Любовник под подозрением

Джен в ответ дала сигнал, что с ее стороны раны отсутствуют. Им предстояло обработать раны и перенести пациента, так что Уокер взялся за дело. Затрудненность дыхания у пациента отсутствовала, так что поддерживать дыхание искусственно не пришлось. Уокер прижал руку Джен к ране пациента и извлек армейский бандаж из своей аптечки.

Их головы почти касались, пока он накладывал бандаж. Ее дыхание, скользящее по его щеке, заставило Уокера представить себе, что в темноте они вместе совсем по иной причине. И его бросило в жар.

Пока они занимались делом, Лоусон совершала рукой лишь те движения, в которых Уокер нуждался. Она снижала или, наоборот, усиливала давление без дополнительных указаний с его стороны. Казалось, ее действия отражают его мысли. Они моментально нашли общий ритм, которого точно придерживались.

Наконец кровотечение снизилось, и Уокер, довольный своей работой, дважды просигналил Джен, давая понять, что пациента можно перевозить. Она заняла место у ног пациента, в то время как он остался у изголовья, и они принялись перемещать его, стараясь при этом не шуметь.

Покинув здание, Уокер несколько секунд привыкал к солнечному свету. Отряд прикрывал их, пока они перевозили пациента к фургону. Во время импровизированной десятиминутной поездки в региональный медицинский центр Пресли они с Джен делали все, чтобы предотвратить дальнейшую потерю крови. Она не отрывалась от дела ни на миг.

Прежде Уокер думал, что Пикетт лучший его партнер, но сегодня, понаблюдав за работой Джен, изменил свое мнение.

Ему понравилось, как быстро она адаптировалась к любой ситуации, не теряла времени и не делала лишних движений. Стоило ему привыкнуть к дразнящему жару ее тела, и они стали работать как единый, хорошо отрегулированный механизм. На эти мгновения они перестали быть мужчиной и женщиной, оставшись медиками, выполняющими свое дело так слаженно, будто работали вместе всегда. Уокер решил, что не против такого коллеги.

Доставив пациента в «больницу», Джен и Уокер выбрались из фургона под аплодисменты остальной группы.

Она растерянно улыбнулась.

Инман ухмылялся:

– Маклейн, вы с Лоусон побили твой лучший рекорд с Пикеттом. Обогнали почти на минуту.

Довольный и удивленный, Уокер глянул на Джен:

– Молодчина.

– Вы тоже.

После стандартной переклички они еще немного подождали, пока не закончат остальные команды. Джен попрощалась почти сразу после того, как их распустил командир.

Инман провожал ее взглядом, пока она шла вниз по холму, к зданию тренировочного центра и к своей машине. Затем посмотрел на Уокера:

– Ну и как она тебе?

– Превосходно. Отлично справилась.

– Ты под впечатлением от женщины?

– Да. – Он пожал плечами. Я не был уверен, что мы сработаемся.

Его друг усмехнулся:

– Думал о чем-нибудь, помимо работы с ней?

– Черта с два.

Ответ Уокера выглядел инстинктивным. И неправдивым.

– Ставлю двадцать баксов, что до этого дойдет.

Уокер хмыкнул. То, что он думал об этом пару раз – или больше, – вовсе не значит, что такое случится впредь.

Договорившись с Инманом о встрече на игре в софтбол против команды пожарных из Оклахома-Сити, Уокер направился к своей машине.

В замкнутом темном пространстве дома он вполне бы мог не сдержаться, однако сдержался. И все же его грызло чувство вины. Уокер любил свою жену, и, хотя ее не стало два с половиной года назад, ему казалось неправильным проявлять столь сильный интерес к другой женщине. Но интерес не означал желание действовать.

Придерживая шлем локтем, он снял и свернул жилет, направился к торцевой части тренировочного центра. Невзирая на сносную температуру, под шлемом и жилетом он сильно вспотел, как и остальные его коллеги. Футболка промокла насквозь и липла к телу. Поэтому он всегда брал с собой запасную, дабы переодеться на месте.

Заведя руку за спину, Уокер начал стягивать с себя футболку. Он как раз повернул за угол. И застыл.

Матерь Божья…

Лоусон стояла прямо перед ним возле своего джипа. Она стянула с себя темную футболку, и теперь на ней остался лишь короткий белый топик. Стояла она согнувшись, и на секунду Уокеру подумалось, что сейчас он увидит ее пышные груди. Какого черта она тут делает?

Мимоходом он заметил ботинки Джен около ее красного автомобиля и затем наконец понял, что она обувает теннисные туфли. С каждым движением плечи сдавливали ее грудь, отчего та вздымалась еще сильнее.

Все вокруг утратило ясность – Уокер чувствовал лишь темную похоть, игравшую в его крови. Капельки пота в ложбинке между грудей пробуждали в нем желание облизать ее кожу. Сорвать с Джен топик и коснуться ее плоти.

В этот миг она выпрямилась и, увидев его, воскликнула:

– Ой, привет.

– Привет. – Его горло будто стянули узлом, как и все тело.

Белый топик, одетый поверх влажного лифчика, тоже немного промок, и сквозь него угадывалась идеальная форма ее груди. Увидев, как напряглись ее соски, он выдохнул, и каждый дюйм его тела затвердел как сталь. Это было абсурдно и нелогично, и сейчас он откровенно радовался тому, что никого из ребят нет поблизости.

Улыбка на лице Джен потускнела по мере того, как взгляд Уокера опустился на ее грудь. На мгновение его разум затмила вспышка того же дикого, необузданного плотского голода, что пульсировал в его теле.

Его будто переклинило.

«Скажи хоть что-нибудь, кретин», – подумал он.

Сжав футболку так сильно, что заболела ладонь, Уокер заставил себя выйти из ступора:

– Я думал, вы уже уехали.

– Собиралась. – Джен покраснела и отвернулась, скрывая смущение. Затем указала на футболку на пассажирском сиденье: – Пришлось ее снять. Промокла насквозь.

– Да, моя тоже.

Он повертел в руке собственную футболку, удивляясь тому, как ровно звучит его голос.

– Куда едете?

– Домой, душ принимать.

Она простонала, вытирая вспотевший лоб тыльной стороной ладони.

– А у меня пробежка с приятелем. Душ и правда не повредит.