– Как красиво! – воскликнула Ламия, впервые видевшая эту картину.
– На рассвете и закате еще красивее, – отозвался Консул.
– Чудесно, – пробормотал Сол Вайнтрауб, поднимая дочку так, чтобы и та могла посмотреть. Девочка задрыгала ножками от удовольствия и принялась сосредоточенно рассматривать свои пальчики.
– Отлично сохранившаяся экосистема, – одобрительно сказал Хет Мастин. – Мюир был бы доволен.
– Вот же гадство! – вдруг воскликнул Мартин Силен.
Все обернулись к нему.
– Ветровоза-то нет, – пояснил поэт и выругался.
Его спутники молча оглядели заброшенные причалы и пустынную равнину.
– Наверное, задержался, – сказал Консул.
Мартин Силен отрывисто рассмеялся.
– Или уже укатил. Ведь предполагалось, что мы прибудем сюда вчера вечером.
Полковник Кассад поднял свой электронный бинокль и внимательно осмотрел горизонт.
– Нет, вряд ли они ушли бы без нас, – задумчиво проговорил он. – Ведь ветровоз должны были направить сюда сами жрецы Святилища, а они кровно заинтересованы в нашем паломничестве.
– Можно пойти пешком, – предложил Ленар Хойт. Священник посерел от боли (а может, и от наркотиков тоже) и едва держался на ногах, не говоря уж о том, чтобы идти куда-то.
– Нет, – сказал Кассад. – Мы утонем в этой траве с головой, а пройти надо несколько сот километров.
– Компас… – начал было священник.
– На Гиперионе компасы не действуют, – возразил Кассад, все еще глядевший в бинокль.
– Ну, тогда указатель курса, – не сдавался Хойт.
– УК у нас есть, но дело не только в этом, – вмешался Консул. – Трава очень острая. Через полкилометра на нас живого места не останется.
– А еще здесь водятся травяные змеи. – Кассад опустил наконец бинокль. – Это и в самом деле отлично сохранившаяся экосистема, но для прогулок она не предназначена.
Отец Хойт вздохнул и тяжело опустился на землю, поросшую короткой травкой. Что-то весьма похожее на облегчение прозвучало в его голосе, когда он сказал:
– Ну что ж, тогда поехали обратно.
А. Беттик сделал шаг вперед:
– Команда будет счастлива отвезти вас на «Бенаресе» назад в Китс. Мы охотно подождем.
– Нет, – сказал Консул, – берите катер и возвращайтесь.
– Эй, минутку, черт бы вас побрал! – крикнул Мартин Силен. – Я что-то не припомню, чтобы мы выбирали вас диктатором, любезный. Нам необходимо добраться до места, и если этот дурацкий ветровоз так и не придет, нам придется изыскивать какой-то другой способ.
Консул резко повернулся к нему.
– Какой? Морем? Нам понадобится две недели, чтобы подняться вдоль Гривы и, обогнув Северную Луку, попасть в Оттон[29 - Оттон I – германский король, ставший впоследствии римским императором (936–973). Китс посвятил ему трагедию «Оттон Великий».] или в какой-нибудь другой пост на побережье. Да еще неизвестно, сумеем ли мы достать корабль. Морские суда на Гиперионе скорее всего заняты эвакуацией.
– Ну тогда дирижабль, – буркнул поэт.
Ламия Брон рассмеялась.
– Ну конечно! Правда, за те два дня, что мы плыли по реке, я почему-то не заметила ни одного дирижабля. А вы?
Сжав кулаки, Мартин Силен резко повернулся к ней, словно хотел ее ударить. Затем улыбнулся.
– Ладно, леди! Что же нам все-таки предпринять? Может, если пожертвовать кого-нибудь из нас травяным змеям, боги транспортировки сжалятся над нами?
Ламия Брон бросила на него ледяной взгляд:
– А мне казалось, коротышка, что своих жертв ты предпочитаешь поджаривать.
Полковник Кассад встал между ними.
– Хватит, – резко скомандовал он. – Консул прав. Мы останемся здесь и будем ждать ветровоза. Господин Мастин и госпожа Брон пойдут с Беттиком проследить за разгрузкой наших вещей. Отец Хойт и господин Силен принесут хворост для костра.
– Для костра? – удивился священник. И в самом деле, на вершине холма было довольно жарко.
– Скоро стемнеет, – ответил Кассад. – Надо, чтобы на ветровозе знали, что мы здесь. А теперь за дело.
Никто не проронил ни слова, когда на закате катер отдал швартовы и двинулся вниз по реке. Даже отсюда, с двухкилометрового расстояния, Консулу была видна синяя кожа андроидов. Замерший у причала «Бенарес» как-то разом потускнел и обветшал, став частью покинутого города. Когда катер скрылся вдали, все повернулись к Травяному морю. Длинные тени речных холмов уже накрыли ту его часть, которую Консул мысленно называл для себя отмелью. По мере удаления от берега море меняло свой цвет: мерцавшая аквамарином трава постепенно темнела, наливаясь густой зеленью. По лазурному небу заструились яркие краски заката, позолотившего макушку холма и окутавшего паломников своим мягким, теплым светом. Тишину нарушал лишь шелест травы.
– У нас чертовски много багажа, – громко сказал Мартин Силен. – Можно подумать, нам предстоит возвращаться!..
«Это верно», – подумал Консул. Гора чемоданов на вершине холма выглядела весьма внушительно.
– Где-то там, – раздался тихий голос Хета Мастина, – мы, возможно, обретем спасение.
– Что вы имеете в виду? – спросила Ламия Брон.
– Да, правда, – произнес Мартин Силен, лежавший на спине, закинув руки за голову, и мечтательно глядевший в небо. – Вы, случайно, не захватили с собой парочку противошрайковых подштанников?
Тамплиер покачал головой. В наступивших сумерках его лицо окончательно поглотила тень капюшона.
– Хватит прятаться за пошлой пикировкой, – сказал он. – Мне кажется, пора признать, что каждый из нас захватил в это паломничество нечто такое, благодаря чему – он или она – надеется избежать гибели, когда наступит час нашей встречи с Повелителем Боли.
Поэт засмеялся.
– Да ни хрена подобного! Я не захватил даже мою счастливую кроличью лапку!
Капюшон тамплиера слегка шевельнулся.