Нежеланная мечта. Том 1

Пытаюсь схватить банку. Нечего. Падаю. Или не падаю. Я еду. На ком-то. Или на чём-то. Кто-то меня тащит. Кто-то тащит то, на чём я еду. Дороги нет. Есть трава. На траве моя желчь и самогон.

Весь день начинается сначала.

7

Наступает момент, когда я выбегаю из комнаты и вижу умирающего ростовщика. И тут я просыпаюсь. Вскакиваю, машу руками, что-то кричу. Оглядываюсь вокруг. Палатка, спальник, вещи в углу. Кто-то меня спрашивает:

– Что с тобой, дорогой?

Я пытаюсь присмотреться. Это Катя. Да, точно, она. Я внимательно смотрю в её лицо. Всё как в тот вечер, когда мы сбежали из палатки. Я, Катя, ночь в палатке, я просыпаюсь от ужаса.

– Что вчера произошло? – Спрашиваю я её.

– Мы расстались, я поехала в город. Я почти всю ночь сидела и ждала тебя, наступило утро. Я решила, что с тобой что-то случилось и решила отправиться тебе навстречу. Я поняла какого коня ты присмотрел для меня и выкрала его, как ты мне и рассказывал. Правда оседлала его плохо и седло постоянно съезжало. Я поехала на запад. Я решила, что ты будешь возвращаться по дороге и была права. Только я нашла тебя всего в одной версте от того места, где мы расстались. Ты был ужасно пьян, нес бред, у тебя в руках была банка с самогоном. Я кое-как взвалила тебя на коня, ты пытался драться. Ты ужасно дерёшься, когда пьян. Я оказалась сильнее, – она улыбнулась, похоже она была рада своей победе и совсем не переживала из-за случившегося. – Ты уснул прямо на коне, мне пришлось его тащить за собой, потому что он не хотел идти без твоего руководства. Я пыталась это проделать на протяжении пары часов. Потом поняла, что это бессмысленно мы пересекли реку и я свернула на север в лес. Проехала час, потом остановилась у реки, и я поставила палатку. Ты сразу же свалился с коня и спал на земле, я боялась, что ты умираешь. У тебя был сильный жар, и ты бредил, ещё постоянно размахивал руками и ногами. Я затащила тебя в палатку и до этого момента ты не просыпался. Я же в свою очередь выстирала твою одежду и приготовила поесть, у тебя в рюкзаке было немного круп. Вечером ты стал тише, и я легла возле тебя.

Я не хотел всё это слышать, не хотел. В первые минуты пробуждения я верил, что всё это сон. Я хотел в это верить, быть может это так. Может ничего не было.

– Значит… Значит… Ростовщик, он… Он мёртв? А… А мы бежали от погони?

– Да, всё верно.

Значит всё-таки всё это правда. Чёрт.

– Ты… Ты его убила? Или я?

– Он очнулся и пополз к стене, я растерялась, не знала, что делать и выстрелила.

– Мне нужно выйти на воздух, – заключил я.

Я выбрался из палатки и подошёл к реке, чтобы умыться. Но там, в воде я увидел не своё отражение, а лицо ростовщика, довольное и счастливое, а в следующий миг оно исказилось ужасом и из-за рта полилась кровь, а он начал хрипеть прежние слова. Я быстро отстранился от воды и упал задницей на землю.

Какого хрена? Какого хрена, эта девушка ничего не чувствует, почему она спокойна и довольна, а я вынужден страдать? Не уже ли я впитал все её негативные впечатления, когда крепко сжал её руку. Не ужи ли теперь я буду мучиться всю жизнь из-за убийства, совершённого другим человеком по глупости. Я не хотел этого. И на моих руках достаточно крови, я бы лучше страдал из-за неё. Хотя, да. Я заслужил этого. Я воспитал эту девушка, она была невинна, до встречи со мной, а я взрастил из неё хладнокровную убийцу. Я действительно заслужил всё то, что со мной сейчас происходит.

Я почувствовал на своём плече чьё-то прикосновение. Я моментально скинул чужую руку и оттолкнул тело, что было за мной. Это была Катя.

– Извини, я не хотела тебя напугать, – тихо и скромно сказала она и заплакала.

Я был в ужасе. Я ожидал вновь увидеть ростовщика. Я был готов убить его сам, лишь бы не мучиться. Наверное, моё лицо сейчас было изрядно искаженно, как у какого-то психопата-маньяка, из-за чего она заплакала.

– Где самогон?! – Рявкнул я на Катю, игнорируя её слёзы.

– Тебе не стоит пить, ты ещё в плохом состоянии, – ответила она, начав сильнее рыдать.

– Где чёртов самогон?!!! – Я кричал из-за всех сила.

Она заревела навзрыд, поднялась и куда-то пошла. Мне он нужен был, мне нужен был этот самогон. Это единственное средство, что избавило меня от ростовщика. Не важно какой ценой. Я хотел забыть этот образ. Катя принесла какую-то бутылку.

– Что это за хрень?! – Снова рявкнул я на её.

– Я не могла его везти в банке и перелила в бутылки, – ответила она, шмыгая носом и вытирая слёзы с лица.

Я открыл бутылку, сделал глотком семь. Я вспомнил этот вкус. Да. Это был тот самый алкоголь. Больше я уже ничего не помнил.

***

Когда мы расстались с Дэном, то я была сама не своя, мне было страшно. Было страшно оставаться одной, особенно после того, что я сделала. Но я решила быть сильной, чтобы он не жалел о том, что взял меня с собой. Он так много делал для меня за эти дни, а я ничем не могла ему отплатить за это, кроме своего тела. И то, я каждый раз явно получала куда больше удовольствия чем он. Мне было стыдно, что я так отягощала его жизнь и я решила, что, хотя бы сейчас я смогу быть той, кого он хочет видеть. Я буду сильной.

Я вернулась в город. Всё прошло спокойно. Никто и не посмотрел на меня. Я проехала на гостиный двор и бегом поднялась в номер. Я закрыла комнату на задвижку и принялась ждать. На столе я обнаружила его часы. Он верно забыл их, или специально не взял.

Уже стемнело, но его всё не было. Что если и он боится сейчас, так же, как и я? Нет. Я не могу бояться. Я должна быть сильной. Я должна ждать его и не бояться. А как только он придёт, то мы быстро покинем город и всё будет в порядке. Я буду в его объятиях и смогу позволить себе хоть немножко побыть слабой. Нужно было собрать вещи, он ведь считал, что мы вместе вернёмся в номер и у нас будет время собраться. Но теперь времени не было. Я принялась быстро собирать его рюкзак.

Всё было собрано. Я взглянула на часы, был час ночи, а его всё не было. А что если он вообще не придёт? Нет, я не могу так думать. Он придёт. Он не бросит меня. Он ещё никогда меня не бросал. Если бы он хотел меня бросить, то сделал бы это ещё в Варшаве. Мне нужно быть сильной.

Я держала часы в руках и следила за минутной стрелкой. Она двигалась невероятно медленно. С каждым малейшим движением стрелки, мой страх возрастал до невероятной степени. Каждый раз, что двигалась стрелка, я считала, что страшнее уже просто не может быть, но вот ещё одно движение и мой страх усиливался. Я не знала, что делать. Нет. Стоп. Мне нельзя быть слабой, я должна быть сильной, хотя бы сейчас. Хотя бы пока я одна. У меня ещё будет время, чтобы быть слабой. У меня будет много такого времени.

2 часа. А что, если с ним что-то случилось? Что если его нашли и уже убили? Или везут сейчас связанным в город. Он должен был уже вернуться, если с ним всё в порядке. Нет, мне нельзя об этом думать. С ним всё в порядке. Где мой пистолет? Я начала искать пистолет, он придавал силы, хоть немножко. Но потом я вспомнила, что убрала его в карман дождевика, а тот закинула в мешок, который остался у Дэна. Да и зачем мне пистолет? Пули и порох всё равно у Дэна. А от пистолета без боеприпасов никакого толку. Что с ним? Почему он не приходит. Я так больше не могу.

3 часа. Через пару часов уже начнёт светать, а его всё нет. С ним точно что-то случилось. Я нужна ему. Я должна ему помочь. Другого варианта нет. Я должна быть сильной. Я должна сделать всё, чтобы ему помочь. Что он рассказывал мне о конокрадстве? Всё словно вылетело из головы из-за этого страха. Нет, я всё помню. Подходишь к коню спокойно, словно к своему, отвязываешь его и уезжаешь так, словно это твоё животное. Никакого волнения, никакого страха. Всё легко. Я справлюсь. Я должна быть сильной и помочь ему. Но я совершенно не разбираюсь в конях. Где мне его найти и какого взять? Точно, я вспомнила, мы часто ходили мимо одной и той же конюшни, и Дэн всегда следил взглядом за одним светло-коричневым конём с черной гривой и хвостом, а когда того не было, он огорчался. Наверняка он хотел получить его. Но зачем ему второй конь? Вот же я дура, этот конь должен быть подарком для меня. Значит я сама его себе подарю, а ему позже скажу спасибо.

Нужно было покинуть номер. Но как? Да, Дэн говорил, что дворы необходимо покидать тихо и незаметно, чтобы никто не знал, когда ты уехал. Я одела на плечи огромный рюкзак, взяла своё седло с сумками, посмотрела на часы, было 3.30. Нести всё это было очень тяжело, но выбора у меня не было. Я должна быть сильной. К тому же дальше мне поможет чёрный конь Дэна. Я незаметно покинула двор. Прикрепила огромный рюкзак к спине коня, как это делал Дэн. У меня откуда-то появились силы, чтобы закинуть его, хотя в комнате я кое-как оторвала его от пола. Седло я закинула на шею коня. Я страшно волновалась за Дэна, с ним точно что-то случилось, раз он не пришёл, и я обязана ему помочь, как и он всегда помогал мне.

Я поехала к конюшне. Открыть её не составило труда. Но когда я шла к нужному коню, то все остальные на меня фыркали и хотели ударить. Мне стало страшнее прежнего, но я старалась держаться спокойно. Я подошла к коню. Что дальше? Он ведь меня лягнёт, или вообще затопчет. Нет, я не должна об этом думать, я должна быть сильной. Я подошла к нему, он оказался на удивление спокойным, спокойнее всех остальных. Он повернул ко мне свою морду, наши взгляды пересеклись. Я мысленно ему сказала: «Ты мне нужен. Правда. Ты мне очень сильно нужен, чтобы спасти самого дорогого и любимого для меня человека». Мне показалось, что он меня понял и отвернулся. Я накинула на него седло и закрепила под брюхом. Он не был против. Потом я надела на него узду и поводья, он относя ко всему спокойно. Я вывела его из стойла, а затем и из конюшни. Он покорно следовал за мной.

Я села на коня Дэна, держа поводья нового коня, в руках и поехала к гостиному двору. Что если он пришёл, а там никого нет? Что он тогда будет делать? А ведь если он пришёл, то наверняка раненый и уставший. Больше никак нельзя было объяснить его столь долгое отсутствие.

Я подъехала к гостиному двору, но не знала, что делать. Нет, если бы он пришёл и никого не увидел, то отправился бы на поиски коня, а раз он приметил именно этого коня, то и пошёл бы за ним. Но мы не пересеклись, значит он не приходил. Что мне теперь делать? Куда мне ехать? Я нечего не знаю. Я не хочу быть сильной. Это он всегда был сильным, а не я. У меня больше нет сил, чтобы оставаться сильной. На мои щёки упала пара слезинок. Нет, я пообещала, что буду сильной, а значит буду. Нужно думать, как он. Чтобы он сделал в данной ситуации. Точно, нужно ехать ему навстречу. Если он направляется в город, то должен двигаться по западному тракту, по которому приехала и я.

Я поехала на его поиски. Мы ехали версту за верстой, но его всё не было. Мне становилось всё страшнее и страшнее, но не за себя, за него. Ведь он может где-то лежать в лесу и умирать. Я уже приближалась к месту, где сама выехала на тракт. То место я хорошо запомнила. Но его всё не было. И тут вдруг я увидела силуэт человека. Моей первой мыслью было, что это какой-то убийца и он убьёт меня, как и я недавно поступила с ростовщиком. Нет. Я должна быть сильной. Я умею драться и буду драться, пока не умру.

Я приближалась к силуэту, он падал, вставал, что-то пил и тут я узнала Дэна. Точно это он. Я остановила коней и бросилась к нему. Он упал. Я хотела его обнять, но он оттолкнул меня. Что с ним случилось? Он никогда не был таким. Он пьян. От него пахнет спиртом. Но он никогда не напивался до такой степени. Я попыталась его поднять, у меня не получалось, он постоянно падал. Я решила, что должна быть ещё немного сильной, а потом он выспится, протрезвеет и я смогу побыть немного слабой. Но задерживаться на этой дороге было нельзя, начинало светать, нужно было уезжать. Я снова попыталась его поднять. Он яростно вцепился в какую-то банку, я оторвала её от него, но я кое-как разобрала фразу «Оставь мой самогон», это было единственное, что я поняла. Я вырвала банку и попыталась поднять его на коня. Но он начал драться. Этого я никак не ожидала, но его попытки были столь слабыми, что мне не составило труда схватить его руки и удержать в своих. Я сама не знаю, как, но мне удалось затащить его на коня. Он просил оставить его самогон, я не могла его ослушаться, это единственное, что я смогла разобрать из всех его слов. Но в банке я его оставить не могла. Я достала одну бутылку из своей боковой сумки, вылила оттуда воду и перелила жидкость из банки. Бутылка наполнилась, нужно было что-то ещё. Я достала вторую бутылку из рюкзака Дэна, опустошила её и перелила остатки туда. Потом я села на своего нового коня, взяла поводья обоих животных и направилась на запад. Я просто не знала куда мне больше идти.

Порой ехать было легко, но иногда конь Дэна вставал как вкопанный и его было невозможно сдвинуть с места. Видимо он чувствовал, как плохо его хозяину и не хотел доставлять ему ещё больше мучений. К счастью мой конь вёл себя хорошо, и я решила назвать его «Helfer», что в переводе на русский означает «помощник». После двух часов сопротивлений моей помощи, я поняла, что мои состязания с этими двумя братьями бессмысленны. Они оба были совершенно не управляемы сейчас. А я была совершенно обессилена. Мы пересекли какую-то реку по мосту, и я решила, что будет хорошо остановиться на берегу. Только останавливаться вблизь дороги было нельзя, поэтому я свернула на север и ещё час мучилась, пробираясь по лесу.

В итоге я нашла отличный берег и хорошую поляну возле него. Я остановила коней и как только мы встали, то Дэн упал на землю. Я бросилась к нему, он весь пылал огнём. Его тело излучало невероятный жар. И он начал говорить что-то непонятное и несвязное. Ему срочно нужен был отдых. Я разбросала вещи из рюкзака по поляне, отыскала палатку и принялась её ставить. У меня ушло куда больше времени, чем у него в прошлый раз. Я положила туда одеяло, затем начала раздевать Дэна, но он снова начал драться. Я поняла, что он бредит, поэтому старалась как можно нежнее всё проделать. Я затащила его внутрь. Больше я не знала, что я могу делать. Мне вспомнилось, что вчера он сказал, что у него грязная одежда. Я разобрала мешок, потом выстирала его одежду и повесила сушиться на ветке. Потом я прочистила оружие. Я бы всё равно не смогла сейчас заснуть, пока он так сильно дёргается. Потом я вспомнила, что в спешке раскидала все вещи по поляне и начала собирать всё обратно в рюкзак. Пока я собирала вещи, то обнаружила, что в рюкзаке был котелок и немного гречки и риса. Мне нужно было чем-то заняться, чтобы отвлечься, и я приготовила рис. Зажигалка, которой Дэн всегда пользовался была очень удобной, я и не знала, что огонь можно создавать так просто. Потом я съела половину порции, вторую я оставила ему. Он будет голодным, когда проснётся.

Начинало темнеть. Дэн вроде немного успокоился, а я уже не помнила себя от усталости. Я забралась к нему в палатку и легла рядом, обняв его, чтобы он чувствовал мою поддержку. Я должна быть сильной, пока он болен. Больше не кому.

Я ещё не успела заснуть, как вдруг Дэн резко проснулся, вскочил и начал махать руками и озираться вокруг. Потом он спросил у меня, что произошло. Я начала рассказывать ему всё с самого начала. Я верила, что он будет гордиться мной, что похвалит меня за то, какой сильной и храброй я была и теперь я смогу хоть немножко побыть слабой в его объятиях, но после рассказа он вышел. Я решила, что он ещё слишком слаб и не может здраво рассуждать. Может быть кто-то отравил его этим самогоном и потому он так болен. Я услышала падения и помчалась узнать, что случилось.

Когда я подошла и прикоснулась к нему, то он оттолкнул меня с такой злостью и ненавистью, которой я ещё никогда не видела. Он был не в себе. В него словно вселился сам дьявол. И тут я поняла, что больше не могу быть сильной. У меня из глаз полились слёзы, я вспомнила всё, что я совершила. Я вспомнила то убийство, о котором не думала прежде из-за сильного страха за Дэна. Я вспомнила побег. Вспомнила дорогу сюда. И вот теперь это, тот ради кого я всё это проделала был переполнен ненавистью ко мне. Я была слишком плоха, я постоянно ему мешалась, я только делала его жизнь хуже. Ведь это я навязалась на это ограбление. Он был искусен в этом деле, первое, наиболее опасное ограбление он произвёл с невероятной лёгкостью, он бы и второе совершил точно так же, но я всё испортила. Я стала убийцей, я убила человека своими руками. Он теперь никогда не сможет полюбить меня, потому что мои руки запачканы в крови. Я сидела на траве и рыдала и поток моих слёз с каждым мгновением усиливался. Я хотела быть хорошей, всегда хотела, но всё что у меня получалось, так это лишь мешаться всем и портить жизнь всех.

8

Я просыпался в горячем поту от ужасов, шёл к реке, смывал с себя пот видя в воде отражение того трупа, вместо своего лица, напивался и вновь засыпал. Во снах меня постоянно преследовали трупы и искалеченные мной люди. Полицейский из Бреста, полицейский с дороги, ростовщик из Варшавы, граф Ковальски и Ельский, первый ростовщик из Лодзя, судьбы которого я не знал и предполагал, что и он стал трупом и конечно же второй ростовщик.

Я не знаю, как долго это продолжалось. Я видел Екатерину, лишь когда я выходил из палатки, она обычно сидела где-нибудь на поляне и плакала, или спала. Однажды я проснулся, пошёл умыться вернулся в палатку и осознал, что самогон закончился. Ни осталось ни капли. Тогда я вспомнил, что последние пару раз я видел своё отражение в воде. И тут меня вдруг осенило. Какого чёрта я делаю?! Я забываюсь в алкоголе и думаю лишь о своих переживаниях. Ничего больше. Всё это время я ни разу не подумал о бедной Кате, а ведь ей сейчас должно быть куда хуже, чем мне. Ведь это именно она совершило то убийство и это было её первое убийство, она сейчас должна испытывать потрясение куда хуже, чем я. Когда я совершил своё первое целенаправленное убийство, то ощущал её поддержку и сочувствие. А что получает она? Она чувствует, помимо всего прочего ужаса, ещё и моё осуждения. И она даже не может забыться в алкоголе, как это делаю я. А ведь именно она была тем разумным человеком, который вытащил нас из той обстановки и спас. Если бы не она, то мы бы оба сейчас были трупами. Я стал зол, зол на себя и свой эгоизм.

Я вышел из палатки. Только теперь я заметил, что на улице ночь. Я осмотрел место, это была отличная поляна, а моя палатка стояло прямо под большим деревом, почему на неё никогда не проникали лучи солнца. По поляне ходили два коня, мой русский верховой и вятский рысак, которого я хотел выкрасть. Я услышал звуки малочисленных птиц, что не спят ночами и ощутил лёгкую прохладу, свойственную летнему времени. Я отыскал глазами Екатерину. Она сидела возле дерева, обнимая свои ноги и тихонько плакала. Я вспомнил, что каждый раз, когда я видел её на этой поляне, она всегда сидела именно на том месте, точно в такой же позе и нечего не делала. Мне стало очень жаль эту бедную девушку. Я подошёл к ней и сел рядом, она испугалась моего появления, но не отстранилась. Я приобнял её правой рукой и прижал к себе, она легла на меня и продолжала плакать. Пару минут мы молчали. Я не знал, как начать разговор, а она не хотела говорить, чтобы не разозлить меня вновь. И вот я вроде бы подобрал слова: