Я – ярость

– Мне надо домой, присматривать за Бруклин, – лжет Элла.

– Ну, закинь меня по дороге! Обещаю, я буду паинькой.

Где-то в здании школы раздается звонок, и толпа детей вываливается наружу. Они бросают многозначительные взгляды в сторону Эллы, и она вспыхивает.

– Детка, ну подвези меня, – умоляет Хейден, поглаживая ее по руке. – Клянусь, я не буду приставать.

Ей совсем не хочется ехать с ним, но куда хуже то, что Элла отлично знает: она все равно согласится. Признаться в этом стыдно даже самой себе.

И она отлично понимает, что он будет приставать к ней.

– Мне надо идти. – Она поворачивается и уходит прямо сквозь толпу, пригнув голову и протискиваясь боком, выбирая места, где Хейден точно не пройдет.

Он знает ее расписание и время от времени заглядывает в класс на переменах, чтобы переброситься шуткой с теми учителями, которые дружны с его отцом. Поначалу Эллу это впечатляло, а теперь она уверена, что Хейден попросту проверяет ее. Кажется, единственное место, где он гарантированно не появится, – это женский туалет, и именно там она прячется на переменах, если хочет побыть одна. Туалет в конце коридора обычно пустует, но сегодня, как ни странно, Элла натыкается там на свою подругу Оливию.

– Мне показалось или вы с Хейденом в самом деле обжимались возле корпуса «H»? – светски интересуется Оливия, глядя в зеркало и намазывая губы розовым блеском. – Он такой горячий, что, клянусь, это просто нечестно.

– Ага, еще какой, – соглашается Элла, доставая из рюкзака щетку, чтобы счистить с себя кирпичную пыль и ощущение рук Хейдена на теле. Когда подруги заводят разговор о Хейдене, она никогда не знает, что сказать. Догадывается только, что любые ее плохие реплики непременно дойдут до его ушей. Это означает, что одна из ее подруг на самом деле не такая уж хорошая подруга, и Элла не в курсе, кто это, но уверена: все они мечтают оказаться на ее месте.

Шумит вода, и из кабинки выходит Софи. В туалете три зеркала, и центральное отражает Эллу, а по обе стороны от нее две другие девушки – поправляют макияж и с многозначительными улыбками посматривают на нее. Она бы назвала их лучшими подругами – когда-то это в самом деле было правдой: они дружили еще со средней школы, постоянно устраивали тусовки с ночевками на троих. Сегодня их столкновение в туалете больше походит на засаду, чем на случайную встречу. В последнее время Оливия и Софи стали неразлучны, и Элла ощущала себя третьей лишней (ну, правда, сейчас уже не так остро).

– А я знаю, что Хейден подарит тебе на три месяца отношений, – мурлычет Софи, подкрашивая ресницы. – Тебе та-а-ак понравится!

– Потому что ты помогала ему выбирать! – хихикает Оливия. – Пока вы, ребята, были в торговом центре, ты не отвечала на мои сообщения…

Софи закатывает глаза.

– О, Боже мой, ты прекрасно знаешь, что мы просто друзья!

Они смеются и перебрасываются игривыми подколками, но это вовсе не случайная игра. Все продумано так, чтобы единственной проигравшей оказалась Элла.

– А я знаю, что он захочет в подарок. Несложно догадаться. – Оливия выразительно кашляет, чтобы привлечь внимание Эллы, и показывает жестами.

Девчонки снова прыскают, а Элла отчаянно краснеет. Она не делала ничего подобного с парнем, не хочет делать это с Хейденом и совершенно точно не желает обсуждать такие вещи с кем бы то ни было.

– Я думала купить ему одеколон и испечь тортик – и хватит с него, – отвечает Элла, безуспешно пытаясь казаться такой же смелой и дерзкой, как они.

Софи трогает ее за плечо, идеальные брови сведены.

– Все это классно, но, серьезно, ты ведь понимаешь, что именно этого ждут все парни, да? Я знаю, что Хейден у тебя первый, но… – Софи хихикает, – ты вроде как должна.

Элла отступает, выворачиваясь из-под ее руки.

– Никому я ничего не должна!

– Должна, если хочешь его удержать. – Оливия пожимает плечами, нанося на губы еще слой блеска.

Если б только Оливия знала, что Элла вовсе не желает этого! «Забирай, если он тебе нужен», – хочет сказать Элла, но не может, ведь тогда, сев сегодня в ее машину, Хейден будет пытать ее вопросами: почему это вся школа гудит о том, что Элла его больше не любит?

– Ты ведь все еще хочешь с ним встречаться, да? – теперь уже очередь Софи задавать вопросы. Она широко распахивает невинные карие глаза, будто волнуется только о чувствах Эллы.

Элла тяжело сглатывает. Этот разговор будто удар ножом в спину и в грудь одновременно. Она помнит времена, когда они на самом деле могли довериться друг другу, делились секретами, обсуждали влюбленности так, будто это ждет их очень нескоро. Тогда они еще говорили друг другу правду. Элла помнит, как Оливия, плача, клялась, что не будет как ее мать, у которой каждый год – новый мужчина из бесконечного потока безработных неудачников. Теперь Оливия меняет парней каждый месяц. А Софи так злилась из-за развода родителей – на мать, которая изменила отцу с другим мужчиной, и на отца, который не стал бороться за этот брак. И вот теперь Софи проводит время с парнем Эллы втайне от нее и даже, кажется, гордится этим. Что с ними случилось? Когда они превратились из ее подруг в таких стерв? Почему Элла не замечала этого раньше?

Когда они в последний раз собрались на ночевку, Элла, ободренная секретами подружек, рассказала о своих родителях – о том, что отец делал с мамой по ночам. Ни Софи, ни Оливия не выглядели так, будто поверили ей, но они обнимали ее, плакали вместе с ней и клялись, что с ней это никогда не случится. Что ни один мужчина не будет иметь над ней такую власть.

Сейчас она верит, что так и будет. Пока она плывет по течению, потому что так проще, и все же Хейден не владеет ею и не контролирует ее. И в один прекрасный день он бросит ее ради другой, и тогда люди будут сочувствовать ей, а не коситься на нее и ехидно перешептываться за ее спиной. А до тех пор…

– Конечно хочу, – Элла хмыкает и тоже подкрашивает губы. – Как по мне, он достаточно идеален для этой роли.

Девчонки обмениваются взглядами, значения которых Элла не понимает, но ей это не нравится, и она спешно утыкается в телефон. Звонок вот-вот прозвенит, ей нужно торопиться – мистер Харки ненавидит, когда опаздывают.

– Подвезешь меня домой после школы? – спрашивает Софи.

– Вообще-то, я уже подвожу Хейдена…

– Уууу, время для секс-развлечений! – восклицает Оливия.

– Дамы?

Тучи сгущаются за секунду, от одного тихого слова, донесшегося из коридора. Оливия и Софи сбрасывают маски смелых тусовщиц, и все три девушки снова становятся простыми подростками, даже жмутся друг к другу, будто нервные и неуклюжие антилопы.

– Скоро звонок, – сообщает мистер Бреннен. Он не переступает порог туалета, но всем телом наклонился в их сторону, а руки держит в карманах.

Все знают, что замдиректора любит загонять учениц в угол, пользуясь тем, что они должны быть где-то в другом месте. Сейчас он перекрывает единственный выход из туалета, и, когда звонок звенит, Бреннен смотрит на динамик под потолком понимающе и почти с сожалением.

– Ну вот. Похоже, вы все трое опоздали на урок… если, конечно, у вас нет веской причины.

Мистер Бреннен, наверное, ровесник отца Эллы. Под рубашкой у него проступает живот, волосы на голове поредели, а еще он носит уродливые остроносые туфли. Когда его маленькие карие глаза скользят по ней, Элле хочется свернуться калачиком и умереть. Она слышала разные истории про Бреннена (особенно с тех пор, как он развелся с женой), но всегда это были сплетни из третьих рук.

– Я не очень хорошо себя чувствую, – говорит Оливия, нарочито шмыгая носом.

– О, держу пари, мальчишки все равно захотят целоваться с тобой. Я бы хотел! – Мистер Бреннен подмигивает и ухмыляется. – Но раз так, то иди в кабинет к медсестре. Здоровье учеников – наш главный приоритет! – Оливия спешно протискивается мимо него, и Бреннен выставляет бедро ровно настолько, чтобы коснуться ее тела. – А какое у вас оправдание, мисс Гибсон?

– У меня месячные начались раньше срока.

Эллу даже восхищает невозмутимость и вызов, с которыми Софи произносит это, вздернув подбородок.

– Лишняя информация, мисс Гибсон. Совершенно личная. Вы разве не в курсе, что есть таблетки, чтобы регулировать цикл? Они помогают избежать… неприятных сюрпризов.

– Да, сэр, – говорит Софи, торопливо проходя мимо него. – Нам рассказывали на занятиях.

Она оставляет Эллу совершенно одну, даже не одарив ее напоследок извиняющимся взглядом через плечо. Руки мистера Бреннена в карманах шевелятся, будто он перебирает мелочь.

– Мисс Мартин, одна из моих любимых учениц. Прекрасные оценки, никаких нареканий относительно поведения… Однако до меня дошли некоторые слухи. – Он подходит поближе и заслоняет рот ладонью, понижая голос. – Вы, кажется, не брезгуете публичной демонстрацией чувств, прямо в целомудренных коридорах нашего заведения? – Он отступает назад, довольно ухмыляясь. – Это строго запрещено, вы ведь в курсе.

– Я… нет, сэр. Я так больше не буду… В смысле я ничего подобного не делала!

Элла знает, что краснеет: лгунья из нее никакая. Но сказать правду – это выше ее сил.