Искушение для затворницы

Искушение для затворницы
Дэни Коллинз

Соблазн – Harlequin #192
Ферн отлично усвоила уроки матери: любовь и страсть – прямая дорога к страданиям, и от мужчин нужно держаться подальше. Ферн устраивается преподавателем английского в семью влиятельных людей Аминеи и Раида и принимает приглашение сопровождать семью на каникулах в живописный оазис. После знакомства с братом Аминеи, таинственным и суровым арабским шейхом Зафиром, в ее жизни появляются сумасшедшие эмоции, которые заставляют ее забыть предостережения матери…

Дэни Коллинз

Искушение для затворницы

Глава 1

Оказавшись в оазисе, Ферн Дэвенпорт впервые ощутила прилив жизненных сил. Двухдневное путешествие через пустыню на верблюдах, которого она ждала с таким восторгом, стало настоящим испытанием на прочность – о чем и предупреждала Ферн ее работодательница и подруга Аминея.

Устав от череды бесконечно сменяющих друг друга ослепительно-белых, выжженно-желтых и блекло-красных пейзажей, едва завидев вдалеке кусочек зелени, Ферн выпрямилась в седле и, подражая верблюду, повела носом по ветру в надежде учуять воду. Когда они добрались до подземного родника, где росли карликовые пальмы и почти не было травы, она почувствовала себя великаном, обозревающим кроны деревьев сверху вниз. Солнце уже скрылось за холмами ущелья, и спасительная прохлада приятно ласкала голые ноги под раздувающимися краями длинной абайи.

Все время в пути она терзалась опасениями за свою жизнь. Теперь наконец страхи начали рассеиваться, и ей захотелось рассмеяться от радости и облегчения.

Вообще-то любые всплески эмоций были ей не свойственны. Ферн предпочитала оставаться незаметной: она не любила быть участницей событий, предпочитая лишь наблюдать за ними со стороны. Лишь сейчас она впервые пережила чуждое ей доныне ощущение жизни, бушующей внутри. Все ее существо наполнилось новой силой, и кровь быстрее побежала по венам.

Ей захотелось избавиться от груза одежд, обнажиться, чтобы свежий ветер холодил разгоряченную кожу, скинуть туфли и впитывать жизнь через поры – словом, слиться с природой.

Все еще взволнованная перерождением, Ферн взглянула вперед, на пустырь, где предстояло развьючивать караван, и увидела его.

Обычный мужчина в тобе и гутре. Он легко мог оказаться погонщиком верблюдов, насколько она могла судить, однако каким-то глубоким чутьем Ферн разглядела в нем то, что привлекает женщин. Прирожденный лидер. Другие мужчины идут к таким за советом и поддержкой. Уверен в себе. Белая ткань туники туго обтягивает крепкие плечи. Ноги в пыльных сандалиях твердо стоят на земле – так, будто она ему принадлежит.

Ферн заставила себя отвести взгляд от его лица, ослепленная его красотой. Как может мужчина быть одновременно столь притягательным и суровым? Пожалуй, это все заслуга пустыни: впалые щеки, бронзовая от палящего солнца кожа, четкая линия рта – строгая и в то же время… как это вообще можно было почувствовать? Сексуальная. Орлиный нос, прямые, как горизонт, брови, и еще…

Пронзительный взгляд зеленых глаз.

От его нескрываемого величия у Ферн перехватило дух.

– Дядя! – радостно завизжали девочки, и угрюмое лицо мужчины озарилось улыбкой, а у Ферн защемило сердце.

Мужчины всегда были для нее загадкой: они, как летучие голландцы, появлялись в ее жизни на время и никогда не причаливали к берегу. Она училась в школе для девочек, директор которой также была женщина. Коллеги по работе, врач ее матери да несколько мальчишек, которые периодически наведывались в клуб мисс Айви, были единственными мужчинами, которых она действительно знала. Часто она ловила себя на том, что наблюдает за мужчинами, как птицелов, изучая их повадки и вникая, что творится у них в голове. И всякий раз поражалась, обнаружив, что им не чуждо ничто человеческое. Самыми удивительными ей казались те, что умели найти подход к детям: тогда ей хотелось узнать такого мужчину поближе, по-настоящему понять его.

Ферн поняла, что это Зафир, брат Аминеи.

Муж Аминеи, Раид, жестом приказал верблюду опуститься на колени, затем сошел с седла, и мужчины обменялись приветствиями и по-братски обнялись.

Для ее воспитанниц он был просто «дядя Зафир», хотя формально его звали шейх Абу Тарик Зафир ибн Ахмад аль-Ракин Ирам. Он правил страной К’Амара по соседству с землями Раида.

Должно быть, Ферн интуитивно догадалась о его высоком положении, и в ней проснулось любопытство. Встреча со столь важным человеком сильно взволновала ее, и это пережитое недавно чувство сейчас многократно усилилось. Мало того что Ферн была застенчива от природы, так ей еще «повезло» родиться рыжей со всеми вытекающими последствиями: румянец вспыхивал в два счета. Когда Раид впервые заговорил с ней, она мгновенно покраснела – ее до ужаса смутило внимание такого важного человека. Деспотичная мать привила ей страх перед представителями власти и стремление им угождать. Неудивительно, что у Ферн всякий раз сдавали нервы при встрече с очередным шейхом.

Вскоре подошли и другие мужчины. То были погонщики верблюдов и смотрители каравана, но в эту минуту Ферн думала лишь об одном человеке. Он конечно же не заметил ее – и хорошо. С чего, спрашивается, ему ее замечать? Солнечные очки и никаба надежно укрывали ее от испепеляющего солнца и колючего песчаного ветра. Шейх нес своих племянниц и вел с ними две параллельные беседы.

Вскоре приехал мальчик, и малышки тут же спрыгнули на землю, крича его имя, которое Ферн уже слышала неоднократно с тех пор, как они затеяли этот поход через пустыню: «Тарик!»

Двоюродному брату юных учениц Ферн было десять лет, о чем они сообщили ей с нескрываемым восхищением. Он был одет в длинную тунику, как и его отец, и сразу же затеял с кузинами игру в догонялки: кто быстрее добежит до цветных шатров, раскинутых вверх по течению.

Раид помог супруге сойти с верблюда. Аминея откинула с лица никабу и обняла брата со всей той нежностью, которую излучала, когда рассказывала о нем. Они говорили между собой на красивейшем арабском языке, который Ферн все никак не удавалось освоить.

– Ай!.. – воскликнула она, когда ее верблюд подался вперед.

«Не забывай отклоняться назад», – сотни раз напоминала ей Аминея, но Ферн увлеклась, завороженно наблюдая, как Зафир улыбается сестре, и не заметила, что ее верблюд опускается на колени. Она изо всех сил попыталась удержаться, но все равно сползла вниз еще до того, как животное с грохотом рухнуло на землю.

Самый неуклюжий спуск за всю историю арабской цивилизации. Она едва не расшиблась в лепешку. У всех на глазах. Какой позор!

– Ферн, ты в порядке? – позвала ее Аминея. – Во время прошлого привала я решила, что ты уже освоилась. Надо было мне попросить Раида помочь тебе.

– Ничего. Сама виновата, отвлеклась. Тут так красиво, – сбивчиво пробормотала она, пытаясь скрыть свой интерес к Зафиру. Как же неловко, что она привлекла к себе лишнее внимание, и теперь все рассматривали ее словно под огромной лупой. Раид сказал кому-то что-то на арабском, и ей послышалось: «учительница английского».

– Да, это она, – подтвердила Аминея. – Иди к нам, познакомься с Ферн. Спасибо, Нудара, – поблагодарила она служанку, когда та поднесла холщовую сумку. Аминея размотала абайю и кинула ее внутрь, затем жестом показала Ферн тоже избавиться от пыльной одежды.

– Нудара приведет их в порядок к прибытию кочевников.

До того как Ферн получила эту работу, она видела прислугу разве что в сериале «Аббатство Даунтон». Ее мать всю жизнь так уставала, убираясь в чужих домах, что на свой сил уже не оставалось, но Ферн всегда поддерживала идеальную чистоту в их крошечной квартирке. В последние месяцы перед смертью матери она организовала там целый хоспис, сама купала ее и даже установила поручень в туалете. Ферн все никак не могла привыкнуть, что кто-то обслуживает ее. Было даже совестно, но Нудара не обижалась.

Может, если бы Ферн была с Аминеей на одной ступени социальной лестницы, она тоже без проблем отдавала бы распоряжения прислуге, но она находилась где-то между слугами и членами семьи. Сказать по правде, она не могла припомнить время, когда не была белой вороной, которой нет места ни в одной стае.

Вот и сейчас тоже. Хотя с тех пор, как Ферн стала преподавать английский язык Башире и Джумане, она начала покрывать только голову, теперь, сняв с себя темные очки, хиджаб, прикрывавший лицо, и одним разом стянув с головы шарф и нижнюю шапочку, она почувствовала себя бесстыдницей. Это из-за волос: местные всегда глазели на ее роскошную копну морковно-рыжих завитушек.

Она нарочно не стриглась – не то волосы превратились бы в мочалку. Целых два дня полноценный душ ей заменяло влажное полотенце для лица, но от прикосновения прохладного ветерка к вспотевшей коже головы по ее телу пробежались приятные мурашки. Она сняла абайю и осталась в блузке без рукавов с цветочным узором и кружевным воротничком, и расправила прилипшую к ногам василькового цвета юбку, стыдясь того, что она едва доходила до середины икры.

– Очень вызывающе? – спросила она Аминею вполголоса. – Я не думала, что мы будем снимать абайи вот так, прилюдно.

– Нет, здесь можно, – рассеянно заверила ее Аминея, отходя в сторону, чтобы поговорить со слугой.

Ферн вопросительно посмотрела на шейха.

Взгляд его аквамариновых глаз блуждал по ней, как тропические волны, оставляя щекочущее чувство в руках, ногах и кончиках пальцев.

Обычно мужчины смотрели на Ферн не дольше, чем требовалось, чтобы спросить время или дорогу. Люди в целом ее не замечали. Одевалась она скромно, не отличалась яркой внешностью, не пользовалась косметикой и слыла тихоней. Худенькие рыжие девушки с веснушками были самым обычным явлением в ее родной деревне на границе с Шотландией.

Зато в этой части света она заметно выделялась. У Раида во дворце жили несколько белых слуг, но до нее им было далеко. Конечно, там Ферн никогда не демонстрировала свое тело налево и направо. Наоборот, ей нравилось быть невидимкой, поэтому длинные покрывала были как нельзя кстати.

Не то, что теперь. Казалось, шейх подметил каждый ее изъян сквозь прилипшую к коже ткань и, как ей казалось, смотрел с укоризной. Внутри у нее все оборвалось. Она ненавидела ошибки, не выносила критики – особенно, если ей даже не давали оправдаться.

– Добро пожаловать в оазис, – проговорил он.

Его волнующий баритон окутал Ферн потоком горячего ветра, и у нее закружилась голова. Как и Аминея, он говорил с акцентом: что-то среднее между экзотическим ближневосточным и выговором британского высшего общества. Зафир был само воплощение мужественности.

Аминея рассказывала, что он вдовец. «Жена умерла от рака три года назад, он был убит горем. Он по чти не говорит о ней, а если говорит, то всегда с безграничным почтением», – поведала ей Аминея.

«Значит, она ему сочувствует», – подумала Ферн.

Под прицелом его изучающего взгляда ей стало жутко неловко. Она по привычке начала проговаривать в уме упражнения для аутотренинга, которым ее научила мисс Айви, чтобы напомнить себе о своих достоинствах: «Я умная и добрая, я хорошая рукодельница…»

Она смутно понимала, что сработала защитная реакция: перед ней был незнакомец, а мисс Айви всегда учила «проявлять терпение и не спешить с выводами».