Пророк

Стоит признать, он всё грамотно разыграл. Услышав это, Кери забыла даже поставить стакан (он зависает в паре дюймов над столом) и у неё отвисает челюсть. С широко открытыми глазами и разинутым ртом она переводит взгляд с Нельсона на меня:

– Это чё, правда?

Не уверенно развожу руками типа: «Ну, вроде как, да».

Кери брякает стаканом о стол и начинает стучать ладошками по краю:

– Расскажи, расскажи, расскажи!

И смотрит на меня широко открытыми глазами. Нельсон ржет – по-видимому, над выражением моего лица.

– Да там не о чем особо рассказывать, – отвечаю.

– Ну конечно, – заявляет Нельсон. Кери молнией возвращается к нему. – У них там была настоящая любовь. Думал, потеряю парня.

– Так и что произошло? – её взгляд мечется между нами.

Я смотрю на Нельсона, будто сожрать его готов с говном, а он косится в мою сторону и объясняет:

– Дело в том, что у Джейка были сложные периоды в жизни. И в них он иногда совершал серьезные ошибки.

Тут он снова прав. Кери мигом остывает и разочарованно бормочет:

– Понятно.

Она поднимает стакан, но тут же грохает его обратно и поворачивается ко мне:

– Но в этот раз-то ты будешь вести себя нормально? – грозит пальцем.

Я киваю, как идиот.

– Не придуривайся. Я буду держать за вас кулачки. Ты же потом расскажешь, как всё прошло?

Снова киваю, но она не отстаёт:

– Клянись!

Поднимаю одну ладонь, а вторую кладу на остатки тоста, как на библию:

– Первым же делом, – отвечаю. – Клянусь…

* * *

Да, это было именно так, как я себе и представлял…

Просторный зал ресторана… Клетчатые скатерти и лица людей проступают в подрагивающем свете пламени свечей, что стоят на каждом столике… Довольно тихо, несмотря на то, что посетителей немало – полушёпот, и только пианист наигрывает на рояле, находясь слева в потоке света на небольшой эстраде…

Как только захожу, я сразу замечаю тебя и смотрю, не отрывая глаз, пока официант не отвлекает:

– Вы заказывали столик?

Я быстро спроваживаю его, но как только возвращаю взгляд, ты уже смотришь на меня. А я на тебя. Не сразу и не с первого раза, но на твоём лице появляется широкая улыбка: сначала уголки губ чуть поднимаются, но быстро опускаются от смущения, а потом ты не выдерживаешь, возможно, потому что я улыбнулся в ответ, и твоё лицо озаряется улыбкой. Моя дорогая Элизабет, ты почти не изменилась с тех самых пор. Ни капли не постарела – стала только красивей. Я наконец сдвигаюсь с места и иду к тебе. Твои глаза блестят из полумрака.

Перед тем, как сесть напротив, говорю тебе:

– Привет.

Смущение всё же овладевает тобой, и на твоём лице тускнеет улыбка. Ты отвечаешь тем же:

– Привет.

Сажусь и несколько секунд просто смотрю на тебя – не нахожусь, что сказать дальше. По-видимому, ты тоже. Но, кажется, мы всё читаем друг у друга по глазам. На твоём лице почти нет макияжа, только локоны завиты, и чуть подведены глаза. Но повторюсь: кажется, ты стала ещё красивее, чем тогда.

– Ну как твои дела? – не выдерживаю и наконец спрашиваю тебя.

Ненавижу эти вопросы.

Ты тоже как бы приходишь в себя:

– Да в принципе неплохо.

Ненавижу эти ответы.

Пустые слова.

– А как у тебя? – интересуешься ты и опираешься на руку. Твои тонкие пальцы касаются лица, а ясные глаза смотрят так внимательно.

Но я не знаю, что ответить. Поэтому отвечаю:

– Наверно, как всегда.

На твоём лице снова появляется улыбка, и я понимаю – ты понимаешь меня. Ты всегда понимала. Возможно, даже лучше, чем я сам себя.

– Так расскажи, какими тут судьбами? – И поясняю: – В этом городе?

– Как и миллионы других людей, – отвечаешь ты. – Работа.

Работа… – пару раз киваю.

– И чем сейчас занята?

– Знаешь, – ты опускаешь глаза, – это скучно, я не хочу об этом… Не для этого сюда пришла.

«А для чего тогда?» – но этот вопрос я задаю не вслух, лишь про себя.

И всё же, кажется, твои глаза отвечают:

«Увидеть тебя…»