Точка обмана

Президент снова засмеялся.

Негромкий стук в дверь означал, что принесли кофе. Вошла стюардесса, держа в руках поднос, на котором стоял, выпуская тонкую струйку ароматного пара, оловянный кофейник, а рядом с ним две оловянные кружки. Президент кивнул, и девушка, опустив поднос на стол, моментально исчезла.

– Сливки, сахар? – предложил хозяин, поднимаясь, чтобы наполнить чашки.

– Сливки, если можно.

Рейчел с удовольствием вдохнула приятный аромат.

Неужели это не сон и президент Соединенных Штатов действительно наливает ей кофе?

Зак Харни передал гостье тяжелую горячую кружку.

– Настоящий «Поль Ревир», – пояснил он.

Рейчел попробовала кофе. Он оказался восхитительным. Такого вкусного кофе она не пробовала ни разу в жизни.

– Что ни говори, – заметил президент, наливая и себе, а потом удобнее устраиваясь на стуле, – время у меня ограничено, а потому давайте сразу приступим к делу. – Опустив в чашку кубик сахара, он взглянул на собеседницу: – Полагаю, Билл Пикеринг предупредил, что единственная цель моего приглашения связана с намерением, использовать вас в собственных политических интересах?

– Если честно, сэр, то примерно это он и сделал.

Президент усмехнулся:

– Циничен, как всегда. Не изменяет себе.

– Так, значит, он ошибается?

– Шутите? – Харни весело рассмеялся. – Разве Билл Пикеринг ошибся хотя бы раз в жизни? Он, как обычно, попал в «десятку».

Глава 9

Лимузин сенатора Секстона пробирался по запруженным улицам столицы Соединенных Штатов к зданию, в котором располагался его офис. Гэбриэл Эш рассеянно смотрела в окно. Она пыталась понять, какое чудо помогло ей взлететь на такую высоту. Личная ассистентка сенатора Седжвика Секстона. Ведь именно к этому она и стремилась, разве не так?

Вот она сидит в лимузине рядом с будущим президентом страны.

Гэбриэл взглянула на сенатора, сидящего в другом конце просторного, обитого замшей салона огромного автомобиля. Казалось, тот всецело погружен в собственные мысли. Трудно было не восхититься его красивой, даже величественной внешностью и изысканной манерой одеваться. Воистину он был рожден, чтобы стать президентом.

Впервые Гэбриэл увидела сенатора и услышала его выступление три года назад, будучи еще студенткой политехнического факультета Корнеллского университета. Невозможно забыть, как его пронзительный взгляд проникал в самую глубину зала, словно он обращался именно к ней.

«Верь мне», – казалось, без слов призывал он.

После окончания его речи Гэбриэл встала в очередь, чтобы поприветствовать гостя лично.

– Гэбриэл Эш, – прочитал сенатор на карточке, приколотой к отвороту жакета. – Прелестное имя для прелестной юной дамы.

Он смотрел на нее оценивающе и в то же время с одобрением.

– Благодарю вас, сэр, – вежливо ответила Гэбриэл. Рукопожатие сенатора было крепким, внимание искренним. – Ваше выступление произвело на меня глубокое впечатление.

– Рад это слышать! – Секстон дал ей визитную карточку. – Я веду постоянный поиск энергичных молодых людей, способных разделить мои воззрения. Когда закончите университет, свяжитесь со мной. Может случиться, что именно для вас найдется подходящее дело.

Гэбриэл открыла было рот, чтобы поблагодарить, но сенатор уже обратился к следующему в очереди. После этой встречи Гэбриэл неотступно следила за политической карьерой сенатора – читала о нем в газетах и смотрела телепередачи. Особенно восхищали его выступления против непомерных расходов правительства, яростная, цепкая критика увеличений бюджетных ассигнований, призывы к департаментам действовать более эффективно, урезая лишние административные траты, и даже требование отменить некоторые программы, касающиеся государственных служащих.

Позже, когда в автомобильной катастрофе погибла жена сенатора, Гэбриэл с каким-то священным трепетом наблюдала, как этот человек даже личное несчастье сумел обратить на пользу делу. Секстон нашел в себе силы подняться над собственной болью и объявил миру, что непременно будет баллотироваться в президенты и все свои достижения как политика посвятит памяти супруги. Именно тогда, в тот самый момент, Гэбриэл твердо решила, что будет работать с сенатором, помогая ему достичь поставленной цели.

И ей удалось оказаться рядом со своим кумиром – быть ближе просто невозможно.

Она вспомнила ночь, которую провела с сенатором в его шикарном офисе. Не слишком приятные воспоминания. Гэбриэл едва заметно поежилась.

Она ведь прекрасно знала, что не должна поддаваться искушению, но почему-то не нашла в себе достаточно сил, чтобы сопротивляться. Седжвик Секстон так долго оставался ее идеалом, воплощением мечты… и вдруг он захотел ее, подумать только!

Лимузин тряхнуло на какой-то неровности. Мысли ассистентки сенатора моментально вернулись к текущему моменту.

– С вами все в порядке? – Сенатор внимательно смотрел на нее.

Гэбриэл изобразила улыбку:

– Да, все отлично.

– Но вы же не думаете о вынюхивании, так ведь?

Гэбриэл пожала плечами:

– Я все еще немного беспокоюсь, это правда.

– Бросьте! Это самое лучшее из всего, что было в моей кампании.

Слово «вынюхивание», как на собственном горьком опыте узнала Гэбриэл, означало некий тайный процесс утечки информации, такой как, например, сообщения, что оппонент использует средства, повышающие эрекцию, или выписывает порнографический журнал для гомосексуалистов «Стад маффин».

«Вынюхивание» было грязным делом, но когда оно приносило плоды, эти плоды оказывались куда как хороши.

Но когда наступала расплата…

А расплата наступала. Для Белого дома. Примерно месяц назад участники избирательной команды президента, разочарованные и расстроенные его снижающимся рейтингом, решили пойти в атаку и запустить информацию, в правдивости которой не сомневались. Они утверждали, что сенатор Секстон состоит в сексуальной связи со своей личной ассистенткой Гэбриэл Эш. К сожалению, у Белого дома не нашлось прямых доказательств. А сенатор Секстон, твердо помня, что лучшая защита заключается в нападении, воспользовался моментом для ответного удара. Он, ни много ни мало, созвал национальную пресс-конференцию – чтобы возмущенно заявить о своей невиновности.

– Не могу поверить, – говорил он, с болью глядя в объектив телекамеры, – что президент очернил память моей покойной жены подобной циничной ложью.

Выступление сенатора по телевидению оказалось настолько убедительным, что Гэбриэл и сама почти поверила ему. Видя, с какой легкостью лжет этот человек, она не могла не осознать с абсолютной ясностью, насколько опасен сенатор Седжвик Секстон.

Хотя Гэбриэл не сомневалась в том, что поставила на самую сильную лошадь в нынешних скачках, в последнее время она все чаще спрашивала себя: действительно ли эта лошадь лучше и достойнее остальных? Работа рядом с сенатором открыла ей глаза на многое, подобно экскурсии в недра киностудии, где детское восхищение чудесами экрана моментально омрачается пониманием того факта, что Голливуд на самом деле вовсе не приют волшебников и магов.

Хотя вера Гэбриэл в идеи, которые проповедовал Секстон, и не поколебалась, она начала задаваться вопросом о праведности самого проповедника.

Глава 10

– То, что я собираюсь вам сейчас сказать, Рейчел, – приступил к делу президент, – классифицируется как фантом и выходит далеко за рамки дозволенного вашей службой безопасности.

Агент Секстон почувствовала, как стены «Борта номер 1» начинают давить на нее. Президент вызвал ее в Уоллопс, пригласил на борт своего самолета, угостил вкуснейшим кофе, прямо заявил, что намерен использовать гостью как политическое оружие против ее же собственного отца, а теперь еще решил сообщить какую-то секретную информацию. Каким бы обаятельным, милым и симпатичным Зак Харни ни казался на первый взгляд, Рейчел Секстон видела сейчас только одно: этот человек слишком быстр и напорист, чтобы упустить из рук власть.