом пригласила “кардинала” присесть. Мужчина толи от усталости, толи от чувства значимости своей персоны именно сегодня развалился в кресле неподобающем его статусу образом. Это не скрылось от глаза хозяйки и на её лице появились признаки недовольства. Закончив разговор, она не подав виду обратилась к охраннику:

– Как дела, Валеро, устал?

– У нас проблемы, Мари, – без вступления, как-то нагловато начал он.

Мари эта фамильярность тона уж вовсе не понравилась и она, выпрямившись в кресле, положила локти на стол.

– И в чём именно наша проблема? – твёрдым, монотонным голосом произнесла хозяйка, делая ударение на слове наша.

Думая о случившемся целый день, добавляя и сгущая краски, в своём воображении, Валеро был уверен в первостепенной важности информации, которую он "на блюдечке" собирался преподнести своей хозяйке. Но сейчас, почувствовав ошибку в манере, он принял аккуратный подобающий образ в кресле, и уже спокойно и уравновешено пересказал “услышанное за кулисами” со своими комментариями и “красным словцом”. Лицо Мари постепенно меняло своё выражение, чем вызвало своего рода чувство сатисфакции у “кардинала”. Молча, дослушав монолог в лицах, жена политика стала задавать уточняющие вопросы.

– Ты уверен, Валеро? Это похоже на какой-то бред, – выходя из какого-то минутного помутнения, говорила Мари.

– Думаю нет. Я передал Вам дословно то, что мною услышано.

– Этого не может быть… Только не сейчас… Он же не идиот!?… Ты уверен, Валеро? – возвращала она контроль над своим сознанием и мышлением.

– Я Вам рассказал всё, что было.

– Интимная связь, пусть даже извращённая, это одно… А беременность, это уже не в какие ворота… Это не похоже на него, он же не идиот?!.. Ты уверен? – начиная уже нервничать, говорила женщина.

– Судить Вам. Я всего лишь выполняю ваши поручения, – как-то сильно неприкрыто уничижал себя “кардинал”.

– Валеро, перестань! Сейчас не самое подходящее время паясничать. Мне нужно знать, что ты об этом думаешь… Беременная… Тогда он вообще уже обнаглел… Так меня унизить… Тогда он точно идиот!

– Боюсь, проблема не в этом.

– А в чём же ещё? Куда более? – сжав кулачки, агрессивно смотрела женщина.

– Меня беспокоит не этот “мужик в юбке” с довольной рожей.

– Какой ещё мужик? Беременный? Валеро, оставь свои вульгарные фразы для пивного бара, – раздражённо, сказала Мари. – Кто она?… Что ты о ней знаешь?…

– Вы же знаете, эти вопросы не входили в мою компетенцию, – завуалированной издёвкой, сообщил Валеро.

– Я знаю, – огрызнулась Мари, и стала ходить по кабинету. – Где он вообще нашёл гермафродита!?… Ему, что мало потаскух?!.. Или он уже БИ?!.. Скорее уже ТРИ-БИ, – постепенно выходя из себя, горячилась хозяйка.

– Я попытаюсь что-то разузнать, но боюсь, надо смотреть дальше, – многозначительно продолжал водитель.

– В каком смысле, ещё дальше? – ещё более раздражалась Мари.

– Ну, неспроста же она так широко раздвинула ноги, – пользуясь незаконченными фразами, подогревал воспаляющееся воображение себе и своей хозяйке, “кардинал”.