«Тургеневская», «Цветной бульвар», «Пушкинская», «Кропоткинская». Пешеходные прогулки в окрестностях метро

Чайный дом С. В. Перлова (ул. Мясницкая, 19)

Хлебца купить не на что – с горя чаек попиваем!

    Русская пословица

История улицы Мясницкой начинается в XV веке, когда Иван III за Никольскими воротами Китай-города построил церковь Успения Пресвятой Богородицы, что на Бору, которая вскоре стала называться Гребневской по иконе Божией Матери. В книге «Из истории московских улиц» П. В. Сытина о Мясницкой написано: «В XVI и даже отчасти в XVII веках Мясницкая шла между большими дворцовыми огородами. Кроме слободы огородников, на ней в XVII веке стояла по левой стороне слобода мясников с церковью Николы в Мясниках, снесенной в 1928 году. На плане Москвы 1767 года видно несколько стоящих по улице каменных больших и малых домов. За домами находились большие сады и огороды с прудами. Дворы принадлежали большей частью знати»[11 - Сытин П. В. Из истории московских улиц. М., 2009.]. Еще при Петре I Мясницкая улица стала дворянской. Царь постоянно ездил по ней из Кремля в свою любимую Немецкую слободу, а дворяне во главе с князем А. Д. Меншиковым стали селиться на Мясницкой. А. С. Пушкин, несколько близких друзей которого жили в районе Мясницкой, упомянул улицу в одном из стихотворений:

Долго ль мне гулять на свете
То в коляске, то верхом,
То в кибитке, то в карете,
То в телеге, то пешком?

То ли дело быть на месте,
По Мясницкой разъезжать,
О деревне, о невесте
На досуге помышлять!

С середины XIX века дворы обедневших дворян на Мясницкой стали скупать богатые купцы. К концу столетия улица превратилась в один из центров торгово-промышленной жизни Москвы с доходными домами, банками и магазинами. Купцы всех сортов и оттенков имели на Мясницкой свои лавки. В 1890-х годах архитектор Р. И. Клейн построил для основателя чайной компании «Сергей Васильевич Перлов и К

» Сергея Васильевича Перлова каменный трехэтажный дом. Этот дом наверняка бы затерялся среди множества подобных ему в Москве, если бы не произошел один из тех примечательных случаев, без которых история была бы просто скучной наукой. Нежданно-негаданно общемосковскую славу этому дому принес гость из Поднебесной. Однако обо всем по порядку.

Мясницкая улица. Фотография начала XX века

Появление на Руси чая связывают с именем казака Ивана Петелина, отряд которого в 1618 году впервые в истории добрался до Китая. В 1638 году русский посол боярин Василий Старков привез царю Михаилу Федоровичу дары от монгольского Алтын-хана Омбо Эрдэни, среди которых были и свертки с чайными листьями. Старков сначала воспринял этот дар как шутку, потому что Алтын-хан хвалил «сушеную траву» ничуть не меньше знаменитых монгольских атласов и мехов. «Я не знаю, листья ли то какого дерева или травы. Варят их в воде, приливая несколько капель молока, а потом уже пьют, называя это чаем», – с понурой головой доносил государю Старков по возвращении на родину. За двести свертков с чаем весом четыре пуда было отдано сто соболей. Однако чай Михаилу Федоровичу пришелся по вкусу, и вскоре этот необычный напиток сделался любимым напитком москвичей. Долгое время чай использовался и как лекарственное средство. Русские люди верили, что он очищает кровь и «отвращает от сна» во время долгих церковных служб.

Историк В. В. Похлебкин в книге «Чай и водка в истории России» отмечает особую популярность чая в нашей стране: «В конце XVII века в Москве, в торговых рядах на Красной площади уже можно было купить китайский чай у сидельцев лавок каждому, кто имел достаточно денег. Постепенно привоз чая в Москву стал массовым и постоянным, и чай неуклонно в связи с расширявшимся спросом дешевел. В Москве чай с каждым десятилетием завоевывал себе все шире народное признание. А в XIX веке, когда в России была заведена статистика, выяснилось еще и то, что чай систематически способен вытеснять водку и сокращать распространение пьянства, ибо наглядно было доказано, что там, где возникают народные дешевые чайные, все меньше и меньше чувствуется влияние кабака»[12 - Похлебкин В. В. Чай и водка в истории России. Красноярск, 1995.].

Москва стала колыбелью русского чаепития. Немецкий путешественник, «странствующий литератор» И. Г. Коль писал, что для москвичей «чай является утренним и вечерним напитком, так же как «Господи, помилуй!» их утренней и вечерней молитвой». Чай стал не просто национальным русским напитком – его делали главным героем стихов. Известен сочиненный в середине XIX века стих-раешник, в котором чай выступает как обвинитель многочисленных людских пороков. С чаем связано множество интереснейших историй, о нем, конечно, нужно писать отдельную книгу. А как много пословиц, поговорок и прибауток выдумано благодаря этому прекрасному напитку! Здесь вам и «Выпей чайку – забудешь тоску», и «Чай не пить, так на свете не жить», и «Где нам, дуракам, чай пить!», и «Совсем бы чай пить – вода и угли есть, только заварки и сахару нет». В конце XIX века обороты чайных фирм в России составляли сотни миллионов рублей в год, а одной из самых крупных чайных компаний была фирма «Сергей Васильевич Перлов и К

».

Купеческая династия Перловых стояла у истоков распространения чая в России. Перловы были старейшими чаеторговцами в нашей стране. Фамилия Перлов произошла от слова «перл» – жемчужина. Вероятнее всего, предки знаменитых купцов занимались промыслом речного жемчуга, в стародавние времена в изобилии встречавшегося в русле кристально чистой Яузы. Первую чайную лавку в Москве открыл Алексей Иванович Перлов в 1787 году. Сначала он заказывал чай в Англии, но потом смекнул, что английские посредники отнимают у него львиную долю прибыли. Бесстрашный купец лично отправился в Китай и заключил договор на прямую поставку чая в Москву. Это явилось настоящим событием в жизни московских любителей чая, потому что Перлов обвалил цены на российском чайном рынке. Теперь каждый москвич мог позволить себе купить до этого слишком дорогой тонизирующий напиток. Алексей Иванович стал монополистом на чайном рынке: конкурентам было трудно соперничать с Перловым в ценовой политике и по части разнообразия чайных сортов.

Сыновьям Алексея Ивановича досталось в наследство крепкое семейное дело, оставалось лишь не растерять нажитое отцовским трудом. Братья Василий, Михаил и Иван Перловы оказались прекрасными коммерсантами. В 1816 году они открыли в гостином дворе амбар для оптовой торговли чаем, который снабжал товаром сотни мелких лавок по всей Москве. «Перловский» чай стал настоящим брендом, его любили и мещане, и купцы, и дворяне. Москвичи выбирали чай по своему достатку. Для каждого сорта была установлена особая цена. В качестве рекламы Перловы использовали специальные алюминиевые чайницы с красивыми изречениями о чае: «Свойство сему напитку – осаждать пары, освежать и очищать кровь» или «Чай не пьешь – откуда силы?». В 1823 году Перловы открыли один из первых в Европе специализированный чайный салон в самом центре торговой жизни Москвы – на улице Ильинке. Вскоре Перловы стали официальными поставщиками императорского двора.

В эпоху преобразований Александра II Василий Алексеевич Перлов основал товарищество чайной торговли «В. Перлов с сыновьями». К тому времени чайная торговля расширилась настолько, что «перловский» чай появился на международном рынке. Заручившись поддержкой императора, Василий Алексеевич стал одним из крупнейших чаеторговцев в Европе. Товарищество «В. Перлов с сыновьями» конкурировало с лучшими фирмами из Англии и Голландии. Во второй половине XIX века перловские чайные салоны открылись в Вене, Берлине, Париже и других европейских столицах. Перловы поставляли чай даже ко двору Габсбургов. «Чайные короли» – а именно так стали называть Перловых – владели девятью десятками магазинов в России и Европе. В Москве были открыты четырнадцать магазинов на центральных улицах, где продавали также кофе и сладости. В 1887 году со всемосковским (и даже всероссийским) размахом при огромном стечении народа отмечали столетие семейного чайного дела. Император Александр III пожаловал Перловым потомственное дворянство – «во внимание к столетней деятельности рода московских купцов Перловых на поприще торговли и в воздаяние их заслуг».

Еще в 1836 году Василий Алексеевич купил усадьбу на Первой Мещанской улице недалеко от Сухаревой башни. В середине XIX века было приобретено владение на Мясницкой улице, которое в разное время принадлежало знаменитым дворянским родам: Волконским, Вяземским и Измайловым. После смерти основателя товарищества «В. Перлов с сыновьями» фирма и усадьба на Первой Мещанской досталась старшему сыну Семену Васильевичу. Младший же сын Сергей Васильевич довольствовался домом на Мясницкой. Ему пришлось начинать свое дело практически с чистого листа. Он основал собственное товарищество чайной торговли «Сергей Васильевич Перлов и К

» и разместил его вместе с чаеразвесочной фабрикой в доме на Мясницкой. Родные братья стали страстными конкурентами, причем не только в торговле чаем. В конце XIX века они пригласили одного и того же архитектора Р. И. Клейна для перестройки их владений. Клейн переделал усадьбу на Первой Мещанской в пятиэтажный доходный дом, в котором расположились фирменный магазин, деловая контора, чаеразвесочная фабрика и жилые помещения.

На Мясницкой в 1890–1893 годах по проекту Клейна вместо старых построек возвели новый трехэтажный дом с подвалами и торговыми залами на первом этаже для специализированной торговли чаем. Сергей Васильевич был страстным коллекционером китайской живописи и фарфора. В своем новом доме он разместил великолепную коллекцию произведений искусства Поднебесной. Перлов устраивал на Мясницкой музыкальные вечера. Особенно он любил духовную музыку, а из светской больше остальных предпочитал произведения П. И. Чайковского. Часто в гостиной его дома разыгрывались спектакли домашнего театра. Домочадцы и друзья с удовольствием участвовали в постановках.

Чайный дом Перлова. Фрагмент. Современная фотография

Чтобы хоть как-то уменьшить конкуренцию, братья Перловы решили сделать ставку на разные категории потребителей. Семен Васильевич захватил рынок массового покупателя, тогда как клиентами Сергея Васильевича были в основном состоятельные москвичи – представители гильдейского купечества и аристократии. Однако случилось событие, усилившее их конкуренцию до предела. Вот как описывает это событие Д. М. Володихин в книге «Традиции православной благотворительности»: «Соперничество двух фирм предельно обострилось в 1896 году, когда Москва готовилась к коронации будущего императора Николая II. Ожидали приезда множества почетных гостей, в том числе чрезвычайного посла и канцлера Китайской империи Ли Хунь Чжана. Для чаеторговцев его приезд таил в себе возможность заключения новых выгодных контрактов на поставки чая из Китая, поэтому каждый стремился принять посла в своем доме. Сергею Васильевичу Перлову пришла в голову оригинальная мысль, для осуществления которой он пригласил известного архитектора Карла Гиппиуса и которая заключалась в переделке фасада здания на Мясницкой в традиционном китайском стиле»[13 - Володихин Д. М., Федорец А. И. Традиции православной благотворительности. М., 2010.].

Гиппиус умело декорировал парадный фасад полуархитектурными-полускульптурными элементами и разнообразными украшениями всех архитектурных членений – карниза, междуоконных пространств и горизонтальных тяг. Над центральной частью фасада возвели увенчанную фигурным шпилем двухступенчатую пагоду – традиционный элемент китайской архитектуры. Вывески фасада были стилизованы под восточные надписи. В китайском стиле был оформлен и интерьер дома Перлова. Магазин на первом этаже был украшен деревянными прилавками с фигурной позолоченной резьбой и громадными фарфоровыми китайскими вазами. Дубовый паркет устилал напольный китайский ковер ручной работы, а у дверей стояли две деревянные раскрашенные фигуры китайцев, как бы приглашавших зайти в магазин. Соавтором этого необычного проекта можно смело считать и самого Сергея Васильевича. Он много раз был в Китае, любил и прекрасно знал культуру и искусство Поднебесной, поэтому ни один витой дракончик, ни один китайский фонарик или зонтик не появился на фасаде дома без ведома хозяина и заказчика.

Сергей Васильевич надеялся, что Ли Хунь Чжан будет тронут таким приемом и непременно остановится у него. Однако важный китайский сановник предпочел посетить старейшую ветвь рода Перловых – владельцев известного во всем мире товарищества «В. Перлов с сыновьями». Кстати говоря, Семен Васильевич готовился к приезду гостя из Поднебесной не столь масштабно, как его брат. Он лишь приказал украсить здание в китайском стиле, выставить китайские растения, а по стенам развесить шелковые панно с китайскими надписями и красные бумажные фонарики. Появление в Москве важной фигуры из столь экзотической страны явилось настоящим событием в жизни простых москвичей.

Вот как описывает приезд Ли Хунь Чжана М. Горький в романе «Жизнь Клима Самгина»: «Плывущей своей походкой этот важный человек переходил из одного здания в другое, каменное лицо его было неподвижно, только чуть-чуть вздрагивали широкие ноздри монгольского носа и сокращалась брезгливая губа, но ее движение было заметно лишь потому, что щетинились серые волосы в углах рта.

– Ли Хунг-чанг, – шептали люди друг другу. – Ли Хунг-чанг.

И, почтительно кланяясь, отскакивали. На людей знаменитый человек Китая не смотрел, вещи он оглядывал на ходу и, лишь пред некоторыми останавливаясь на секунды, на минуту, раздувал ноздри, шевелил усами. Руки его лежали на животе, спрятанные в широкие рукава, но иногда, видимо, по догадке или повинуясь неуловимому знаку, один из китайцев тихо начинал говорить с комиссаром отдела, а потом, еще более понизив голос, говорил Ли Хунг-чангу, преклонив голову, не глядя в лицо его»[14 - Горький М. Полное собрание сочинений. Т. 21. М.: Наука, 1974.].

Сергей Васильевич Перлов умер в 1911 году. Он был похоронен в Шамординском женском монастыре, которому он благодетельствовал при жизни. Представители купеческой династии Перловых были крупнейшими благотворителями и жертвователями, но Сергей Васильевич усердствовал в богоугодных делах больше других своих родственников. Для него было очень важно, чтобы его милосердие не становилось предметом всеобщего обсуждения. Даже ближайшие родные не знали подлинных масштабов благотворительности Перлова. Многие деяния он совершал тайно, и о них стало известно лишь после его смерти. После Октябрьской революции 1917 года «чайная империя» Перловых была уничтожена, большая часть семьи эмигрировала. В советское время в доме на Мясницкой устроили коммунальную квартиру, однако на первом этаже по-прежнему торговали чаем, причем магазин имел первый номер и по статусу равнялся Елисеевскому гастроному.

Чайный дом Перлова. Современная фотография

В 1990-х годах Чайный дом Перлова находился в ужасном состоянии. Хоть он и находился под защитой государства как исторический памятник, за все время советской власти здание ни разу не реставрировалось. Любимый на протяжении столетия чайный магазин москвичей медленно разрушался. Потомки Перловых обратились к мэру Москвы с просьбой о передаче им фамильного дома в аренду. Только после ходатайства Святейшего Патриарха Алексия II ООО «Перловы и К

» выкупило право арендовать это здание на Мясницкой. Была проведена научная реставрация Чайного дома, в результате которой были восстановлены фасады и интерьеры конца XIX века. Около ста пятидесяти элементов декора пришлось заказывать в Китае. Приехавший на помощь реставраторам китайский архитектор был поражен Чайным домом Перлова и подтвердил, что аналогов ему нет даже в Поднебесной.

Появление такого необычного дома в самом центре столицы похоже на волшебство. Не зря москвичи прозвали это здание «китайской шкатулкой». Из этой волшебной шкатулки, как в восточной сказке, появляются и исчезают «чайные короли» – китайские драконы и плывущий своей важной походкой Ли Хунь Чжан. И пусть знаменитый сановник остановился в свое время в доме Перлова на Первой Мещанской улице – все равно Сергей Васильевич выиграл исторический спор у своего брата. Его Чайный дом москвичи любят до сих пор. Жители столицы приводят сюда своих друзей из других городов, потому что каждый мечтает хоть ненадолго попасть в сказочный восточный мир. Да и чай на Мясницкой по-прежнему самого высокого качества!

Церковь Святителя Николая в Дербеневе (Уланский пер., 11)

В приятной дебри, меж холмами,
Отверстый отовсюду храм,
Огромно подпертый столпами,
Моим представился очам.

    А. Х. Востоков

Уланский переулок получил свое название по фамилии одного из домовладельцев. Но на вопрос, кто был этот Уланов, исследователи до сих пор не могут дать однозначного ответа. В книге «Из истории московских переулков» С. К. Романюка читаем: «Название переулка произошло от фамилии домовладельца 1737 года дьяка Ивана Уланова, но переулок назывался еще и Дербеневским, возможно, от слов «дебрь», «дебри», так назывались места, заросшие густым, непроходимым лесом»[15 - Романюк С. К. Из истории московских переулков. М., 1998.]. А в топонимическом словаре-справочнике «Улицы Москвы. Старые и новые названия» говорится: «Назван по домовладельцу, секретарю Военной коллегии А. И. Уланову, упоминаемому в документе 1737 года. Употреблялась также форма Уланов переулок»[16 - Агеев Р. А. и др. Улицы Москвы. Старые и новые названия. М., 2003.]. Наверное, в 1737 году на этом маленьком переулке не могло жить целых два человека по фамилии Уланов, хотя, с другой стороны, они могли быть родственниками.

Вероятнее всего, в древности местность от современной Тургеневской площади до Садового кольца была покрыта большим, густым, труднопроходимым лесом. Согласно словарю В. И. Даля, «дебрь» – это лесистая, густо заросшая долина, чернолесье по раздолу. «Глубокая», «дремучая», «душная», «непролазная» – вот эпитеты, обычно характеризующие дебрь. Можно вспомнить Н. С. Лескова: «А между тем такое горе нас ожидало, и устроилось нам, как мы после только уразумели, не людским коварством, а самого оного путеводителя нашего смотрением. Сам он возжелал себе оскорбления, дабы дать нам свято постичь скорбь и тою указать нам истинный путь, пред которым все, до сего часа исхоженные нами, пути были что дебрь темная и бесследная»[17 - Лесков Н. С. Собрание сочинений: В 12 т. Т. 4. М., 1989.]. В письменных источниках XVII века можно встретить также географический термин «дерба» или «дербина», что означает «залежь, заросшая пашня, с которой срезается (сдирается) верхний слой, или пашня, заросшая лесом и кустарниками, понижение, занятое луговой растительностью, кочкарником». Урочище Дербеневка, находившееся напротив Крутиц на правом берегу Москвы-реки, известно с XIV века.

Церковь Святителя Николая в Дербеневе. Фотография из альбома Н. А. Найденова. 1881 год

Однако есть еще одна версия происхождения названия церкви Святителя Николая в Дербеневе. Некоторые исследователи именуют ее Дербентской или Николо-Дербентской и утверждают, что храм обязан своим названием Дербентскому полку, который отличился при покорении Петром I города Дербента. Об этом событии пишет Н. И. Костомаров в книге «История России в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»: «23 августа 1722 года царь подошел к Дербенту; комендант его, называемый по-персидски наиб, вышел навстречу к царю с серебряными городскими ключами и сдал город. Петр простоял здесь до сентября»[18 - Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 2007.]. Дербентский полк, сформированный из Рязанского пехотного полка, остался в покоренном городе, а сам Петр уехал в Москву. Император, не скупясь, отблагодарил своих воинов. Нужно сказать, что поход на Дербент не был таким уж опасным, а жители города обходились с русскими солдатами и офицерами как со своими. Версия о том, что к церкви Святителя Николая в Дербеневе имеет отношение Дербентский полк Петра I, вызывает сомнения более остальных.

Деревянный храм, освященный во имя Николая Чудотворца, известен в этом месте с первой половины XVII века. Церковь являлась центром стрелецкой слободы. Долгое время строителями и прихожанами Никольского храма были стрельцы полковника Петра Красного, отчего его называли «что в Петрове приказе Красного». В 1670–1680-х годах командиром стоявшего здесь стрелецкого полка был стольник Семен Федорович Грибоедов – один из предков знаменитого поэта. Отец Семена Федоровича Федор Иоакимович Грибоедов при царе Алексее Михайловиче являлся дьяком Казанского дворцового и Разрядного приказов. По поручению государя он составил апологетическую «Историю о царях и великих князьях земли Русской», в которой обосновывались права Романовых на российский престол. В то время остро ощущалась необходимость написания русской истории в соответствии с новым рационалистическим мировоззрением, поэтому вместо божественного провидения основными критериями стали национальная, культурная, социальная и политическая целесообразность.

Грибоедовы, как и многие другие русские дворяне, приписывали себе иностранное происхождение. М. Ю. Лермонтов, например, был убежден, что его род происходит от некоего Георга Лермонта, выходца из Шотландии времен короля Дункана. Биографы драматурга А. С. Грибоедова в исследовании «Из истории семьи Грибоедовых» отмечают: «Происхождение рода Грибоедовых как со стороны отца, так и со стороны матери драматурга, традиционно ведется без каких-либо исторических оснований от выходцев из Польши Гржибовских, которые стали писаться Грибоедовыми. На наш взгляд, эта версия весьма сомнительна. Фамилия Грибоедовых встречается в русской истории еще с 1503 года в Новгороде. Возникновение «польской» версии объясняется существовавшей модой выводить свой дворянский род непременно от иностранцев. Русское дворянство, в большинстве своем служилое, – вчерашние крестьяне и смерды, со временем стремилось отмежеваться от своего «низкого» происхождения с помощью иноземных предков»[19 - Николаев Б. П., Овчинников Г. Д., Цымбал Е. В. Из истории семьи Грибоедовых. Л., 1989.].

Командир стрелецкого полка Семен Федорович Грибоедов был прямым предком автора «Горя от ума» по материнской линии. Он был полковником при царе Федоре Алексеевиче и царевне Софье Алексеевне. Он принимал участие в Чигиринских походах, предпринятых для утверждения за Россией Малороссии в 1676–1678 годах. С. М. Соловьев пишет, что стрельцы полка Грибоедова в 1682 году били челом великому государю на своего полковника «в насильствах и в налогах и во всяких разореньях». Совсем еще юный царь Петр Алексеевич велел Грибоедова «бить батогами». Этот эпизод описан в романе А. Н. Толстого «Петр Первый»: «С двух сторон стали два прислужника-палача. Свист издала гибкая лоза, опускаясь на спину… Багрово-темный рубец прорезал глянцевитую поверхность кожи. Вторая полоса легла на перекрест… Визгливый, бабий вопль вырвался у Грибоедова.

– Помилосердуйте… Все уплачу сполна… Последнее отдам… Помилосердуйте… Застойте за меня, ребятушки… Ой-ой-ой… Не могу… помилосердуйте…

Визг становился все пронзительнее, перешел в какие-то нечеловеческие, животные вопли.

– Полно, – отсчитав известное количество ударов, сказал было сверху дьяк»[20 - Толстой А. Н. Петр Первый. М., 1986.].

Грибоедов продолжал нести военную службу и при Петре I. Семен Федорович владел поместьями в Рязанском и Вяземском уездах и стал первым хозяином знаменитой усадьбы Хмелита – «дворянского гнезда» рода Грибоедовых. Кроме того, Грибоедов был известным московским благотворителем. Известно, что в церкви Троицы Живоначальной в Листах на его пожертвование был устроен придел. Он нанял артель мастеров из Ярославля для росписи собора в честь Сретения Владимирской иконы Сретенского монастыря в Москве. Пока полк Грибоедова оставался в слободе, центром которой была церковь Святителя Николая в Дербеневе, Семен Федорович был ее главным жертвователем. Умер Грибоедов в 1708 году.