Необычный Рюрикович

– Ах ты дрянь, … кошачья! – рычит в ответ еще один курсант соседнего взвода.

– Грохнем её, она из тех, кто наших убила.

– Нет, она сражалась против нашего отделения, – зло возражает Светлов, – поэтому мы её и убьем.

– Подожди, так получается, это я её вырубил? – удивленно спрашиваю я.

– Да твоя граната оглушила Чужую, хотя мы были уверены, что она труп, – подтверждает Андрей.

С пробудившимся любопытством приближаюсь к сидящей. Нэко это замечает и, повернувшись ко мне, швыряет в лицо новую тираду с тем же презрительным видом. Вспышка ярости накрывает меня с головой, сжав кулаки, делаю шаг вперед, пока в голове проносятся образы прошедшего боя, особенно гибель Вадима.

– Дмитрий, стой! – одновременно кричат Лемехов и Снегирев.

С трудом, но беру себя в руки. Убить Чужую мы всегда успеем, а так может что-то и узнаем. Ушастая опять что-то выдает в мой адрес, шиплю в ответ. Мой взгляд цепляется за торчащий из её скафандра небольшой провод, заканчивающийся непонятным утолщением, похожим на микрофон.

Хотелось бы сказать, что меня посетило озарение, но на деле мои последующие действия ничем не мотивированы. Беру провод и втыкаю в открывшийся опять рот, прерывая поток новых слов. Ушастая на миг замолкает, затем раздается шипящий голос.

– Хоть один мединим сообразил, что делать тупое (неразборчиво), как вы черви посмели так обращаться с зенганом фралар! Немедленно подчинитесь пока не поздно!

От такой подачи мы натурально охренели и несколько секунд озадачено смотрели друг на друга. Зато потом…

– Тихооо! Прекратили орать бойцы (уже не курсанты!), Вы летучая пехота фронтира, а не сопливые подростки, – пресекает поднявшийся шум Снегирев, после чего, повернувшись к пленнице, уже другим тоном добавляет – а ты ничего не попутала, блохастая?

Голос у командира тихий, вкрадчивый, все слова цензурные и даже не слишком обидные, но почему-то ощущаю, как мороз проходит по коже. Так старлейт на моей памяти ни разу не разговаривал. Впервые у нэко мелькает тень сомнения, но быстро пропадает.

– Даже если мединим повезло, ему не стать зенган. Вы служите нам, таков закон.

– С… я на твой закон, нам он не указ, говори, что вы сделали с теми, кто был на станции и как оказались на этой планете, – продолжает Снегирев тем же тоном.

В ответ сыпятся, по-видимому, ругательства, потому что часть слов переводчик пропускает.

– По-хорошему не хочешь, тем хуже для тебя. Язык тебе еще пригодится, а вот остальные части тела не факт. Будем отрезать по частям, начиная с ушей, если не расскажешь.

Тишина. Такая густая, что, кажется можно резать ножом, подобному нас не учили, но, а какой может быть выход? Нужна информация и быстро. После пары секунд паузы трое человек становятся рядом с Чужой, двое хватают за плечи, командир вытягивает нож.