Низший 8

Что-то страшное. Что-то вызывающее уважение. Кое-что я все же углядел. И понял, что трахнутая на всю голову долбанная людоедка Зевера Отверженная дала бой. Последний бой! Сидя внутри послушного как перчатка плукса, она терзала и рвала стреляющих и бьющих мертвяков. К нам прилетела голова одного из этих дохляков – вместе с шеей и солидным куском правого плеча. Кусок мяса с мозговой начинкой шлепнулся на спину Джоранн и тут же заскрежетал острыми подпиленными зубами по прикрывающему ее задницу металлу. Умно… подпилить клыки… Хван сработал молниеносно, насадив башку на лезвие и подняв. Это было верно. А затем призм совершил ошибку – вскочил и замахнулся насаженной башкой, собираясь…

– Вниз! – рявкнул я и гнида послушно рухнула. Но не от моего крика – я услышал сначала звон, а затем увидел отлетающую руку призма, следом несколько пуль простучали по кирасе, по ногам, хрустнул кое-где хитин и Хван упал – Дерьмо! Джоранн! Осмотри его! Остальным стрелять! А дерьмо!

От шальной пули моя голова дернулась. В ушах загудело. Стальной шлем спас. Да и пуля прошла по касательной. Хвану куда тяжелее.

– Заливай клеем! – крикнул я в лицо за мокрым и грязным забралом.

Проползающая мимо Джоранн кивнула, волоча за собой снятый рюкзак.

– Рэк!

– Да?

– Когда прекращу стрелять и вскочу, начинай считать! До ста! Потом прекращай палить и других заставь остановиться! Перезарядитесь, затихните за трупами и наблюдайте. За мной не суйтесь! И ждите подкрепления. Понял?

– Понял! Останься здесь, лид! Нахрен! Ты хрень какую-то задумал! По глазам вижу!

– Ты меня понял, боец?!

– Понял!

– Хорошо… – я снова слился с оружием в одно целое, расчетливо вбивая пули из винтовки в выхваченную на мгновение цель.

Я стрелял зажигательными. И метился прежде всего в плуксов. А заодно считал… и наблюдал… снова считал секунды и снова наблюдал, ожидая. Я не спутаю. Я уже понимаю как именно и с какой скоростью он будет двигаться.

Десять…

Он тактик. Поэтому в первую очередь постарается добиться баланса.

Девять.

Он постарается добить тех, кого можно вынести с одного удара, но кто еще представляет собой опасность. Например, лежащих стрелков. И я вижу одного рыцаря с дробовиком. Он очень медленный, его несколько раз ранили, но он продолжает палить и его не замечают в сутолоке…

Семь…

А вон там по цепочке еще один подранок. Этот лежит ничком, но его рука тянется к автомату. Если это вижу я – увидит и он. Такие не пропускают подобных важных мелочей.

Пять…

Пройдясь по этим, двоим, он наткнется на упавшего, но еще живого и силящегося встать искромсанного красного мозгососа. Это еще шаг к провалу и внешней стороне здания.

Три…

Дальше у него тактическая свобода, но будь я на его месте, занялся бы с тыла тем стальным гигантом с топором и щитом. Средневековье побеждало – он добил уже двоих зомборыцарей и замахивался снова…

Два…

Красно-оранжевый плукс припал на брюхо, из него хлещет кровь, а из ран, как мне чудится сквозь стрельбу, доносится взбешенный женский визг. Орет прямо из брюха? Это прямо как сигнал стартового пистолета…

Один! Время, Оди! Время!

Вскочив, я оставил опустевшую винтовку, бросил игстрел, оставив при себе свинку и дробовик. Прыжок. Я приземлился на торчащую из стены арматуру. Я смотрел только вперед. И не пропустил момент, когда в коридоре, с другой стороны, в драку влетела невероятно стремительная безмолвная фигура. Вот и он…

Прыжок на узкий карниз, нависший над провалом. Короткая пробежка в четыре шага, еще один длинный ныряющий прыжок и я приземляюсь на залитый кровью и слизью кафельный пол. Скользя, переворачиваюсь на бок и стреляю в брюхо тянущегося ко мне плукса. Второй выстрел достается по шлему замахнувшегося на меня топорщика. Отбросив дробовик под ноги дерущегося с зомби рыцарем, я взялся за «пиги», щедро поливая иглами все живое и мертвое в коридоре. Чей-то удар по руке выбил оружие из рук, но не остановил меня. Подхватившись, я вскочил и по-спринтерски рванул вперед что есть мочи, прыгая из стороны в сторону и скользя взглядом по коридору. Но по мне никто не стрелял. Как и ожидалось. Но это временно. И очень скоро все изменится.

Быстрее, гоблин! Быстрее! Давай! Давай! Не зря же тебе уколами всю жопу искололи, гоблин! Не зря же ты сука тренировал сам и дрессировал бойцов! Не зря же ты сегодня отказался от самогона! Дава-а-а-ай! Я смогу! И меня до сих пор никто не заметил…

Далекий крик снизу, прилетевший с нижних этажей, я не сразу опознал. Кричала Кассандра и у ней явно имелся какой-то усилитель голоса. Крик слышался неплохо.

– Оди я иду! Мы идем! Держитесь там, ушлепки! Держитесь!

Да чтоб ты тебя…

Я ничего не услышал. Но я почувствовал. Я знал, что тот, мимо кого я проскользнул, тот, кто вмешался в финал битвы, стремительный и безмолвный, только что заметил, что я проскочил и тут же бросился за мной следом. Он бежит за мной. И бежит быстрей меня. Но я нехило оторвался. И увидел кое-что важное.

Когда я проскочил место побоища, то увидел весь коридор. И я не мог не заметить, что тут все в полном порядке. Нет, тут, конечно, все в полном дерьме – грязь, пыль, запустение. Но при этом все двери в палаты распахнуты, вдоль стен стоят трухлявые кресла, на полу сгнившие ковровые дорожки без единой складочки, засохшие растения в кадках с потрескавшейся землей. Тут нет баррикад, нет стен, нет заблокированных дверей. Это место выглядит так, будто с тех пор, как его покинул медперсонал и настоящие пациенты, сюда не ступала нога зомби. И увидев это я на ходу поменял первоначальный план – проскочить сквозь схватку, оставив их всех позади, ненадолго спрятаться в ближайшем укрытии, оценить обстановку, а затем…

Нет. Тот план тоже был рискован. Но то, чем я занят сейчас… за такое командиров расстреливают перед парадным строем и правильно поступают. Это непростительно. Я сделал тупость. И почему-то рад этому безумству. Сейчас уже не изменить. Но позднее я заставлю себя пожалеть об этом поступке.

Тебе конец, гоблин Оди! Я сука тебе жопу до кровинки выжму! Беги! Беги! Беги-и-и!

Резко обернувшись, я поднял руку и нажал на спуск. «Пиги» выкашляла остаток, и я швырнул ее в легко уклонившуюся фигуру рыцаря, несущегося за мной с невероятной скоростью. Сквозь прозрачное забрало на меня неотрывно смотрели светящиеся знакомые глаза.

Номера… номера на дверях…

Крутнувшись, я вцепился в косяк. От резко рывка застонали плечевые суставы, взвыла поясница. Мимо меня пролетел не успевший затормозить преследователь. Я прыгнул следом, хватая его за плечо и дергая на себя. Ствол револьвера вошел под край шлема я и нажал на спуск.

Выстрел.

Рыцарь вздрагивает, на моей ладони смыкаются его пальцы, и он резко поворачивается, тяня меня на себя и… От дикой боли в хрустящем плече я заорал в голос. Пискливо взвыла аптечка. Рывок…

– А-А-А-А-А-А-А-А-А!

Захлебнувшись криком, я выстрелил еще раз – на этот раз под забрало, всадив пулю прямо в лицо. Отшатнувшись, рыцарь рухнул, держа в стальной перчатку мою левую руку. Глянув на оторванную в локте бессильно свисающую культю, я прыгнул к трясущемуся, но силящемуся встать рыцарю и выстрелил третий раз. Туда же – в башку. Выстрелил и побежал, сжимая в руке опустевший револьвер.

Дверь…

Дверь…

И снова я почувствовал – эта тварь за моей спиной перенесла попадания в мозг и хребет. Он уже встал. Он уже бежит за мной. Я дернулся в сторону. И моя оторванная рука, брошенная мне вслед, пролетела мимо. Следующий мой рывок с грохотом внес меня в единственную закрытую палату с тем сука самым номером. Обычный номер. А снизу красным косо начертано злое слово «Боль».

Я внутри.

Ну?!

Где?!

Кровать. Столик. Лампа. И больше ничего!