Memento Finis: Демон Храма

Memento Finis: Демон Храма
Денис Игнашов

Храм Соломона, альбигойцы, тамплиеры… Перед вами еще одна оригинальная версия загадочной истории ордена Храма.Впрочем, эта книга как раз о том, что не всегда полезно, а часто и смертельно опасно погружаться в тайны прошлого.Не боитесь? Тогда открываем и читаем детективный роман «Memento Finis: Демон Храма», в котором все ищут древнюю реликвию, а тень таинственного её хозяина влияет на события сквозь толщу веков. Всё смешалось и окружено загадками, настоящее живёт прошлым, а старая легенда определяет будущее.

Пролог

Я – угрюмый и упрямый зодчий

Храма, восстающего во мгле,

Я возревновал о славе Отчей,

Как на небесах, и на земле.

Н.Гумилёв «Память»

13 мая 1244 года, Лангедок

Продолжительные и опустошительные альбигойские войны, уничтожившие самобытные общество и культуру Лангедока, подошли к концу. Французская корона обрела невиданное ранее могущество единства; она, как сказочный северный нормандский зверь, проглотила южное провансальское солнце, и всему католическому миру показалось, что катарская ересь, ставящая под угрозу само существование Римской церкви, наконец уничтожена, и наступил долгожданный мир.

Но рыцарь никогда не знал, что такое мир, он родился и вырос на войне. Его дед сражался с крестоносцами Симона де Монфора под флагом непримиримого борца за независимость Юга графа де Фуа и пал на поле боя; его отец, верный клятве сюзерену, воевал с французскими королевскими войсками Людовика VIII и геройски погиб, защищая свой родовой замок, – земли были отобраны в пользу французской короны. Воспитанный после гибели отца дальними родственниками, рыцарь был последним представителем своего древнего рода. Он не видел для себя иного пути, как взять в руки оружие и продолжить войну предков даже после того, как граф де Фуа одним из последних в Лангедоке был вынужден заключить мир с королём. В течение семи лет рыцарь вместе с другими окситанскими файдитами, лишёнными своих вотчин, сражался с французами, скрываясь в лесах и отдалённых замках Пиренейских гор, но пришло время, когда он остался один. Лангедок всё-таки покорился французской лилии, страна, которую он любил и для которой он жил, исчезла, став частью католической Франции. Значит, пришло время исчезнуть и ему. И он тронулся в путь, видя перед собой только одно – дорогу в неизвестность.

Проезжая через небольшой городок, на одном из постоялых дворов рыцарь встретил молодого ремесленника, который был знаком ему по годам, проведённым в замке своих далёких родственников. Парень был сыном кузнеца. Война обошлась с ним немилосердно, лишила очага и заставила скитаться. Рыцарь предложил парню стать его слугой, тот, не раздумывая, согласился. Рыцарь был рад, что встретил знакомого человека, и думал, что на него можно положиться в долгом путешествии, которое он собирался совершить… Не получилось.

Ночью слуга сбежал. Рыцарь проснулся в туманных сизых сумерках оттого, что сырое раннее утро пробило дрожью от холода его тело до костей. Костёр давно погас, он даже не дымился. Рыцарь скинул с себя мокрый от росы плащ и встал, расправив затёкшие ноги. Первое, что он сделал, это попытался найти кошелёк, который он вечером положил под седло, служившее ему этой ночью изголовьем. Кошелька на месте не оказалось. Слуга сбежал, прихватив с собой все деньги. Но разочарования не было. За долгие годы войны рыцарь привык ко всему. Он не раз сталкивался с ложью и предательством и слуг, и хозяев, и верных друзей, и самых близких людей. Это стало нормой и принципом выживания во время войны, надолго поселившейся в некогда свободном и цветущем крае. Было удивительно, что рыцарь так неосмотрительно доверился малознакомому человеку, которого он знал лишь по тем временам, когда в юношеском пылу он ещё считал, что верность, благородство и честь были не пустыми словами в Окситании. Да и что можно было ждать от озлобленного, голодного, ни во что не верящего простолюдина, потерявшего дом и семью и навсегда забывшего слово «служение». Он поступил так, как требовали от него правила выживания на войне, где право на добычу есть неотъемлемое право более смелого, хитрого и дерзкого. И потому разочарования у рыцаря не было, осталась унылая, глухая злость на свою, неведомо откуда взявшуюся, доверчивость, которую, как он полагал, давно в себе похоронил.

С восходом солнца рыцарь оседлал коня и тронулся в путь. Оставшись без средств, он тем не менее не боялся за успех своего долгого путешествия. У него был меч, меч давал ему силу, а право сильного никто не мог отменить. Весь день он ехал по пустынной дороге, и за всё это время ему практически никто не встретился на пути. Лишь две чумазые оборванки, местные крестьянки, внезапно вынырнувшие из леса и увидевшие его, со страхом бросились обратно, бросив на дороге корзины с ягодами.

Наступал вечер. Выехав на опушку леса, рыцарь в стороне от дороги, около оврага, заметил двух коней и три человеческие фигуры. Он решил направиться к ним. Подъехав ближе, рыцарь увидел, что один человек недвижимо лежал на земле, нелепо растянувшись во весь рост, – он был мёртв; второй рыл яму, видимо, могилу для первого. Рядом с ними на камне сидел монах в серо-чёрном от дорожной пыли и грязи плаще с капюшоном. Лежащего на земле мёртвого с неестественно повёрнутой в сторону головой рыцарь сразу узнал. Это был его беглый слуга.

– Что тут произошло? ? спросил рыцарь, приблизившись.

Монах неспешно поднялся с камня и повернулся лицом к рыцарю. Это был высокий сухой мужчина средних лет с короткими, чёрными, как смоль, волосами, аккуратно выбритой тонзурой и смуглым от южного загара лицом.

– Печальная случайность, сеньор, ? ответил он, окинув рыцаря острым, оценивающим взглядом своих тёмно-карих глаз. ? Несчастный вам знаком?

– Это мой слуга, ? сказал рыцарь.

– Мне очень жаль, сеньор… Всё получилось случайно. Мы ехали через лес, ? начал объяснять монах. ? В деревне нам сказали, что так будет короче… Мы заблудились и долго плутали среди деревьев, пока не выбрались на дорогу. Здесь мы увидели этого человека и окликнули его. Не знаю, что произошло, но он нас испугался и бросился бежать. Там, ? монах показал рукой в сторону оврага, ? он споткнулся, упал в овраг и свернул себе шею. Он умер быстро… ? Монах беспомощно развёл руками. ? Мне очень жаль, сеньор, что всё так получилось.

– Собаке собачья смерть, ? равнодушно сказал рыцарь и добавил: ? Жаль, что не я его убил.

Монах с недоумением посмотрел на рыцаря:

– Вижу, этот парень был плохим слугой.

– Он обокрал меня этой ночью и сбежал… Кстати, ты не видел у него кожаный кошелёк с монетами?

Монах повернулся к своему спутнику, стоявшему рядом с телом. Одного его взгляда было достаточно, чтобы тот виновато склонил голову, достал из-за пазухи кошелёк и передал его монаху. Монах протянул кошелёк рыцарю:

– Сеньор, я хочу извиниться за своего слугу. Он будет наказан.

– Как тебя зовут, монах?

– Брат Целестин.

– Куда ты направляешься?

– Я еду в аббатство Сенанк, что близ Арля, у меня срочное дело к аббату.

– Ты случайно не доминиканец? ? спросил рыцарь, разглядев белую рясу под чёрным дорожным плащом монаха.

– О нет, сеньор. Я цистерцианец… А вы с подозрением относитесь к доминиканцам? ? открыто спросил монах.

– Да. ? Рыцарь криво ухмыльнулся и без боязни, откровенно признался: ? Они зажигают пламя инквизиции, а мне не нравится, когда людей сжигают на кострах.

Монах промолчал, опустив свой взгляд.

– Уже смеркается. Придётся здесь заночевать, ? заметил через некоторое время он. ? В деревне добрые прихожане мне предложили курицу, и мы со слугой хотели её сегодня пожарить после того, как завершим нашу скорбную работу… Не хотите ли присоединиться к нашей скромной трапезе?

Рыцарь с утра съел последний кусок хлеба с окороком, оставшийся у него из старых запасов, и был очень голоден.

– С удовольствием, ? искренне ответил он и соскочил со своего коня.

Пока слуга продолжал рыть могилу, монах и рыцарь устроились на опушке леса около большого развесистого дуба. Они накормили коней и развели костёр. Монах вытащил из своей сумки курицу. Он быстро и ловко ощипал её, достал железный вертел и стал жарить птицу. Рыцарь сидел рядом, вдыхал такой желанный аромат жареного мяса и с жадностью наблюдал, как курица на вертеле постепенно покрывается тёмной хрустящей корочкой.

– Как зовут вас, сеньор? ? спросил брат Целестин.

Рыцарь на минуту задумался:

– Зови меня барон П… ? Рыцарь осёкся, не договорив. ? Просто барон П.

– Барон П.? ? удивился монах.

– Да, именно так.

– Куда вы следуете?

– Еду в Каталонию.

– Я бывал в Каталонии, ? как будто что-то вспоминая, пробормотал монах. ? Благодатный край …

Разговор прервал слуга монаха. Монах отвлёкся от курицы и косо посмотрел на него. Тот, пригнувшись и с опаской поглядывая на рыцаря, нерешительно приблизился к костру.

– Могила готова, ? сказал он тихо, потупив свой взор.

Монах разочарованно вздохнул и поднялся:

– Надо отпеть заблудшего… Как его звали?