Мир задом наперёд

– Папа верит, – открыла я секрет. – Но не хочет о нём говорить. Сказал только – Бог всё видит. И всех. Представляешь? Вот мы сидим с тобой, а он нас видит. Откуда? Как?

– Может, шпион? – предположил друг. – Японский! Имя короткое, необычное.

– Нет. Папа как – то говорил, он добрый. А ты чёрта видел? – не унималась я.

–Нет. А это кто?

– Не знаю. Но черти злые. Они людей мучают. Особенно мучают тех, кто пьёт. Иногда по ночам. Папу, когда поздно домой возвращается, мама спрашивает строго: «Где тебя черти носили»? А он даже не ругается, еле на ногах стоит, уставший, измотанный. Видать, здорово они его потрепали. Говорю тебе, они сильно людей вымучивают.

– Да… – задумчиво протянул Макс. – Сколько всего необычного. Какие тут игрушки. Дело серьёзное. Нужно думать, как жить дальше.

– А слышал, соседи, когда ругаются, кричат: иди ты к чёрту или чёрт бы тебя побрал! И человек сразу замолкает. Боится. Не хочет, видать, с чертями дело иметь. Страшные они.

* * *

Жизнь шла своим чередом. Максим стал частью нашей семьи. По выходным вместе с нами ездил на море. У моря своя жизнь: пахнет сушёной рыбой, водорослями и свободой. На море чувствуешь себя гостем и вести себя нужно соответственно. Крики чаек, улыбки на лицах отдыхающих, прозрачная вода и морские камни. Я с гордостью носила зелёные резиновые тапочки для купания, соблюдала меры предосторожности: ноги можно поранить. А ещё надевала зелёные в жёлтый горошек купальные трусы и такую же панамку.

Во время отлива мы бежали по мокрому песку вглубь моря, собирали маленьких крабов и морских звёзд. Папа подсказал: брать нужно тех, которые не шевелятся. Погибших. А живые пусть растут. Мы строго придерживались оговоренных правил. Папа умудрялся находить для нас кораллы. Бледно – фиолетовые, они похожи на каменные цветы. Каждый коралл на вес золота. Находки аккуратно складывали в ведёрко и везли домой. Дома честно делили поровну. Драгоценные находки сушили на подоконнике в кухне. Затем покрывали бесцветным лаком и ставили на видное место.

Мы с Максимом придумали что-то вроде морских шахмат: крабы против звёзд. Основных правил не было. Крабы, желая одержать победу, отчаянно тарахтели сухими ножками и клешнями, а морские звёзды… просто красивые. Сражения продолжались по несколько часов. Правила придумывали на ходу. Вся прелесть – в неизвестности. Тактика боя захватывала без остатка. Казалось, морские шахматы будут всегда. Всегда будет залитый солнцем кухонный подоконник и новая партия сушёных фигурок. И детство – тоже навсегда.

Кухня. Едой я не перебирала. С аппетитом никаких проблем. Папа придумал хитрую игру. Кто первый съест суп, тот увидит, какой рисунок на дне тарелки, и он выигрывает. Тарелок не так много, вычислить рисунок не сложно. Но выиграть хотелось в любом случае. К чёрту логику и вычисления. Вкус победы куда слаще. Папе не везло, он выигрывал редко, а меня распирало от гордости или от второй тарелки горохового супа. Не высока цена.

Прожив в городе почти месяц, даже маленький ребёнок усвоил – снабжение здесь куда лучше, чем в посёлке. Много больших магазинов: продукты, вещи, игрушки, книжки. Понятия качественные и не качественные товары в советское время не было. Если что-то не так – давали нагоняй, за качество велась настоящая борьба. Непонятным словом «ОБХСС» (отдел по борьбе с хищением социалистической собственности) можно сильно напугать любого продавца. Товары людям вполне доступны.

В магазине «Океан» морепродукты продавались в таком ассортименте, что поход за покупками превращался в настоящую экскурсию. Здесь «рыбачили» жители всего города. Свежие кальмары, крабы, морская капуста и множество рыбин, названия которых я не запомнила: большие и маленькие, длинные и толстые, свежемороженые и сушёные. А вот одну рыбу запомнила сразу – корюшка. Корюшку сушили: нанизывали дома на крепкие нитки и вешали на балконе. Грызть её – дело не лёгкое. Нужна сноровка и крепкие зубы. Конкурентов дома нет. Я отчаянно рвала рыбу руками, жевала, вгрызаясь в неё, по словам взрослых, как чёрт в грешную душу. Опять этот чёрт. Папа говорил, так рыбу едят чукчи.

Красная икра чем – то особенным не считалась. Я узнала, достают её горбуши или красной рыбы. Морские гребешки, морская капуста и другие обитатели моря стоили недорого. Икру минтая в консервах окрестили «закуской алкоголиков», стоила она всего двадцать три копейки. Закусывать килькой считалось позорным. Икра посолиднее будет.

Название конфет быстро выучила наизусть. И рисунки на фантиках помню по сей день: «Кара-Кум», «Мишка на севере», «Гулливер», «Красный богатырь», «Алёнушка» и всеми любимый ирис «Кис-Кис». Конфеты покупали по выходным. Взрослые легко находили оправдание своей жадности – зубы нужно беречь. Чем корюшку будешь грызть? Аргумент веский. Открою взрослым секрет: детям на зубы наплевать. Мы совсем по этому поводу не беспокоимся, пока не вырастем. Или… пока не столкнёмся с зубным врачом. Любые доводы – лишь слова, а конфеты – штука осязаемая и очень даже вкусная.

Магазин игрушек «Детский мир». С названием взрослые явно ошиблись. Понятно, мир у ребёнка детский. Какой же ещё? Название «Взрослый мир» почему-то так и не появилось. Да и чем можно удивить взрослого? Правильнее бы назвать «Детский Рай» или «Рай для детей». А ещё объяснить ребёнку, что такое рай и как туда попасть. Тогда с воспитанием проблем точно стало бы намного меньше. Послушание, прилежное поведение, режим сна и питания – не так уж и высока цена, если в перспективе, пусть даже отдалённой, намечается жизнь в раю. Желательно, вечная. И возможность владеть всеми игрушками, какие только пожелаешь. Тогда диалог родителей и ребёнка выглядел бы примерно так:

– Хочешь жить в раю, слушай маму и папу.

– Кого же мне ещё слушать?

– Мой руки и садись за стол. Послушание – дорога в рай.

– Хорошо. А в магазин, когда пойдём?

Поймите, взрослые: первое посещение «Детского мира» для ребёнка – откровение свыше. Пробуждение личности и благоговейный трепет перед новой жизнью. Всё так масштабно. Душа замирает и никак не возьмёт в толк, как такое возможно? Откуда столько? Ряды, только вдумайтесь, целые ряды кукол, розовых пупсов, колясок, зайцев, мишек, машин, роботов, солдатиков, велосипедов. Сердце колотится, глаза жадно скользят по полкам, пытаясь обхватить необъятное. Не выходит. Эйфория идёт за тобой по пятам и ласково шепчет:

– Смотри, смотри. Какая красота. Как тебе этот медведь?

Ты замираешь перед большой мохнатой игрушкой. И всё перестаёт для тебя существовать. Земля остановилась, время замерло, и ничто не имеет значения: родители, дом, магазин куда-то исчезли. Есть только ты и медведь. Один на один в целой Вселенной. Ты сознаёшь, что пришёл в этот мир встретить своего мохнатого друга. Жизнь без него не имеет смысла. Он ждал тебя. Иначе, зачем он здесь? Ты погружаешься в непонятное состояние и просто выпадаешь из реальности. Пояснение. Если родители считают, что ребёнок замирает перед игрушкой и стоит в ступоре без причины, вытаращив на неё глаза, в общем, киндер притормаживает малость, то поспешу их огорчить. Такое мышление примитивно и говорит об одном: либо ты в детстве не встретил свою игрушку, либо напрочь забыл, что сам был ребёнком.

– Оксана, идём, – голос мамы возвращает в реальность. – Домой пора.

В полной растерянности, осознав свою беспомощность и абсурдность ситуации ты в недоумении задаёшь резонный вопрос:

– А зачем мы сюда пришли?

Теперь в состоянии ступора пребывает взрослый.

– Действительно, зачем? – задумывается он.

Ты собираешь в кулак всю свою волю и уверенно заявляешь:

– Хочу медведя.

Родитель пытается отвертеться, игрушка дорогая, денег до зарплаты может не хватить.

– Давай купим медведя после зарплаты.

И тут, отстаивая право на собственность, просыпается маленькое Эго. Терпеть мирскую несправедливость оно не намерено. Уверенными шагами в твою жизнь входит незнакомое до сего дня понятие – эгоизм. Пробудившись однажды, он будет расти вместе с тобой, неотступной тенью следовать рядом. Деньги – аргумент веский, только давайте сразу проясним и бросим камень, да побольше, во взрослый огород. Дети понятия не имеют ни о каких зарплатах, авансах и прочих «нюансах» взрослой жизни. Хотите играть на равных? Дам совет. Чтобы воспитывать понимающего всю взрослую чехарду ребёнка, начните как можно раньше объяснять: что такое работа, зачем туда ходят. Чем там занимаются? Сколько платят? Учите понимать эти важные вещи. Абстрактное понятие «деньги» нам, детям, ни о чём не говорит. Да и работа воспринимается как место, где родители торчат целыми днями, и чёрт знает, чем занимаются. Ещё и задерживаются часто. Создаётся впечатление – занятие это им в радость. Взаимное понимание облегчит жизнь всем. Не нужно с нами сюсюкать и уговаривать. Может, мы и маленькие, но голова у нас на плечах всё-таки есть.

Не успела я открыть рот, как мимо в слезах, с диким криком: – Хочу куклу! – промчалась девочка чуть постарше. За ней бежала мама.

– Маша, подожди! Вернись! – кричала она на весь магазин, пытаясь догнать непослушную дочь. Ошибка в объяснении налицо. А маленькое Эго разобиделось не на шутку. Видно, девочка не в первый раз вступает в битву за желанный трофей. «Детский мир» не такое уж простое место.

– Мне очень нужен этот медведь. Он – мой, – настаивала я. После коротких переговоров игрушку понесли на кассу. Медведь стоил двадцать пять рублей. Эту сумму я хорошо запомнила, потом она не раз оглашалась на кухне. Очевидно, мы вышли за лимит семейного бюджета.

У взрослых свои правила, а у детей свои желания. Лучше рассказать ребёнку, где делают игрушки. И что есть люди, которые каждый день ходят для этого на работу. Поверьте, взрослые, ребёнок будет потрясён, узнав, что такое вообще возможно. Используйте детский интерес к жизни, не ждите, пока чаду исполниться двадцать. Потом на работу пинками гнать придётся, потому как время упущено.

Домой возвращалась в обнимку с медведем. Он будто сам шёл по улице, если не считать моих головы, рук и ног, едва выглядывающих из-за него. Наше «содружество» вызывало улыбки у прохожих. Пришлось тащить игрушку, преодолевая невероятную усталость. Так впервые я столкнулась с великой силой преодоления. Она не раз выручит, когда стану взрослой.

Дома медведь восседал на самом видном месте. Рядом сидел пингвин. Глаза медленно закрывались. Я знала – нет на земле человека счастливее меня. Душа и Эго прибывали в полном согласии, я почувствовала, как родилась гармония. Душа радовалась желанной игрушке, а Эго – исполнению пока ещё маленького желания. Потому как сама игрушка Эго и нафиг не нужна. Забыть новое сильное чувство невозможно. Ясно одно: счастье – это когда все довольны, и каждый получает, что ему хочется.

Особое место в жизни города – краеведческий музей. До сентября 1945 года южный Сахалин оккупировали японцы. После освобождения в центре осталось несколько японских зданий. Самое большое и красивое заняли под областной музей. Издалека видна бордовая черепица на изогнутой крыше. Сразу за металлической оградой – фонтан с круглым бассейном, аккуратно посаженные цветы, кустарники, редкие деревья. Огромная чёрная пушка, отполированная штанами лазающей ребятни, никого не оставляла равнодушным. Дети считали своим долгом собирать пыль с сего необычного экспоната нарядной одеждой. О войне никто не думал. Взрослым невдомёк, орудие напоминало о знаменитых приключениях барона Мюнхгаузена. Кто не мечтал полетать на огромном чёрном ядре? Получить по шее за испачканные вещи – не велика беда. А упускать такую возможность – глупо. Здесь ты сталкиваешься с другим миром, другой культурой. Как будто попадаешь в сказку.

Мы ходили с папой в музей каждую неделю, как по расписанию, поэтому нас там хорошо знали. Моей любознательности и выдержке дали определение «человек воспитанный» и относились с уважением. В отличие от других посетителей у меня появились привилегии. Когда посетителей в музее не оставалось, мне разрешали трогать экспонаты. Чучело огромного бурого медведя, стоявшего на задних лапах и наводящего ужас на маленьких детей. Крупный поджарый волк, погибший, пытаясь зимой перебежать с материка на остров. Мягкий морской котик с добродушной улыбкой. Но самый любимый экспонат – огромная раскрытая морская раковина. Она сохранила перламутровый блеск и недоступную для человека тайну океана. Если бы я смогла сесть в неё или лечь, то чувствовала бы себя вполне свободно. Экспериментировать не стали, всё-таки ракушка старая и хрупкая.

Посещения музея заставили задуматься: что означает «человек воспитанный», и почему он вызывает уважение? Сотрудники шутили: воспитанные люди на вес золота, их хоть заноси в «Красную книгу». Дома мне объяснили, что это за книга и за какие «заслуги» в неё заносят. Я расстроилась. Получается, я – представитель вымирающего вида. Неужели когда-нибудь стану музейным экспонатом, как серый волк или бурый медведь? Я начала пристальнее наблюдать за поведением людей. Сталкиваясь с человеком, важно точно определить: есть для него место в «Красной книге» или нет? Странностей у взрослых немало. Ясно одно: воспитание – ключ, открывающий перед тобой любую дверь. Максим тоже причислен к исчезающему виду. И его мы приобщили к посещению музея. Я в роли экскурсовода со знанием дела водила его по залам.

Вскоре появились новые экспозиции. Небольшие деревянные ящики с «глазком» стояли на уровне головы взрослого человека. А в самом ящике – сцены из жизни людей, только совсем крохотные – в миниатюре, как пояснил папа. В одном из них находилась комната. Скромная обстановка выглядела поразительно точно: железные кровати, деревянный пол, у двери лежит вязанный коврик, стол, несколько стульев. На кровати сидит солдат Советской армии. Он держит в руках письмо, в котором написали об окончании войны. В маленькой измождённой фигурке застыла безмолвная радость. На глазах солдата – слёзы. Объёмные предметы делали экспозицию живой, будто ты находишься там. И даже падающий из окна ненастоящей комнаты солнечный свет отражался на столе. Первые послевоенные дни. Дни долгожданной победы. Свет солнца выбивался из серой картины и оставлял неизгладимое впечатление. Нам, детям, не раз говорили: мирное небо нужно ценить, от войны никто не застрахован. Значение слова «застрахован» не знакомо, но мы понимали – это что-то важное.

Следующая экспозиция показывала ужасы второй мировой войны. Взрывы снарядов, обстрелы и бомбёжка. Пыльное красно-чёрное небо пробуждало граничащий с непониманием ужас. Возникал вопрос: зачем? Солнце и белые облака исчезли из жизни людей. Надпись поясняла: таким люди видели небо по несколько месяцев. День не отличался от ночи. Солдаты бежали, падали, умирали. Грохотали взрывы, ревели самолёты, ехали танки. Становилось страшно. Проснулась незнакомое тяжёлое чувство: будто из жизни ушла радость и непонятно, когда вернётся.

Маленький рост не позволял долго смотреть в «ящики». Папе приходилось поднимать нас и держать по очереди на весу. Экспозиция номер три – о жизни после войны. Страну поднимали из руин. Мы увидели голубое небо, яркое солнце и белоснежные облака. Женщины гонят коров на ферму, улыбаются, переговариваясь между собой. Яркая зелёная трава, хорошее настроение, упитанные чёрно-белые бурёнки – всё говорит о мирных буднях. Поразительно – в этих маленьких ящиках чувствуешь настоящую жизнь. Хотелось смотреть снова и снова.

После миниатюрного музейного мира стало ясно: за небом нужен глаз да глаз. Его важно оберегать. Защищать. У нас с Максимом появилась новая, особенная задача: каждый день проверять небо. Стоило утром открыть глаза, я тут же вскакивала с постели и подбегала к окну. На месте ли белоснежные облака? Не закрыла ли небо красно-чёрная пыль? В мою жизнь вошло ещё одно понятие: патриотизм. Родители объяснили – это любовь к Родине. Я стала истинным патриотом и при каждом подходящем случае говорила:

– Я люблю свою Родину. Я – патриот, – в моих словах столько серьёзности, что никто не сомневался в искренности и верном понимании сказанного маленькой девочкой. Теперь в глазах взрослых я не только «человек воспитанный», но и «человек умный». Правда, не ясно, что такое ум? Но если он заслуживает уважительного отношения, значит, штука это серьёзная.

В городе много интересного: недавно построенный театр, современное здание библиотеки, где проводятся художественные выставки, канатная дорога. Занятые работой родители не могли везде успеть. Мама всё чаще говорила об отпуске:

– Полетим на материк, там и отдохнём. Осталось чуть больше месяца.