Крушение

Под скрип и лязганье состава ядовитые проекции за окнами начинают потухать – один ряд за другим.

– …Эй, И… ВставаАаай… Ты что, заснул?.. ДА ПРИДИ ЖЕ В СЕБЯ НАКОНЕЦ!

И. вздрагивает и впервые за долгое время моргает, отрывая взгляд от только что потемневшего иллюминатора.

– Давай, почти подъехали. Пора на выход…

Осмотревшись по сторонам, он с трудом поднимается и, немного покачиваясь, направляется к тамбуру, не обращая никакого внимания на пожилого мужчину в очках – по диагонали напротив, – который продолжает абсолютно неподвижно пялиться в электронную книгу.

– Что это с ними?

По левую сторону салона мягкое сияние начинает перекидываться от одного окна к другому, открывая вид на сумрачный перрон.

– Да взгляни же! У них что, Приступ?

Уже на подходе к тамбуру И. поднимает взгляд на человека, что стоит сбоку от прохода с голографическим планшетом в руках. И. заглядывает ему в лицо, на котором застыло слегка растерянное, обеспокоенное выражение, а в глубине не моргающих, словно сделанных из стекла, глаз переливается отражение мерцающих проекций.

И. взмахивает рукой перед лицом незнакомца, но оно остается совершенно неподвижным. Тогда он смотрит назад и видит такие же оцепеневшие фигуры по всему вагону.

– Здесь нельзя оставаться. Живей!

Двери хлопают за ним…

Вокзал по ту сторону стекла с надписью «Не прислоняться» замедляет ход. Но перед самой остановкой И. вновь хватается за грудь, чтобы принять «ещё немного».

– Ты серьезно?

Свист тормозов, и вагон качнулся…

«Двери открываются».

И. убирает органайзер и натягивает на голову капюшон. Перед глазами предстаёт бесчисленная толпа собравшихся на перроне. Тускло-зелёное сияние под ногами впереди стоящих людей становится алым, и народ расступается, образовывая длинный, но узкий коридор. В воздухе звучит заботливое эхо Башни, подсказывающее вновь прибывшим дорогу:

«Дорогие гости и посетители „Century Tower“! Добро пожаловать на платформу Амсанкт. Следуйте сигналам системы координации толпы: путь в мегаполис – по красному коридору. Зеленые зоны – для пассажиров, покидающих вокзал».

И. сходит на низкий перрон. Алое сияние становится ярче при соприкосновении с подошвой и потухает полностью вслед за движением его ног.

– Хороший мальчик, слушайся бабушку.

Два оживающих бурных потока начинают погружаться в вагон, но через считанные секунды толпа, по-видимому заполнившая электропоезд, останавливается, хотя оставшиеся на перроне люди продолжают смыкаться у И. за спиной.

«Двери закрываются», – отдается эхом.

Под шум толпы и нарастающий гул уходящего состава маленькие красные индикаторы под ногами – точно сияющие жемчужины, – продолжают завораживающе переливаться, каждый раз словно вздрагивая от его шагов.

– С возвращением… Да хватит уже пялиться на пол! Оглянись по сторонам.

И. поднимает взгляд и натыкается на огромное темное пространство между головами людей и невероятно высоким потолком. Раскинувшиеся наверху паутины из сотен изогнутых балок, опор и переборок сплетаются в колонны, которые поддерживают массивный каменный свод. Большая часть вокзала погружена во тьму, лишь на дне горят фонарные столбы, тусклые прожектора и эфемерные табло.

– Словно в прошлое попали, да?

И. качнул головой. Продолжая озираться, он проходит ещё примерно полсотни шагов и задерживается у края дорожки.

«…Путь в башню – по красному коридору направо, вдоль железнодорожных путей. Будьте внимательны к себе и окружающим при вхождении в поток…»

– Не торопись. Пропусти этих.

Мимо него проносятся спешащие фигуры…

– Сейчас!

Он делает шаг, и толпа тут же уносит его прочь…

– Можешь идти хотя бы немного быстрее? Плетёшься еле-еле.

Нога сменяет другую, взгляд блуждает по толпе, тускло-алое сияние пола переливается указывая всем дорогу, фигуры впереди перемешиваются между собой, но иногда всеобщий ход замедляется, чтобы пропустить людей, направляющихся к зонам посадки по проступающим на время зелёным островкам-коридорам.

– Эй, И., взгляни-ка на часы.

Он останавливается прямо посреди потока, алый пол темнеет вокруг него. Глаза поднимаются на огромный голографический циферблат слева вдалеке, над залом ожидания и билетных касс.

– Они показывают неправильное время. Здесь все часы показывают неправильное время…

Взгляд вяло проскальзывает по многочисленным табло сумрачной платформы и снова возвращается к огромным часам над бесчисленной толпой…

Стрелка чуть двинулась. Но не в ту сторону…

– Это похоже на обратный отсчёт… Наверно, сбой какой-то. Ладно, не стой – двигай давай.

Вскоре поток впереди идущих людей делится на небольшие колонны. Это означает, что неподалеку начинаются линии траволатора – длинного пассажирского конвейера, утягивающего всех к вратам за стены башни. Но механизм сейчас, судя по всему, неподвижен, поскольку фигуры, вступающие на него, не приобретают ускорения.

«… на протяжении всего транспортного полотна рекомендуется держаться за поручни и быть готовым к резкой остановке и внезапному началу движения…»

– Да все давно знают твои дурацкие правила!

И. переступает гребёнку и продолжает идти по неподвижным пластинам траволатора. Люди куда-то спешат и обгоняют друг друга по центру просторного прохода. Такая же суета творится и на других линиях конвейера. Шум бесчисленных составов и голос Башни многократным эхом отдается между стен…

– Держись!

Внезапно траволатор вздрагивает. Но тут же замирает, заставляя И. пошатнуться на ногах, в то время как окружающая его толпа издает истошный визг и впивается в перила. Освещение потухает. На секунду воцаряется полная тишина…

– Да что тут вообще происходит?

Возвышаясь над остальными, И. продолжает осматриваться – людей вокруг озаряет слабое сияние откуда-то издалека.

Когда же закоротившие осветительные приборы перестают мелькать, перепуганные лица проступают из полумрака. Съёжившиеся фигуры постепенно распрямляются и, озираясь по сторонам, возобновляют движение…

– А этот на что вылупился?