Токсичная книга

И вот тот, чей шаг всегда твёрд. Кто уверен в своей правоте, несмотря на косые взгляды со стороны. Вхожий в самые просвещённые заведения Европы человек, общающийся с самыми могущественными особами своего времени. Стопроцентно бесстрашный и, как кажется, преодолевший все возможные преграды и запреты. В 1583-м – за 17 лет до смерти – Бруно прибывает в Лондон, где находит приют в семье Мишеля-де-Кастельно – противника Католической лиги и сторонника веротерпимости. Мишель является французским послом Генриха III в Англии и не на шутку увлекается идеями бродячего философа. Он предлагает Бруно дом и полное обеспечение. То, чего у странствующего философа не было никогда. Но он здесь не столько ради общения со своим новым знакомым, сколько ради визита в Оксфорд. Да, Бруно выдали рекомендацию в Оксфорд. И когда его пылающая эмоцией фигурка отчаянно жестикулировала в стенах богословских аудиторий, уши слушателей сворачивались в узелки. Бруно рассказывает людям, которых всю жизнь считал оппонентами, о бессмертии души и тела. Тело, с его точки зрения, преобразовывается в иные формы существования – удобряет землю, видоизменяясь, но не исчезает навсегда, душа же – кристаллизуется и рано или поздно, преображаясь, появляется в форме нового тела. Бруно говорит о единой природе душ: моллюски и насекомые, люди и птицы, как он утверждает, имеют одну природу души и ограничены лишь своими физическими возможностями. Философ подкрепляет свои идеи примером о том, что если бы змея превратилась в человека, она бы смогла реагировать, действовать и, по-видимому, мыслить как человек. И это было последней каплей, переполнившей чашу терпения уважаемых господ – никто и никогда не смел нести такую нелепую чушь в более чем важном заведении. Но что толкало человека, опередившего своё время на столетия вперёд, продолжать? Крутить шарманку смыслов и понятий, кидая идеи уже не в лицо необразованной массы, но в лицо серьёзно вооружённым оппонентам? Как можно в строгое и однобокое время оперировать такими понятиями, как полярность, дуализм и причинно-следственные связи? Бог един – это знает каждый идиот! И, пожалуй, исключительно идиот.

С 86-го по 91-й – Бруно в Германии. Он, опубликовавший уже множество едких трудов, публикует «160 положений против математиков и филофосов своего времени». О Бруно этого периода жизни говорят так: «Хороший человек, образованный… но ни во что не верит…» Во Франкфурте он получит письмо из Италии – Джованни Мочениго попала в руки работа Бруно о мнемонике, и тот настоятельно просит философа приехать к нему в гости для проведения индивидуальных занятий. Джордано давно хотел вернуться в Италию. И вот она – возможность!

Пребывая в доме Мочениго, Бруно успевает также вести преподавательскую деятельность в Падуе и заглядывать в людные места, вступая там в беседы с образованными людьми. Однако с Мочениго – странным скрытным человеком, видевшим в Бруно великого мага – философ просчитался. Джованни не только не усваивал то, что Джордано давал ему прямым текстом, но и искал тайный магический смысл между строк. Он ждал откровений, волшебства, чудес, однако Бруно изощрённо посмеивался над своим недалёким учеником и продолжал излагать ему свои религиозные и философские идеи в виде умозаключений. Между ними проскакивает молния – для них обоих общение становится в тягость: Джордано видит всю тщетность происходящего, Джованни же всё больше видит в своём госте чародея и искусителя, коих стоит отправлять прямо в руки инквизиции, дабы они не смущали ум окружающих и не губили бессмертные души прилежных верующих. Мочениго наводит справки везде, где может отыскать следы Бруно. Когда же философ оповещает своего ученика о том, что он вынужден удалиться обратно во Франкфурт, Мочениго действует незамедлительно – в ту же ночь за Бруно явятся несколько людей, которые без лишних слов заключат его под стражу, а позже доставят в подвалы инквизиции.

Инквизиция тщательно изучала все факты о Бруно, которые только можно было раздобыть. Среди них были известные нам заявления о том, что Земля вращается вокруг Солнца, а Солнце вокруг своей оси, предположения о существовании других обитаемых планет в других планетарных системах, но отдельное внимание инквизиции привлекли к себе идеи о нелогичности распределения монастырских доходов и эксплуатации монастырского имущества. Остальные мысли – более чем смелые – инквизицию, как казалось, беспокоили гораздо меньше. Только через тридцать лет, когда в той же церкви будут судить Галилея, инквизиция станет запрещать книги Коперника и Бруно. Почему? Да потому что в виде глупого недостоверного фарса они имели право на существование. Галилей же подтвердит многие из этих идей экспериментально. И здесь-то церковникам придётся глубоко задуматься…

И чего стоит борьба за свою идею? Идея, как всегда, нейтральна. Но стоит только сделать шаг на эту прелестную траву новых смыслов и понятий, как выделившийся от повреждённых стеблей сок, в мгновение ока станет ядом, обжигающим ступни. Не искать Бога, но видеть Бога вокруг – вот к чему призывал Бруно. Как убеждённый пантеист он видел Бога в зеркале окружающего мира, он не верил в идею бессмертного Творца на Троне Времени, но видел вечность в чашечке цветка. И как говорил тот же Уильям Блейк: «Пожертвуете частностями – что тогда станет с целым?» Бруно частностями жертвовать не собирался. Он воспринимал целое через детали и не видел силы, способной изменить мироустройство. Абсолютно помешанный философ, который не умел воспринимать силу человеческую, потому что право человека на изменение чего-либо всегда подписывается рукой Бога или рукой Природы – как вам будет приятнее это воспринимать. И тот, кто борется с окружающими, борется с собой, просто не соображая, что сам – деталь в общей картине мира. Деталь, не более важная, чем остальные детали… И если вы думаете иначе, значит, вы упали ниже остальных…

Смерти сегодня не будет… Финал прописал себя таким, и я не волен что-то изменять. Я могу только читать то, что мне пишут. Да и споров слишком много – возня с документами по делу Бруно, сомнения в том, что именно он сгорел на костре. Но в биографии, как вы понимаете, важна не биография, а вектор. И я мог бы завершить прямо сейчас, но хотелось бы заострить ваше внимание на одном вопросе – что же за третья сторона такая, о которой я заикнулся в самом начале? Что за стимул, который помогает нам думать и делать то, что мы думаем и делаем? И самые внимательные из вас уже поняли всё из повествования… Или поймут это в ближайшее время. Я же, подобно Джордано Бруно, оставлю эту деталь между строк. И буду издевательски хихикать, если вы позволите. А потом сгорю на ваших глазах на площади Цветов в центре Рима. И какой год за окном? Ах да… Ну конечно же… И я надеюсь, что вы, мои пытливые историки, всё-таки решили для себя, за что сожгли Джордано Бруно. Ведь версий очень, очень много…