– Что с Дроздом? Он ранен? – спросил у меня чей-то незнакомый голос.
Я поднял глаза. Передо мной стоял круглолицый солдат. Не сразу сообразив, что он спрашивает о парне, рану которого я неловко зажимал своими одеревенелыми руками, я что-то растерянно промычал ему в ответ.
– Ты ранен, мой друг? Потерпи, я приведу лекаря! – пообещал круглолицый, обращаясь к своему сотоварищу.
Солдат исчез, но через несколько минут вернулся вместе с обещанным врачевателем, седовласым стариком, которому до сего момента на нашем корабле приходилось лишь безрезультатно лечить морскую хворобу Ливадина.
– Зачем ты, мальчик, вытащил стрелу? – недовольно уставился на меня седовласый лекарь.
– Солдат попросил меня, – принялся было объяснять я.
– Какая глупость! Оттого что ты сделал, раненый потерял намного больше крови, и помочь ему теперь будет нелегко, – сердито проворчал лекарь, высвобождая рану парня от моих неумелых пальцев.
– Я не знал, – повинился я, искренне надеясь, что солдат останется в живых, несмотря на мою оплошность.
Однако врачеватель даже не думал слушать мои оправдания. Вместе с круглолицым солдатом он грубо оттеснил меня от раненого парня, и мне ничего не оставалось, как встать на ноги и отойти в сторону.
Только теперь я заметил, что наша галера успела заметно отдалиться от места сражения. Сожженный вражеский корабль догорал далеко позади, а второй корабль морских разбойников устремился в бегство, взяв курс в противоположенное от нас направление.
Люди вокруг меня воспрянули духом, радуясь скорой и решительной победе. Солдаты императора принялись неспешно скидывать свое увесистое обмундирование, а моряки – собирать пиратские стрелы, застрявшие в мачте и деревянной обшивке нашего судна.
– Я сызмальства плаваю на разных кораблях, но никогда воочию не видел греческого огня! – искренне восхитился чернобородый моряк.
– Настоящее адское пламя, что было ниспослано на наши головы самим дьяволом! – осенив себя крестом, боязливо воскликнул второй моряк, что был крупнее и старше.
– А по мне, – беззаботно продолжил чернобородый, – пусть этот огонь будет хоть от самого дьявола, лишь бы он был на нашей стороне, а не воевал против нас!
Не согласиться с чернобородым моряком было нельзя.
– Замечательно, капитан! – услышал я еще один необычайно звучный мужской голос слева от себя. – И очень предусмотрительно, что император Андроник выделил нам полдюжины бочонков греческого огня.
Я посмотрел на говорящего. С капитаном Джованни беседовал высокий и широкоплечий мужчина по имени Федор. Он был командиром императорского отряда, что обеспечивал охрану ромейской принцессы по дороге из Константинополя в Трапезунд.
– Было бы намного лучше, если василевс[16 - Василевс – греческий аналог титула «император», фактически слова-синонимы.] изволил дать нам для сопровождения боевой корабль, – хмуро отвечал капитан.
– Но мы отразили удар! Умело и по-геройски! – несмотря на возмущение генуэзца, продолжал ликовать Федор.
– Мне следовало настоять на том, чтобы придать нашей галере хотя бы внешний облик военного судна, – продолжал сокрушаться Джованни. – Разбойники увидели в нас легкую, обещающую быть богатой, добычу, поэтому и решились на дерзкое нападение.
Наша галера действительно ничем не напоминала военного корабля. У нас в арсенале не было ни тарана, ни катапульты, но имелась труба для греческого огня, которую по приказу императора Андроника установили за несколько дней до отплытия из Константинополя.
– Сколько бочонков греческого огня у нас осталось? – обеспокоенно спросил у Федора капитан Джованни.
– Один.
– Всего один бочонок? – еще больше забеспокоился капитан. – А что мы будем делать, если нам вновь повстречаются пираты?
– А кто такие эти пираты? Турки? – не удержался я и нагло встрял в разговор двух мужчин, уверенный в том, что разбойниками могут быть только злейшие враги ромеев, которыми испокон веков считались именно турки.
– Нет, – с ходу разочаровал меня генуэзец. – Пираты, что напали на нас, такие же греки, как ты, наш доблестный командир Федор и половина моей команды.
– Как же греки посмели напасть на корабль с императорским флагом? – изумился я.
– Разбойники пришли из Ператеи[17 - Ператея (еще можно встретить транслитерацию как Ператейя, Ператия) – название части полуострова Крым у трапезундских греков, а именно вассальных им территорий следующих городов: Херсонес, Судак, Керчь, Тамань и их предместья.], – пояснил мне капитан Джованни.
– А ператейские греки совсем не чтут нашего великого императора Андроника, разрази их преисподняя! – звучно выругался Федор и смачно сплюнул в сторону.
За моей спиной послышались чуть слышные, шаркающие шаги, и до моих ушей донесся недовольный голос Ливадина.
– Я надеялся, Филат, что у тебя хватит разума, чтобы во время нападения пиратов спрятаться в трюме, а не шататься по палубе, негодный ты мальчишка, – принялся прилюдно отчитывать меня Ливадин, при этом капитан Джованни и командир стражи Федор, глядя на меня, криво ухмыльнулись.
– Я не успел спуститься в трюм. Все случилось слишком быстро, – без малейшего зазрения совести соврал я.
– Не хочу слушать твои отговорки. Я прекрасно знаю, Филат, как ты любопытен. Наверняка тебе вздумалось посмотреть на пиратов. Да у тебя кровь? Ты ранен?
– Нет, учитель, я не ранен…
– Господин Ливадин, ты относишься к парню слишком строго, – с издевательским смешком вступился за меня командир стражи Федор. – А ведь он почти мужчина и должен быть привычным к подобным зрелищам.
– Филат – глупый мальчишка, который так и норовит нажить себе неприятности, – строго заявил Ливадин и тут же перевел свой укоризненный взгляд на меня.
– Господин, прости меня за непослушание, – обиженно шмыгнул я носом.
– А ты, капитан, не иначе как находишься в сговоре с морскими разбойниками! – неожиданно набросился на генуэзца мой учитель. – Будь кто другой на твоем месте, поопытней да порасторопней, мы давным-давно причалили к берегу Трапезунда!
– В зависимости от погоды и ветров морской путь в Трапезунд занимает от девяти до двенадцати дней, – скрипя зубами, процедил Джованни, стараясь соблюдать приличия и быть любезным с представителем свиты ромейской принцессы. – Мы идем верным курсом и через три дня прибудем на место.
После этих слов генуэзец с едва сдерживаемым негодованием отправился на бак. А вот командир стражи Федор никуда не спешил и с нескрываемым удовольствием продолжил наблюдать за тем, как Ливадин рьяно занимается моим воспитанием.
– Тебе, Филат, давно пора умыться и переодеться. Как ты только умудрился так сильно перепачкаться? – внимательно продолжил рассматривать меня с ног до головы Ливадин. – Ты входишь в состав почетной свиты ромейской принцессы, и тебе не подобает выглядеть так, словно ты какой-то нищий оборванец!
– Да, господин, – вяло согласился я с доводами моего учителя и под непрекращающийся поток нравоучений от Ливадина, порицавшего мое легкомыслие и безответственность, направился к ближайшей бочке с водой, чтобы отмыть в ней свои руки и лицо от запекшихся на них следов чужой крови.
Глава 2. Новое место
Три дня спустя, 12 сентября 6843 (1335) года[18 - Согласно ромейскому летоисчислению, новый год начинался c 1 сентября.] по ромейскому стилю, ближе к полудню мы прибыли в Трапезунд.
Я стоял у борта в носовой части галеры и всматривался в появившийся на горизонте берег. День выдался теплым и ясным. Изо всех сил я пытался разглядеть первые очертания города, щурясь от лучей слепящего солнечного света. Еще одно мгновение, и я начал различать дома, густо рассыпанные по морскому берегу, и несколько рядов мощных крепостных стен, надежно защищавших Трапезунд от неприятеля.
Главный город Трапезундской империи располагался в холмистой местности и к северу упирался в могучие горы. На центральном, самом высоком холме я приметил укрепленную Цитадель, из которой нам навстречу начали выходить люди. Маленькие, словно муравьи, они медленно спускались по узкой извилистой дороге, ведущей в город, и дружно следовали к небольшой, но уютной бухте, устроенной на скалистом морском берегу.
Наша галера выровнялась и замерла без движения.
Как только люди, вышедшие из крепости, добрались до морского берега, они принялись выстраиваться в длинную колонну во главе с немолодой женщиной в одеждах цвета амаранта, что торжественно восседала на белой лошади. Всадницу сопровождали другие женщины в богатых одеяниях, а также императорские чиновники, представители местной знати и священники с крестами, иконами и хоругвями. Над головой у высокородной дамы развевался красный флаг с золотым одноглавым орлом посередине, который был похож на наш стяг с двуглавым орлом, принадлежащий ромейскому императору Андронику Палеологу.
– Филат, посмотри, с какими почестями нас встречают! – радостно воскликнул Ливадин, вставая у борта галеры рядом со мной.
Я перевел взгляд на своего учителя. Ливадин был чисто выбрит и одет в белоснежную далматику[19 - Далматика – мужская или женская одежда (похожая на тунику) из шерсти или шелка с широкими рукавами до запястий.] с изящной вышивкой на груди драгоценной золотой нитью. Я знал, что эту одежду мой учитель необычайно ценил и надевал только по особенным случаям.