Восход Эндимиона

нет ни конца, ни начала,
в Основе Всего
нет сансары и нет нирваны,
но лишь осознав сущность Основы Всего,
достигнешь природы Будды.
Сансара – удел тех, кто пошел
по пути Невежества.
Пусть же все существа трех царств,
что обладают разумом и жаждут познания,
прозревают для Знания Невыразимой Основы.[18 - Перевод с английского Н.Эристави.]

Энея поклонилась далай-ламе:

– Чертог Первичных Пространств Пустоты… – тихо повторила она. – Насколько элегантнее моей неуклюжей «Связующей Бездны». Благодарю вас, Ваше Святейшество.

– Благодарю вас, учитель, – в свою очередь поклонился далай-лама. – Да будет ваша смерть более быстрой и менее мучительной, чем мы оба предполагаем.

Мы с Энеей вернулись на корабль-дерево.

– О чем он говорил?! – Я схватил ее за плечи. – Какая такая смерть? Что значит «более быстрой и менее мучительной»?! Что, черт возьми, все это значит?! Ты что, хочешь, чтоб тебя распяли?! Ты что, вознамерилась играть эту треклятую роль мессии всерьез и до конца?! Скажи мне, Энея! – И тут до меня дошло, что я изо всех сил трясу ее за плечи. И я бессильно уронил руки.

Энея обняла меня.

– Просто оставайся со мной, Рауль. Оставайся со мной, пока сможешь.

– Останусь! – Я похлопал ее по спине. – Клянусь, я останусь.

На Фудзи мы распрощались с Кенширо Эндо и Харуюки Отаки. На Денебе III – с Катериной, десятилетней девочкой, которую, казалось, совсем не пугает перспектива остаться в полном одиночестве на чужой планете. На Седьмой Дракона, мире замерзшего воздуха и жутких снежных призраков, мире, где были убиты отец Главк и наши друзья чичатуки, вызвался остаться задумчивый Римси Кийпу. На Неверморе мы расстались еще с одним незнакомым мне человеком – кротким пожилым джентльменом, похожим на доброго младшего брата Мартина Силена. На Рощу Богов, где десять стандартных лет назад А.Беттик лишился руки, вместе со мной и Энеей телепортировались два тамплиера из помощников Хета Мастина. На Хевроне, очищенном от иудейских поселенцев и освоенном колонистами-христианами, остались эмпаты сенешаи ЛЛееоонн и ООээалл. Мы простились с ними на закате, в пустыне. Скалы еще хранили дневное тепло.

На Парвати неунывающие сестры Куку и Кай Сэ рыдали, обнимая нас на прощание. На Асквите осталась семейная пара с пятью золотоволосыми детишками. Над белой кипенью облаков и синевой океанов Безбрежного Моря Энея спросила сержанта Грегориуса, не хочет ли он примкнуть к восставшим и продолжить ее дело.

– И бросить капитана? – спросил гигант, явно ошарашенный подобным предположением.

– Нет больше никакого капитана, сержант, дорогой мой друг, – выступил вперед де Сойя. – Есть только священник без Церкви. Мне кажется, что по отдельности мы можем принести гораздо больше пользы, чем вместе. Я прав, мадемуазель Энея?

Она кивнула.

– Я надеялась, что на Безбрежном Море останется Лхомо. Контрабандисты, бунтовщики и охотники на левиафанов уважают силу. Но тут придется нелегко – бунт в самом разгаре, а Империя пленных не берет.

– Да супротив такой опасности я ничего не имею! – воскликнул Грегориус. – Я охотно помру истинной смертью сто раз за правое дело.

– Знаю, сержант, – отозвалась Энея.

Грегориус посмотрел на своего бывшего командира, потом – снова на Энею.

– Девушка, я знаю, что вам не по вкусу вещать будущее, хоть мы и знаем, что вы туда поглядываете от случая к случаю. Но скажите-ка мне… есть ли шанс нам с капитаном встретиться снова?

– Да. И с другими, кого вы считали погибшими… к примеру, с капралом Ки.

– Тогда я пошел. Будь по-вашему. Хоть я больше и не в гвардии, но привычку к послушанию в меня вколотили крепко.

– Сейчас от тебя требуется не просто послушание, – поправил его отец де Сойя. – Это – нечто более прочное и глубокое.

Сержант Грегориус на мгновение задумался.

– Есть! – откозырял он и быстро отвернулся. Потом, овладев собой, протянул руку Энее: – Пойдемте, девушка.

Мы оставили его на заброшенной платформе где-то в районе Южного побережья, но Энея сказала, что подлодки подойдут туда в ближайшие сутки.

Над Мадре-де-Диос вперед вышел отец де Сойя. Энея движением ладони остановила его.

– Уверен, это моя планета, – сказал священник. – Здесь я родился. Здесь мой приход. Мне всегда казалось, что здесь я и умру.

– Может, и так, – согласилась Энея, – но вы мне нужны в более трудном месте и для более опасной работы, Федерико.

– Где? – Он вопросительно-печально посмотрел на нее.

– На Пасеме. Там – наша последняя остановка.

– Погоди-ка, детка, – подступил я поближе. – Это я пойду с тобой на Пасем, раз уж ты так упорно хочешь туда пойти. Ты сама сказала, что я могу остаться с тобой.

– Да. – Энея коснулась прохладными пальцами моего запястья. – Но я бы хотела, чтобы, когда придет время, отец де Сойя отправился вместе с нами.

Отец-иезуит покорно склонил голову, хоть и выглядел несколько расстроенным. Очевидно, в Обществе Иисуса дисциплина похлеще, чем в швейцарской гвардии.

В результате на Мадре-де-Диос вызвались остаться специалист по бамбуку Войтек Майер и его невеста Вики Грозельш.

На Фрихольме мы расстались с Янушем Куртыкой. На Кастропе-Рексель, недавно терраформованном Священной Империей, – с отставным солдатом Джигме Тарингом. Ему досталась задача отыскать местных повстанцев. Над Бережливостью, под обстрелом Флота, превратившим силовое поле в свето-музыкальное шоу, вперед вышла Хелен Дин О’Брайан. На Эсперансе мы оставили бывшего градоначальника Йо-куня Чарльза Чи-кьяп Кэмпо. На Лугу, стоя по горлышко в желтом разнотравье, покрывшем всю планету, мы долго махали вслед Ишеру Перпету, одному из самых яростных и непокорных, мятежнику, которого отец де Сойя спас с каторжной галеры. На Кум-Рияде новые поселенцы поспешно рушили мечети. Туда мы телепортировались в самый глухой час ночи вместе с Мервином Мухаммедом Али, беженцем с этой планеты, и Перри Самдап, давней моей знакомой по Тянь-Шаню.

Над Возрождением-Малым, когда на нас неслось целое полчище местных боевых кораблей, готовых разнести «Иггдрасиль» на атомы, вперед шагнул бледный молчаливый Хоган Жабер.

– Я был шпионом, – сказал он, обращаясь к Энее, но глядя на отца де Сойю. – Я продал свою верность за деньги, чтобы когда-нибудь вернуться на эту планету и возродить утраченное могущество нашего рода. Я предал своего капитана и продал собственную душу.

– Сын мой, – тихо ответил отец де Сойя, – ты уже давно искупил эти грехи… если это грехи. Ты прощен и твоим капитаном, и, что куда важнее, Богом. Ты никому не причинил зла.

Жабер задумчиво кивнул:

– Голоса, которые я слышу с тех пор, как выпил того вина… – Голос его прервался. – Я знаю многих людей на этой планете. Я хочу вернуться домой и начать новую жизнь.

– Да. – Энея протянула ему руку.

На Витус-Грей-Балиане Б мы с Энеей и Дорже Пхамо перенеслись в пустыню, вдали от реки, возделанных полей и разноцветных домиков, где добрые люди выходили меня и помогли сбежать от Радаманты Немез. Здесь были лишь скалы да потрескавшаяся от зноя земля. С запада, где кроваво алел закат, надвигалась пылевая буря. Совсем как на Марсе, только воздух более теплый и плотный. И еще здесь пахло смертью и пороховой гарью.

Нас мгновенно окружили странные, укутанные до самых глаз люди. В руках у них были иглометы и адские хлысты. И снова я шагнул вперед, чтобы загородить Энею от опасности.

– Погодите! – крикнул знакомый голос, и один солдат съехал по склону красной дюны. – Подождите! – снова крикнула она и размотала башлык.

– Дем Лоа! – Я бросился к маленькой женщине в громоздкой боевой амуниции. По ее щекам, оставляя грязные дорожки, бежали слезы.

– Ты привел ее, – сказала моя спасительница. – Как и обещал.