Цветные этюды

– Тут, и правда, не только усташи были, – произнёс он, перевернув сапогом лежавшее на дороге мёртвое тело; в сторону откатилась кубанка с гитлеровским орлом, а на сером немецком мундире стали видны лычки с черепами и знак казачьих войск СС. – Это казаки, – сказал Горан и посмотрел на командира; взгляд его был непонимающий, обиженный. – Но как могли они, русские, своих же православных братьев?!..

– В живых кто-нибудь из них остался? – спросил Елагин.

Горан презрительно махнул в сторону сидевших на обочине пленных.

– С казаками можешь разобраться сам, а с усташами позволь уж мне.

Елагин согласно кивнул. К нему подвели пятерых эсэсовцев. В пыльных мундирах, с завязанными руками, потерянные и жалкие, они стояли, сгрудившись и прижавшись друг к другу плечами.

– Офицеры есть? – спросил Елагин по-русски.

Вперёд вышел пожилой усатый мужчина.

– Я командир отдельной казачьей сотни, – сказал он.

Что-то неуловимо знакомое мелькнула в чертах этого человека, в его голосе. Вдруг перехватило дыхание – Елагин узнал пленного. Это был Мухин… Да, это был он, есаул Мухин! Постаревший, поседевший, с впалыми, дряблыми щеками и поредевшими, обвисшими усами, с растерянным, безумным взглядом, в немецкой форме с лычками СС, но это был он!

Мухин тоже узнал своего бывшего товарища и командира. Совершенно не ожидая увидеть знакомого среди пленивших его партизан, Мухин вдруг удивлённо моргнул, а потом улыбнулся вяло, широко, как будто по-детски, виновато и беспомощно, и эта глупая улыбка приклеилась к его худым, потрескавшимся губам.

– Емельян Фёдорович, это вы? – с непонятной и печальной радостью в голосе спросил он.

Елагин кашлянул, отвёл взгляд, его руки задрожали, суетливо задвигались, ухватились за ремень, потом скользнули за спину, поправляя гимнастёрку, потом снова непроизвольно схватились за ремень. Волнение от встречи скрыть было нельзя. Горан посмотрел сначала на пленного, потом на командира, потоптался в нерешительности.

– Дай нам поговорить, – сказал Елагин тихо. – Отойди, Горан.

Горан нахмурился. Елагин повторил свою просьбу более твёрдо, и только тогда Горан приказал отвести остальных пленных в сторону и сам медленно отошёл, оставив русских вдвоём, один на один.

– Вот и свиделись снова, – выдохнул Мухин, он стоял неподвижно и продолжал улыбаться, глаза его лихорадочно блестели.

– Да, – опять кашлянул Елагин, в горле запершило. – Не думал я… что вот так вот произойдёт наша встреча, Сергей Александрович.

– А вы, значит, за красных, за коммунистов теперь?

– Я, как и всегда, за социализм, – глухо отозвался Елагин и снова машинально ухватился рукой за ремень.

Помолчали. Елагин даже не знал, как можно допрашивать своего бывшего друга, человека, который когда-то спас ему жизнь… Но теперь они были не просто чужие люди, они были враги, смертельные враги.

– А вы постарели, – негромко сказал Мухин.

Елагин отодрал свой взгляд от камня на дороге.

– Время бежит, и все мы стали много старше, Сергей Александрович, – ответил он.

Они снова помолчали.

– Вы были командиром отряда, который уничтожил сербское село? – спросил Елагин.

– Да, я, – ответил Мухин.

– Это вы приказали убить… сжечь всех жителей села?

– Да, я, – с покорностью подтвердил Мухин.

У Елагина кольнуло сердце, и он машинально поднёс руку к левой стороне груди.

– Что, болит? – не без искреннего сочувствия осведомился Мухин.

Елагин поморщился. Спустя мгновение сердце отпустило.

– Зачем?.. Зачем, Сергей Александрович?! – не сдержался и воскликнул Елагин, в бессильной злости сжались кулаки.

Мухин безучастно пожал плечами.

– Это судьба. Вы стали коммунистом и партизаном, а я фашистом и карателем… Это судьба, – повторил он глухо, потом добавил: – Честно говоря, никогда не думал, что буду убивать женщин и детей.

– Вы знаете, что вас ждёт? – спросил Елагин.

– Знаю, меня расстреляют.

– Вам есть, что рассказать перед смертью?

Мухин задумался.

– Да, есть. – И он стал говорить быстро, словно боясь опоздать и умереть, не будучи услышанным и не сообщив важных сведений. – В моих документах была карта, там отмечено, где находятся ближайшие хорватские и немецкие части. Вы можете доверять этим данным. Кроме того, не идите на юг, в горы. Сегодня утром там высадились немецкие парашютисты, они ждут вас. И ещё… Емельян Фёдорович, я искренне рад, что встретил вас в свой последний день.

Когда Мухина уводили, он был спокоен, только продолжал тихо и обречённо улыбаться, и глаза его всё также светились безумным лихорадочным блеском. Елагин проводил взглядом его худую, сутулую фигуру.