Двоюродная жизнь

– Клянусь! – повторила она.

– А где ты ее возьмешь? – спросил я, высвобождая пальцы.

– Не вопрос. Запишусь в библиотеку, в абонемент, возьму на дом, а потом скажу, что посеяла. И заплачу штраф, фигню какую-то.

– Нет! – сказал я. – Не годится. Библиотека – это святое.

Я же был настоящим книголюбом. Я не мог посягнуть на общественную читальню.

– Хорошо, – ответила она. – Все равно придется спереть, но ладно, не в библиотеке, раз уж ты такой строгий.

– А где?

– Да боже мой! – засмеялась она. – Куча людей, у которых книги стоят так, для красоты и солидности. Они их все равно не читают. Но дай мне на это дело недели две, а? Дашь?

– На! – сказал я.

Мне не понравился этот разговор, но говорить ей «ладно, брось, забыли» я тоже не хотел. Это было бы совсем глупо.

Через две недели она позвонила вечером и сказала, что через пять минут зайдет.

Раздеваться не стала. Вытащила из сумки сверток – книга была завернута в цветастый платок. Сообщила, что сперла нужный том у своей давней знакомой Марины Морозовой – кажется, я ее мельком когда-то видел, но плохо помнил. Рассказала, что сначала высмотрела Достоевского в шкафу в кабинете ее папаши, а потом – а именно сегодня вечером, прямо вот только что – сумела-таки вытащить книгу, сунуть ее под свитер, в ванной перепрятать в сумку – «и вот я пред тобою, мой милый!».

– Но ты хоть прочитала? – неизвестно зачем спросил я.

– А то! Хорошая книга. Но тяжелая. В обоих смыслах! – она развернула платок, достала восьмой том «серого» Достоевского, положила на приступочку у вешалки, повернулась и убежала.

Я вышел за нею, послушал, как лифт едет вниз, вернулся, взял книгу и понес ее на место. Отодвинул в сторону фарфорового мальчика с собакой, раздвинул седьмой и девятый тома – и вдруг почувствовал, что книга и в самом деле тяжеловата.

Раскрыл ее. Слава богу, в комнате никого не было. В середине книги была вырезана сердцевина страниц по форме пистолета. И пистолет был на месте. Не «Макаров» и не «ТТ». Что-то иностранное. Я не стал рассматривать. Я захлопнул этот чертов восьмой том и задумался.

Это была пятница, в субботу мы всей семьей ехали на дачу, там я скотчем примотал к книге камень и в лесу бросил ее в болотце. Хотя камень был лишним. Она бы с пистолетом и так утонула. Восьмого тома я так и не достал, потом, уже после смерти родителей, купил новое собрание сочинений, академическое, бежевое, в тридцати томах. Вот и всё…

Да, чуть не забыл! Подруга рассказала, что папаша этой Марины Морозовой через пару дней вечером сел в машину и уехал, и больше его не видели.

литературная учеба

Об уместности сравнений

Так вот, кстати! На что может быть похоже собрание сочинений, в котором не хватает одного-двух томов.

Были сравнения/метафоры точные, но банальные. Челюсть, в которой не хватает зубов. Забор, в котором не хватает досок. Балюстрада, в которой не хватает колонн. Или шеренга солдат, один из которых убит.

Менее банальные сравнения/метафоры не столь точны, потому что касаются уже не образа, а какого-то общего предположения о нехватке/дефекте: клавиатура без отдельных букв или клавиш (это еще более или менее визуально), а далее чистый разум – коктейль без рома, секс без финала, оркестр без контрабаса.

Меж тем метафора – как и ее младший родственник «сравнение» – должна быть не только точной или яркой, но и уместной.

Что это значит? Это значит, что она должна встраиваться в текст. Сравнение/метафора – это не просто листок бумаги, на котором написано: «собрание сочинений с недостающим томом = как пиджак, у которого не хватает пуговиц». Оно должна войти во фразу, в абзац, лечь на страницу.

Вот, например:

«Анна Яковлевна прикрыла дверь, опустила шторы, зажгла фонарик и на цыпочках подошла к книжному шкафу. “Посмотрим, что читают мои странные нелюдимые соседки…” – усмехнулась она. На средней полке стояло многотомное собрание сочинений Льва Толстого. Ближе к левому краю вместо одного тома зиял черный провал. Это было похоже на…»

Ну, на что? Неужели на оркестр без контрабаса? На коктейль без рома? Или на чайник без крышки?

У Гумилева есть строки: «Только книги в восемь рядов, Молчаливые, грузные томы, Сторожат вековые истомы, Словно зубы в восемь рядов». Значит, сравнение со щербатой челюстью вполне уместно. Но важно, чтобы весь контекст был мрачный и угрожающий.

Или так:

«Там в шкафу было собрание сочинений Льва Толстого. Книги стояли неплотно, клонясь набок, потому что многих томов не хватало – так же, как не хватало досок в заборе вокруг этой старой дачи, мимо которой Маша проходила два раза каждый будний день, когда шла на станцию и когда возвращалась из города».

Ну или даже:

«Когда-то, наверное, всю эту полку занимало собрание сочинений Льва Толстого – знаменитое издание с металлическим портретом автора на каждом томе. Но теперь полка была пуста, и к углу притулился один том – одинокий, как папироса в пустой пачке, та последняя папироса, которую, по уличной поговорке, даже вор не возьмет. Кирилл протянул руку, посмотрел, что там, в этом томе. Так и есть. Богословские бредни обезумевшего графа. “Да, правда, это добро даже вор не возьмет!” – в уме усмехнулся Кирилл, громко ставя книгу назад».

Вот такие дела.

Итак:

Сравнение должно соединяться с объектом не менее чем двумя смысловыми нитками. Девушка-березка – годится (красивая + стройная). Девушка – труба ТЭЦ – не годится (одной лишь стройности мало).

И особенно важна точка зрения. Кто говорит (думает, сравнивает). Рассказчик – это не просто человек – у него есть пол, возраст, культурный уровень и т. п. Ясно, что сравнивать одинокий том с последней папиросой и вспоминать уличную поговорку про вора – это скорее мужская речь. А про челюсть со скрытой адресацией к Гумилеву – возможно, это скорее речь романтической женщины. Про покосившийся забор вокруг старой дачи – речь скорее гендерно нейтральная.

Но вообще лучше без этих фокусов. Вот так:

«На полке стояло собрание сочинений Льва Толстого. Двух томов не хватало. Разумеется, утащили “Анну Каренину”…»

Короче говоря – хорошая книга должна быть не только хорошо придумана, но и хорошо собрана из хороших деталей.

Хотя мне часто говорят:

«Да ладно вам про композицию, сюжет, зачин и финал, характеры и стиль… Кому это надо? Главное – это талант автора! Когда книга талантлива – она захватывает, она заставляет вчитываться, не дает оторваться. А когда нет – тогда извините, и не морочьте нам голову композицией и стилем».

Это все равно, что я бы сказал:

«Да ладно вам про двигатели, топливо, аэродинамику и электронику! Кому это надо? Главное, чтобы самолет летел! Чтобы он бороздил небеса! Когда он летит этакой серебряной птицей – это прекрасно! А когда не может взлететь – то не морочьте нам голову двигателями и аэродинамикой».

Детское, «чудесатое» отношение к делу. Ни в литературе, ни в самолетостроении так не получается.

мотив, фактура и предыстория

Упражнение

Он снова вошел в эту комнату. Первый раз за полгода. Она стояла у окна, спиной к двери.

Боже, даже не верится, они не виделись целых полгода, шесть месяцев, двадцать шесть недель, сто восемьдесят дней, какое-то несчетное количество часов, и ему казалось, что он вспоминал ее каждый час.

– А вот и я! – сказал он, стараясь говорить весело и просто.