Рецидивист 2. В законе

– Так помер. Уж лет двадцать, как похоронили, – ответил корчмарь.

– Да, давненько я тут не бывал… – Корчмарь ушел, а Каин тоскливым взглядом посмотрел на улицу сквозь маленькое окно.

Перед его внутренним взором словно разворачивались цветные картинки из прошлого:

– босоногий мальчишка стоял рядом с торговцем калачами и с завистью поглядывал на богато одетого купца-покупателя, которому торговец «отпускал» связку свежих баранок.

Мальчишка помимо воли облизнулся и сглотнул слюну – он жутко голоден.

– Слышь, малец, хочешь копеечку спымать?

Мальчишка резко обернулся – за его спиной Камчатка.

***

– мальчишка с недовольным видом шел по подворотне.

– Эй, малец! – В небольшой темной нише стоял, прислонившись спиной к стене Камчатка. В руках у вора медная монетка, которую он ловко гонял костяшками пальцев. Щелкнув ногтем по монетке, Камчатка бросил её мальчишке:

– Лови – честно заработал!

Ванька смотрел на летящую и переворачивающуюся в воздухе монетку, и в последний момент поймал её. Разжал пальцы – на его ладони вместо обещанной копеечки целый пятачок.

***

– Ванька и Камчатка сидели за накрытым столом в харчевне с кружками в руках.

– Ну, шобы дело общее сладилось… Камчатка стукнул краем своей кружки о кружку Каина.

– Штоб сладилось!

***

– Брось… меня… Один… уйдешь… – хрипел тяжелораненый Ванька, которого Камчатка тащил по лесу на своем горбу.

– Не дрейфь, Ванька, погуляем еще на воле!

***

– распахнулась дверь в застенок Следственного приказа, и солдаты заволокли в пыточную Камчатку с заломленными назад руками. Лицо вора все в кровоподтеках и ссадинах. Камчатка с трудом поднял голову и увидел старого друга.

– Ванька, ты? – просипел Камчатка. – Это… ты меня… сюды сосватал?

– Я, Камчатка, я.

– Я ж тебя как брата родного… Будь ты проклят, Иуда!

– Ты попутал, Камчатка: не Иуда я, а Каин!

Из уголка Ванькиного глаза выкатилась одинокая слезинка и медленно покатилась по щеке.

– Натворил же ты делов, Ванька-Каин, – глухо произнес вор.

Отерев ладонью слезинку и, не дожидаясь Корчмаря, он встал из-за стола и вышел из корчмы.

Уже смеркалось, когда Каин добрался до интересующего его места на старом московском кладбище. Он неторопливо шел меж могильных крестов и надгробий с обернутой в рогожу лопатой, заброшенной на плечо. Возле одной из могилок Каин остановился и оглянулся по сторонам.

Никого не заметив, он подошел к старому покосившемуся кресту и воткнул лопату у его основания. Когда ямка опустилась на глубину коленей лопата звякнула, напоровшись на какой-то твердый предмет. Ванька откинул лопату в сторону и продолжил разгребать землю руками, освобождая большой чугунок, набитый монетами и драгоценностями.

Вытащив чугунок на поверхность, Каин пересыпал его содержимое в мешок, и закопал ямку. Утрамбовал мягкую землю ногами и, забросив мешок за спину, отправился восвояси.

И уже на следующий день он катил по столбовой дороге в дорогой карете, оставляя за собой клубы пыли. Вольготно развалившись на мягком кожаном сиденье, одетый в дорогой камзол Каин, скучая, пялился в окно – его карета оставила позади дорожный знак с надписью «Ростов». В городе карета подъехала ко входу постоялого двора «Боярский» и остановилась. Из кареты вышел Каин и скрылся внутри постоялого двора. Кучер, соскочивший с козел кареты, снял с запяток средних размеров чемодан и потащился вместе с ним в помещение постоялого двора.

Наши дни.

СИЗО №…

– Вскрыв старую нычку, я решил, от греха подальше, переехать в Ростов – там меня точно никто не знал. В Ростове я решил заняться своим образованием – к тому моменту я до сих пор не умел ни читать, ни писать. Деньжата у меня были – я нанял лучших ростовских учителей. Я прилежно изучал счет и письмо, получил начальные знания по физике, истории и естественным наукам. Особенно меня занимала механика и инженерное дело. Я тебе уже рассказывал, Ольга Васильевна, чтобы проклятие надолго оставило меня в покое, нужно было «взять приличный куш». А с набирающей популярностью в состоятельных кругах модной новинкой – хранить ценности в железных ящиках со сложными запорами – которые позже стали называться сейфами, вероятность взять этот самый куш, зависила от того, сможет ли вор вскрыть тот самый хитромудрый замок…

1779 г.

Российская Империя.

Ростов.

В помещении слесарной мастерской мастера Грюнвальда в живописном беспорядке среди верстаков и столов были разбросаны слесарные инструменты. На большом столе покоился, разобранный «по винтикам и болтикам», большой металлический ящик, покрытый искусной инкрустацией и литьем. Рядом с железной конструкцией над деталями запирающего её замка «колдовал» мастер-немец Ганс Грюнвальд, уже немолодой лысеющий мужчина с резкими чертами лица, и общей худобой.

Каин стоял рядом, склонившись над разложенными на столе деталями вычурного замка ручной работы и наблюдал за уверенными движениями немца.

– Ви изволите sehen э-э-э видеть, херр Пенькофф, – пояснял с жестким немецким акцентом мастер, смешивая русские и немецкие слова, – совершенно новий конструкций verschluss э-э-э запор англичанин мастер Роберт Баррон. Ich kaufte выставка Лондон.

Каин изумленно поцокал языком, перебирая детали замка:

– Хитро придумано, Ганс. Несколько язычков. Чтобы дверца открылась, нужно чтобы все язычки поднялись на определенную высоту.

– Я, – кивнул Грюнвальд. – Ошень надежный констуктион.

– Да, чтобы такой открыть – нужно повозиться. Можно? – спросил Ванька разрешения,

– Я, я. Конечно. – Грюнвальд сдвинулся в сторону.

Каин занял его место, ловко собрал замок, прикрутил его к железному ящику и запер на ключ. Ключ он отдал мастеру Грюнвальду:

– Подержи-ка, герр Грюнвальд. Попробую справиться без ключа.

Грюнвальд взял ключ и с сомнением посмотрел на Каина:

– Херр Пенькофф, это es ist unm?glich! Невозможно!