Демон рода Орловых. Книга 1

– Пара часов – это ненадолго?!

– Отдохни, приведи себя в порядок. Если нужно – дом закажет тебе одежду…

– Как зовут твоего дворецкого? – Катя, видимо, решила, что отдых пойдет ей на пользу, поэтому прошла и присела на диван.

– Дом.

– А ты оригинал.

– На второй этаж и в подвал я бы попросил тебя не заходить, – проигнорировал очередную шпильку Кати.

– А что там? Тайны? – Несмотря на пережитые потрясения, в глазах Кати зажегся огонек интереса.

– Мины, ловушки, сигнализация. Я серьезно. А еще дом вызовет группу быстрого реагирования. Тебе дадут от трех до десяти.

– И от чего это будет зависеть?

– От того, насколько ты глубоко заберешься и что сможешь увидеть.

– Сколько я получу за душ?

– Душ на первом этаже. – В данный момент мне было не до кокетливой перестрелки. Я с Катей с радостью посоревнуюсь в остроумии. Но потом. Сейчас же у меня были неотложные дела.

Я не знал, что меня ждет за забором. Еще одно покушение? Или попытка похищения? Как бы там ни было, наружу я выйду подготовленным. Дождавшись, пока моя гостья уйдет в душевую, приложил руку к одной из плиток над камином. Топка начала расширяться в стороны и вверх. А я шагнул прямо в огонь.

Имитация пламени была очень реалистичной. От него даже исходил жар, но его испускали инфракрасные нагреватели, которые отключились в тот момент, когда я коснулся биосканера. Кабинка топки-лифта опустила меня в подвал.

Автоматически зажглись потолочные панели, освещая большую светлую комнату, на одной стене которой размещалась прозрачная «витрина» с разнообразным оружием и снаряжением. Две другие занимали похожие на гробы бронекапсулы. В них хранилось мое обмундирование. Парадное, обрывки которого были сейчас на мне. А дальше – по часовой стрелке: для повседневного ношения, штурмовое и для чрезвычайных ситуаций. Причем последнюю ячейку я не открывал ни разу. Снаряжение, которое в ней размещалось, предназначалось для экстренных случаев. Вроде тех, в которых небо должно было рухнуть на землю. Ну или армии врагов по всей стране штурмуют производственные комплексы, где изготавливаются НИЭ. Время от времени бронированный шкаф с метками ЧС на створках забирали, взамен привозя новый. Ученые и инженеры что-то постоянно меняли и совершенствовали в снаряжении, но я не знал, что именно, ведь кода на открытие этой ячейки у меня не было. В случае неординарной ситуации он должен прийти мне на ком вместе с инструкциями.

Несмотря на недавнее покушение, я не стал облачаться в штурмовую броню. Это было бы перебором, да и повседневная форма жандарма давала достаточную защиту и функционал. Мне тоже хотелось принять душ, но, говоря Кате, что время дорого, не кривил душой. Я быстро накинул на себя форму и подключил все разъемы. Потом подошел к «витрине» и снял с нее несколько вытянутых плотных брусков, упакованных в ярко-красную пленку.

Я смог третий раз за день удивить охранника у ворот. Он никак не ожидал увидеть меня в машине одного. Наверное, в своих фантазиях он представлял, что я помогаю «даме привести себя в порядок». Но не его одного сегодня ждало потрясение.

– Добрый день еще раз, – поздоровался я со старушкой, продолжавшей стеречь подъезд.

Бабка меня узнала. Но ее сознание отказывалось совместить вместе хулигана, таскающегося с девками по подъездам, и офицера-жандарма в форме.

– Добрый, – пробормотала она, не веря своим глазам.

– За время дежурства было замечено что-нибудь подозрительное? – спросил я, подойдя ближе.

– Чего?! – Старушка побледнела.

– Шлялся тут кто-нибудь? – пояснил я.

– Нет, только вы с… – Старушка замолчала, пытаясь подобрать приличный синоним к слову «потаскушка».

– Понятно, – я понизил голос, создавая атмосферу тайны, – продолжайте следить. Я в семнадцатую.

– Так у нас же нет семнадцатой… поняла!

Я хитро подмигнул бабке. Она с непониманием, но подмигнула мне в ответ.

В подвале-бомбоубежище не стал долго задерживаться. Я собрал осколки терминала и обломки двери и сложил их в одну кучу. Потом вскрыл упаковку на брусках, которые захватил из дома, и выдавил на обломки серебристую пластичную массу. Оторвал от рукава кителя блестящую медью пуговицу и вставил ее в получившийся торт.

Выходя из подвала, я надавил на пуговицу на другом рукаве. Пуговица-запал сработала, поджигая термитную смесь. Она горела с температурой под три тысячи градусов. После такого жара останутся лишь шлаки и зола, из которых даже суперэксперт не сможет ничего наковырять.

Бабку со скамейки как ветром сдуло, что мне лишь на руку – я сильно опаздывал, и мне было некогда продолжать шпионские игрища. Тем более что ехать нужно на другой конец города.

* * *

– Едут! Едут! – кричали облепившие фонарные столбы мальчишки.

– Едут, – пронеслось по выстроившейся вдоль Невского толпе. Причем состояла она в основном из дам разного возраста. От юных дев в строгих серых нарядах лицеисток до почтенных, густо напомаженных матрон в роскошных платьях, прикрывавшихся от утреннего солнца кружевными зонтиками. Из их уст «едут» звучало с придыханием и нетерпеливым ожиданием.

Откуда-то издалека раздались звуки парадного марша. Но зеваки не дождались оркестра с начищенными до зеркального блеска медными трубами и тарелками. Все-таки сегодня не парад проводился, а всего лишь Первый кирасирский возвращался на место постоянной дислокации. Поэтому по улице катил шестиколесный броневик, увешанный громкоговорителями, из которых и гремела бравурная музыка. А уже за ним…

– Ура-а-а-а! – взорвалась восторженным криком толпа.

А восторгаться было чем. В полуметре над асфальтом неслись «Рысаки» – этакие бронированные мотоциклы без колес. Защитные пластины машин были покрыты позолотой и красно-синей эмалью. Закованные от пяток и до макушек в золоченую броню, всадники «Рысаков» напоминали средневековых рыцарей. Может, именно поэтому Первый кирасирский полк был так популярен у барышень? Пиры, барды, турниры, выбор дамы сердца и вся остальная романтическая чепуха так и реяла вокруг кирасиров.

Но я пришел ранним утром на проспект не затем, чтобы любоваться на золотых всадников. Их доспехи были адаптивными и могли окрашиваться в любой цвет, идеально маскируясь под местность и окружение, но показушники-кирасиры всегда на парадах выбирали золото. И одним из них был мой брат. Мой старший брат Илья.

Лица всадников скрывали глухие шлемы, поэтому наша встреча зависела от того, сможет ли он увидеть меня. Как назло, кирасиры решили устроить для почтенной публики небольшое представление. Прямо на ходу, не притормаживая, восемь всадников пустили «Рысаков» по кругу и застыли, образовав кольцо. На которое лихо заскочила четверка, а сверху – еще пара, и, наконец, по застывшим машинам взлетел последний всадник. Взлетел и застыл неподвижной статуей, салютуя вскинутой вверх саблей. Толпа отреагировала на зрелищный трюк бурными овациями!

Я заметил, что фигура взмахнула саблей, и этот приветственный жест был адресован мне. Ну конечно же, даже среди бесшабашных рубак Первого кирасирского именно мой старший был достоин звания самого отчаянного.

Подняв руку, я замахал ему в ответ. Сорвав бурю восхищения, пирамида рассыпалась. Всадник, занимавший ее вершину, скользнул вертикально вниз с десятиметровой высоты. Толпа ахнула, однако перед самым ударом об асфальт мой братец вывел «Рысака» в горизонтальное положение. Натужно завыли турбины, но они смогли погасить инерцию: рама машины в сантиметрах разминулась с дорожным покрытием. В любом другом полку лихача ожидал бы карцер за риск повреждения боевой техники, но в Первом кирасирском лихость поощрялась.

До меня брат долетел за секунды. Когда его «Рысак» остановился, я услышал справа от себя тихое «Ой, мамочки!». Повернув голову, увидел особу, трепетно сжимающую в ладонях веер и смотрящую на развалившегося в кресле всадника.

– Гвардии-капитан Илья Орлов, – представляясь, брат снял шлем и сверкнул ослепительной улыбкой, – к вашим услугам, сударыня!

Узнаю родного братца – мы не виделись с ним почти полгода! И вместо того, чтобы поздороваться, да хотя бы просто мне кивнуть или руку протянуть, он свои «услуги» предложил первой попавшейся барышне. Хотя надо признать, девушка была хороша. Высокая, мне почти по плечо, статная, с огромными голубыми глазищами и толстой русой косой на плече.

– Очень приятно. – На щеках барышни выступил румянец. Краснеть ей было отчего. С Ильи можно было картины писать. Чернявый, синеглазый, с закрученными темными усищами – хоть сейчас на полотно или в фильм о героях войны и любовных историй.

– Разрешите познакомить вас с моим братом, премьер-майором жандармерии Никитой Орловым, – брат наконец и меня удостоил вниманием.

И тут лихорадочный блеск в глазах красавицы погас. У обычной полиции цвет мундиров был небесно-голубой, у лейб-жандармов – темно-синий. Народная мудрость: темный мундир – темная душа. Ее растерянный взгляд говорил об огромном разочаровании: ну как так могло случиться, что у кирасира в золотых доспехах, с полной грудью орденских планок, мог оказаться такой брат?!

На моем же мундире висела всего одна лента. Но откуда барышням знать, что мой единственный орден по статусу выше того «салата», который украшал кирасу Ильи? Правда, он своими наградами мог гордиться: за каждой скрывалась по-настоящему героическая история. А я… а я не имел права рассказывать, что я получил орден Александра Невского с бриллиантовыми мечами за инцидент в Зарнице-7, в котором погибло сто сорок три человека. И человек не совсем обычных – в Зарнице полегли одни из светлейших умов империи.

– Очень, очень приятно, – сбивчиво ответила девушка, исподволь глядя на меня, как кролик на питона, – но мне… мне пора…

Она покраснела, стараясь сочинить причину, по которой ей надо было срочно удалиться. И, не придумав ничего лучшего, брякнула:

– Меня матушка ждет. – Обернувшись, она начала протискиваться сквозь толпу.