– Привет, Надюх. Все нормально. Честно.
– Ура! – в голосе младшей возникли искорки радости.
Ее радость понятна – еще вчера я рявкал в трубку матом и прерывал связь.
– Чего не отвечал на звонки? Я волноваться уже начала.
– Извини, – с трудом вытолкнул я из горла.
Не из нежелания извиняться, а из-за продолжающего меня терзать лютого стыда.
Ей двадцать два. И последние три года она пашет как проклятая, просиживая за ноутом сутками, забив на личную жизнь и на отдых. Немалая часть ее дохода уходит мне – взрослому уже лоботрясу, весело прожигающему жизнь. А ведь мы брат и сестра лишь условно – наши родители встретились и женились, уже имея по ребенку. Вырастили нас. Дали будущее каждому, не разделяя, где чужой, а где свой ребенок. И умерли в один день, погибнув в банальной автокатастрофе.
Надюха переживает их потерю куда острее меня. Но держится, работает, улыбается. А я… а я вот он… опухший, избитый, похмельный, живущий за чужой счет тунеядец. Где я оступился? В какой момент все пошло наперекосяк?
– Богги… слышишь меня?
– Я тут, Надь. Слушай…
– Ау?
– Прости меня. Прости за все.
– Богги! Ты чего?! Чего удумал?! Я сейчас приеду!
– Успокойся, – тихо рассмеялся я и снова ойкнул от пронзившей ребра боли. – Я не собираюсь кончать с собой. Просто нахлынуло. Прости меня. Ладно?
– Прекрати, Багги!
Богги… или Багги. Только она так называет меня. Имя в паспорте – Богуслав. Фамилия – Купцов. Отчество – Борисович.
– Я в порядке.
– Ты дома?
– Все тут же. Слушай, я в порядке. Сгораю от стыда, болят ребра и морда, но я в порядке. Честно. Я дома. Сегодня с утра активировал твой новехонький кокон, создал аккаунт и воспользовался твоей предоплатой. А ты ведь коконом даже и не воспользовалась. В общем, все как всегда – живу и кайфую за твой счет.
– Прекрати, Богги. Прекрати, слышишь?
– Что тут прекращать? Жить за твой счет? Хочешь, чтобы я с голоду умер? – шутка вышла натужной.
Но Надя рассмеялась:
– Ты еще заработаешь. И отдашь все долги.
– Обязательно! – четко и ясно произнес я. – Обязательно!
– Ого. Ты просто молодец! Правильный настрой!
– Прекрати, – поморщился я. – Прекрати, Надюх. Сколько раз я тебе это обещал за последний год? Семь раз? Восемь? Просто знай – в этот раз я полностью серьезен.
– Ты всегда серьезен, Богги. Но твои друзья… извини, что так говорю, но они тянут тебя назад… ни дня без алкоголя и сомнительных тусовок.
– Я знаю. И с этим тоже заканчиваю. Начиная с сегодняшнего утра. Верь мне, сестренка. На этот раз я не совру.
– Я всегда тебе верю. Ты же знаешь. Как у тебя там с продуктами? Сколько скинуть на карту?
– Нисколько! И еще – если ты меня не послушаешь и отправишь мне хотя бы рубль – то сделаешь только хуже. Просто верь мне.
– С голоду ведь помрешь…
– Тут хватает еды. Приготовлю.
– Ты же ненавидишь готовить. Да и не умеешь.
– Ненавижу. Но научусь и приготовлю. Надь… мне надо побыть одному. Разобраться в себе. Без друзей, без подруг, без соблазнов. Из всех хочу видеть только тебя.
– Я приеду. Завтра после обеда норм?
– Лучше вечером. Здесь и переночуешь. Посидим, попьем чаю. И разберем скопившийся хлам.
– Хорошо. Привезу тортик.
– Отлично. Тогда завтра на созвоне. Если не отвечу сразу – паниковать не надо, просто я в Вальдире.
– Захватывает, да? Вальдира.
– Захватывает, – подтвердил я совершено искренне. – Я нырнул в нее как прорубь. Еще раз прости, Надь, что подводил тебя так много раз.
– Да говорю же – прекрати!
– Уже прекратил, – рассмеялся я. – До завтра, мелкая.
– До завтра, Багги.
Связь прервалась. Прихватив телефон, отнес в комнату, поставил на зарядку. Собрал с пола грязные вещи, критически осмотрел. Рваную рубаху отправил в мусор, джинсы и белье улетели в стиралку. Туда же отправил простыни – за два дня моего на них лежания они покрылись пятнами крови и грязи. Я ведь даже не удосужился до сих пор принять душ. Туда и отправлюсь.
Не успел сделать и шага, как зазвонил телефон. Глянув на телефон, замер в нерешительности. Не отвечать?
Нет. Так не пойдет.
Вжав глючащую из-за треснутого экрана пиктограмму, ответил на вызов:
– Алло?
– Бог! Как ты? Второй день названиваю! – голос Тохи всегда выражал много эмоций. На этот раз в нем слышалось сочувствие, смешанное с легкой насмешкой. – Слышал ты отхватил целую корзину люлей? И еле унес подарки домой.
– Смешно.