Мёртвые воробьи

Дэн бежал под горку, обняв ящик, прижав его, как родного, к груди. Сдаваться он не собирался. Однако Полынь своими ходулями уже фактически наступал нам на пятки, и ящик таки пришлось выкинуть в крапиву.

Мы смылись, а расстроенный Полынь полез искать инструмент. Шаря по густым ядовитым кустам, он чесался и возмущался:

– Бля-я-я, ожегся, суки! Ну, придурки, поймаю – убью!

И вот в один из дней, когда мы с Дэном сидели на брёвнах и думали, чего бы такого вытворить, к нам незаметно подошёл пьяный Полынь.

– Эй, шкеты, пойдёмте у центр, у меня там мочалка живёть, хочу её попроведовать, – пошатываясь, сказал он.

Идти в центр города с таким казалось стрёмно, но делать было нечего, и мы согласились. Полынь был одет по последнему писку моды: белая футболка, заправленная по грудь в спортивные штаны, вместо кроссовок начищенные туфли с острыми носами.

– Ты чё вырядился как мудак? – поморщился я.

– А шо, усё в порядке, – возразил Полынь.

– Дэн, я не хочу позориться, – сказал я.

– Да ладно, по приколу! – хохотнул Дэн.

И мы пошли пешком в центр города.

По дороге Полыня кренило в разные стороны, он нёс какую-то чушь.

– Ля, я люблю её, – бубнил он, имея в виду, видимо, свою девушку. – Ля, шкеты, я женюсь на ней.

Мы, не обращая на него внимания, трепались о чём-то своём.

В центре города было красиво, и, так как стояло жаркое лето, большинство девушек щеголяли в очень коротких платьях и юбках.

Полынь, обалдевший от всего этого великолепия, приставал к каждой:

– Девушка, ля, девушка! Вашей тёще зять не нужен?

Красавицы шли дальше не оглядываясь, а одна, что посмелее, обернулась:

– Ты себя-то в зеркало видел? А? Зять. Ты куда так вырядился-то? В колхоз на собрание?

Мы с Дэном посмеялись и согласились с ней.

На адресе его ждал сюрприз. Та, на которой он всю дорогу мечтал жениться, опередив события, оказывается, уже вышла замуж. И встречала на пороге Полыня не она, а её крепкий, широкоплечий муж.

– А вот сейчас будет интересно, – сказал мне Ден.

Схватив Полыня за шкирку, мужик молча поволок его по лестнице к выходу.

Полынь махал длинными руками, но так ни разу и не попал. Хозяин вытащил его из подъезда, один хороший удар под дых – и вот Полынь уже присел в ромашки, а потом и прилёг. Крепкий муж посмотрел на нас, сидящих на лавке у подъезда.

– А вам тут что надо? Вы с ним? – кивнул он на Полыня, который, держась за живот, отдыхал на клумбе.

– Не-не, – замотали мы головами. – Мы тут гуляем. Дай сигаретку?

– Не курю, – ответил он. – Идите отсюда, – и, кивнув на Полыня, добавил: – Его с собой прихватите.

Полынь уже пересел на бордюр и молча отряхивался. Муж, снова посмотрев на него, спокойно произнёс:

– Ты бы, прежде чем свататься, переоделся хоть, чучело.

Потом, окинув нас всех тяжёлым взглядом, резюмировал:

– Чтоб я вас здесь больше никого не видел.

Так закончился приятный романтический вечер для нашего жениха из частного сектора.

В один из дней, когда мы с Дэном гоняли мяч, соорудив из кирпичей импровизированные ворота, Полынь выкатил из своего гаража какое-то чудо. Переднее колесо было у него от мопеда, заднее, вероятно, снято с чужого мотоцикла. Цвет бензобака говорил о том, что и он тут не родной. Сиденьем служил сложенный вдвое и примотанный изолентой к раме толстый кусок поролона. Вместо выхлопухи сзади была криво приварена трубка от домашней батареи. Прислонив эту «квазимоду» к воротам гаража, Полынь начал возиться с движком, крутя какие-то болты. Мы с Дэном подошли к нему.

– И чё это за хуйня? – засмеялся Дэн, пнув ногой по заднему колесу.

– Ля, слышь, – заворчал Полынь. – Идите отседова, придурки, пока я добрый.

– «Отседова», ты хоть русский язык знаешь? Деревня.

Мы засмеялись.

– Ой, лянь, слышь, ма-асквач приехавший, – издевательски протянул Полынь. – Ты тут не выёбливайся, будешь в Москве своей выёбливаться. Идите на хуй отседа, пока я сейчас в вас ключом не запустил.

– Он хоть у тебя поедет? – спросил я.

– Вас не ебёть, поедет или нет. У меня шо хошь поедет и куда хошь.

– И куда ты на нём собрался? – поинтересовался Дэн. – До ближайшего поста?

– По тёлкам, – гордо ответил Полынь, затем уселся на примотанный поролон. – Ля, толканите, придурки.

Мы помогли Полыню докатить его недовелосипед или полумотоцикл до поворота.

– Дальше сам, под горку, – сказал Дэн.

Мы стали наблюдать.

Этот, сидя на своём непонятно чём, принялся отталкиваться от земли длинными своими ходулями в шлёпанцах. Опор для ног у «квазимоды» предусмотрено не было. Полынь поджал ноги. Картина была душераздирающая. Набрав нужную скорость, затарахтел движок, из батарейной трубки повалил белый выхлопной дым, скрывая от нас фигуру Полыня на его шедевре. Наш гонщик крутанул ручку газа и… поехал! Агрегат быстро набирал скорость, осанка Полыня стала гордой, будто он оседлал «Харлей».

– Ставлю пачку «Золотой Явы», что наебнётся, – сказал Дэн, глядя на клубы дыма.

– Я две пачки, – сказал я. – Две, что очень сильно наебнётся!

Прилично разогнавшись, Полынь вспомнил, что забыл подтянуть тормоза. Как только это пронеслось в его бестолковой голове, пришла новая беда – заклинило газ, и как он ни старался крутить ручку, она не крутилась. Выпучив глаза от страха и понимая, что его железный конь вышел из-под контроля, Полынь летел мимо частных домиков, мимо крутящих у виска бабок с авоськами, мимо ржущих алкашей, которые расположились под кустом и мирно пили самогон, закусывая ворованными огурцами.

Впереди был перекрёсток с двухсторонним движением, налево – поворот к туберкулёзному диспансеру. Терять Полыню было уже нечего, и он, снеся ворота, теряя шлёпанцы и распугивая пациентов, с бешеным рёвом влетел на территорию больницы, где и продолжил свой фристайл, сбив длинными болтающимися ногами несколько урн, словно кегли.