Черные холмы

Накатывает красная волна, Шальной Конь мычит от боли. Охранник вазичу выдергивает штык, приклад ударяется о бревенчатую стену внутри сторожевой будки, а потом (словно придя в ужас, как и все остальные, но осененный ужасным деянием), будто по команде (на раз, два, три – но только молча), вазичу снова тычет штыком, острие которого глубоко уходит в тело Шального Коня между ребрами и вверх в захрипевшее левое легкое (отчего вождь на несколько мгновений теряет дыхание и дар речи), после чего охранник, крякнув, снова вытаскивает штык, сталь легко и безразлично выходит из кровоточащей плоти Шального Коня.

– Отпустите меня теперь.

Это негромкий голос Шального Коня среди воплей, криков, суеты, толкотни и воплей.

– Отпустите меня теперь. Вы меня убили.

Стражник вазичу заходит спереди, выставляя ружье перед собой, и снова наносит удар, теперь уже спереди и в направлении живота Шального Коня. Но клинок под рукой Шального Коня проходит мимо и втыкается в дерево дверного косяка. Маленький Большой Человек держит другую руку Шального Коня и кричит, обращаясь к вазичу, призывая их сделать что-нибудь – вонзить в него штык еще раз?

Дядюшка Шального Коня, миннеконджу по имени Меченая Ворона, хватает заклиненное ружье, высвобождает клинок и бьет прикладом длинного ружья в живот Маленького Большого Человека, отчего низкорослый предатель, охнув, падает на четвереньки.

– Ты уже и раньше так поступал! Ты всегда суешься!

Это кричит Меченая Ворона, а Шальной Конь в этот момент падает на руки Быстрого Медведя и двух других. Один из этих троих высокомерно, безумным голосом говорит раненому воину:

– Мы тебе говорили, чтобы ты держал себя в руках! Мы тебя предупреждали!

Шальной Конь стонет и наконец сгибается, оседает и падает. Ощущение такое, что его движение занимает несколько долгих минут. Слышно, как окружающие вазичу загоняют патроны в патронники, взводят бойки. Шальной Конь протягивает обе свои окровавленные ладони к людям вокруг – индейцам и бледнолицым.

– Видите мои раны? Видите? Я чувствую, как кровь вытекает из меня!

Бруле Закрытое Облако приносит одеяло, укрывает им умирающего вождя, но Шальной Конь хватает бруле за косы и начинает трясти его, хотя при этом и сам в боли и ярости дергает головой.

– Вы все заманили меня сюда. Вы все говорили мне, чтобы я пришел сюда. А потом вы убежали и оставили меня! Вы все оставили меня!

Пес берет одеяло из рук Закрытого Облака, складывает его в подушку и подсовывает под голову Шального Коня. Потом Пес снимает с плеча собственное одеяло и накрывает им упавшего воина.

– Я отвезу тебя домой, Т’ашунка Витко.

После этого Пес уходит по плацу в направлении здания.

Паха Сапа закрывает глаза, внутренние и внешние, и теперь больше не может видеть. Но он все равно продолжает видеть. Он кричит, чтобы не слышать того, что слышит.

Он приходит в себя и видит Шального Коня, который стоит над ним, опустившись на одно колено, как он делал это на Сочной Траве, но на лице воина еще более свирепое выражение, чем тогда, похожее на отвращение, которого он не скрывал на поле боя. Шальной Конь брызгает водой из кувшина в лицо Паха Сапе.

– Что ты видишь, Черные Холмы? Ты видишь мою смерть?

– Не знаю! Я не могу… Это не… Не знаю.

Шальной Конь еще сильнее встряхивает Паха Сапу, и от этого резкого движения мальчик клацает челюстями.

– Я умру от руки вазичу? Вот что мне нужно знать!

Шальной Конь с таким неистовством встряхивает и бьет по лицу Паха Сапу, что концовка воспоминаний мальчика смазывается. Этого не могли сделать даже зажмуренные глаза и закрытые уши. Паха Сапа готов разрыдаться. Мало того что в него вселился призрак, который бубнит и мямлит что-то по ночам, теперь Паха Сапа знает, что поток ощущений и воспоминания, которые влились в него во время контакта с Шальным Конем, почти наверняка представляют собой все воспоминания этого необычного воина с раннего детства до самой его смерти, которая произойдет через несколько секунд после окончания видения Паха Сапы. Нет сомнений в том, что рана, нанесенная Шальному Коню штыком бледнолицего солдата, будет смертельна.

– Не знаю! Я не видел… окончания… завершения, Т’ашунка Витко.

Шальной Конь бросает Паха Сапу на шкуры и одежды и вскакивает на ноги. Его смертоносный нож у него в руке, глаза горят безумным блеском.

– Ты лжешь мне, Черные Холмы. Ты знаешь, но боишься сказать. Но ты мне скажешь. Я тебе обещаю – скажешь.

Воин разворачивается и выходит. И теперь Паха Сапа начинает рыдать, он плачет, уткнувшись лицом себе в руку, чтобы Сильно Хромает и другие у вигвама не услышали этого. Он не видел, сколько времени будет Шальной Конь умирать от штыковой раны… и Шальной Конь в отрывочных видениях Паха Сапы был немногим старше того человека, который только что вышел из типи, может быть, на год, не больше чем на два… но что Паха Сапа видел, так это абсолютную решимость в сердце и мыслях Шального Коня, когда военный вождь заставил его использовать свой дар.

Шальной Конь собирается убить Паха Сапу, скажет ему мальчик правду о его будущем или нет.

Паха Сапе выделили отдельный вигвам за пределами деревни. Сильно Хромает приходит к нему тем же вечером, позднее. Шальной Конь и его люди ускакали в собственную тийоспайе, но вождь сказал, что вернется к полудню следующего дня вместе с Долгим Дерьмом и другими вичаза ваканами, чтобы определить, что за вазикун поселился в мальчике, а потом изгнать призрака, даже если на церемонию изгнания потребуется несколько недель. Паха Сапе сказали, что он должен поститься и очиститься в парилке, которую воздвигли рядом с его отдельно стоящим типи.

– Дедушка, я видел, что Т’ашунка Витко собирается меня убить.

Сильно Хромает кивает и кладет свою громадную руку на худенькое плечо Паха Сапы.

– Я согласен с тобой, Черные Холмы. У меня нет твоей способности видеть прошлое или будущее, но я согласен, что Шальной Конь убьет тебя, если ты скажешь ему, что он падет от руки вазичу или что он не падет от руки вазичу. И даже если ты будешь хранить молчание. Он уверен, что вселившийся в тебя призрак – это призрак Длинного Волоса, а Шальной Конь боится его. Он хочет, чтобы этот призрак умер вместе с тобой.

Паха Сапа стыдится своих девчоночьих слез. Теперь он чувствует себя опустошенным и совсем маленьким.

– Что мне делать, дедушка?

Сильно Хромает выводит его из типи. В сотне шагов отсюда на северной границе деревни сверкают костры. Лает собака. Перекликаются два парня, которые охраняют лошадей, пасущихся по другую сторону ручья. На тополе у ручья ухает сова. Надвинулись низкие тучи, словно серое одеяло, накрывшее луну и звезды. С юга продолжают доноситься ворчливые раскаты грома, но еще не упало ни одной капли дождя. Невыносимая жара.

Паха Сапа понимает, что в темноте стоят две лошади. Любимый конь Сильно Хромает по кличке Червь, превосходный скакун чалой масти, а рядом – кобыла с широкой спиной, принадлежащая Женщине Три Бизона. Кобыла навьючена аккуратно привязанными одеждами и утварью, а на Черве собственное одеяло Паха Сапы, лук, колчан со стрелами, копье и другие принадлежности.

Сильно Хромает показывает на юг.

– Ты должен покинуть деревню сегодня. Возьмешь Червя и кобылу – Женщина Три Бизона называет ее Пеханска. Ты должен ехать на итокагата, на юг, мимо Медвежьей горки на Черные холмы. Езжай подальше в Черные холмы, но будь осторожен – разведчики Шального Коня и Сердитого Барсука говорят, что бледнолицые за последние несколько лун наводнили наши священные холмы и даже построили там города. Шальной Конь поклялся перед всеми, что на следующей неделе он отправится на Черные холмы и будет убивать там всех вазичу, какие ему попадутся.

– Дедушка, если Шальной Конь и его воины скоро отправятся на Черные холмы, почему ты и меня посылаешь туда? Не безопаснее ли мне отправиться на север, в страну Бабушки?

– Безопаснее. И я скажу Шальному Коню, что дал тебе моих лошадей, чтобы ты отправился в страну Бабушки.

– Он убьет тебя за то, что ты помог мне, тункашила.

Сильно Хромает кряхтит и качает головой.

– Нет, не убьет. Это развязало бы войну между родами, а Шальной Конь хочет убить в этом году тысячу вазичу, а не других лакота. Пока что. А ты должен ехать в Черные холмы, потому что там ты пройдешь ханблецею… Твое видение должно посетить тебя там – и только там. Это я точно знаю. Ты помнишь все, что я рассказывал тебе о самоочищении, строительстве парилки и молитве шести пращурам?

– Я помню, дедушка. А когда я смогу вернуться?

– Только после успешной ханблецеи, Паха Сапа. Даже если на это уйдут недели или месяцы. Но когда будешь скакать на юг, а потом назад, на север, будь осторожен – по возможности не поднимайся на хребты, прячься в ивах, выбирай путь по руслам ручьев, веди себя так, будто ты в стране пауни. И Шальной Конь, и вазичу убьют тебя, если только ты им попадешься. Наша стоянка будет где-нибудь между Тощей горкой и страной арикара на севере, но, даже возвращаясь в деревню, будь осторожен… Спрячься и наблюдай за деревней не меньше дня, ночи и еще дня, пока не убедишься, что там безопасно.

– Хорошо, дедушка.

– А теперь езжай.

Сильно Хромает подсаживает мальчика на Червя, дает ему поводья Пехански – Белой Цапли – и вглядывается в полуночную темень на юге.

– Я думаю, сегодня ночью начнется гроза и дождь будет идти много дней. Это хорошо. Шальному Коню будет трудно выследить тебя, а он всегда считался неважным следопытом. Но ты езжай на запад, куда повернет ручей на юге от Тощей горки, и как можно дольше оставайся в воде, а после этого старайся ехать по жесткой, каменистой земле. Если почувствуешь что-то не то – прячься. До свидания, Паха Сапа.

– До свидания, дедушка.