Кино и прочее

– Вот и все,– прошептал Попович.

Все что теснилось в сердце русского богатыря, все тягостные предчувствия оборотились явью. Он сердцем чуял, что из этого похода не вернется. И пронеслась перед его глазами стремительная вереница ярких картин: ликующий ростовский народ возле ворот города; жена его красавица – Варварушка с сынишкой на руках; старик-отец – мощный и кряжистый как дуб, державший заставу на Диком поле еще с Ильей Муромцем.

И навернулась на глаза богатыря нечаянная слеза, а лицо словно закаменело. Алеша Попович вскочил на гнедого и выкрикнул оглушительно на всю степь:

– Вот и подошел наш смертный час! Подошел час земли русской! Час нашей славы!!! Вперед, русичи!!!

И пустил коня во весь опор.

Витязи вслед за ним оседлали коней, и по ночной степи разнесся гулкий топот русской конницы.

Забрезжила кровавая заря. Нукеры Джебе-нойона со смехом вскакивали на отдохнувших за ночь лошадок. Всадникам вновь предстояла вчерашняя потеха – ловить по степи разбежавшихся урусутов и кипчаков.

Джебе-нойон сумрачно наблюдал за сборами воинов, он снова напоминал языческого идола, вытесанного из окаменевшего от времени, потемневшего дерева.

Внезапно его конь насторожился. Джебе-нойон прислушался и отпустил повод. Его горячий, злобный жеребец стремительно взобрался на ближний курган.

Увиденное заставило монгольского полководца крепче сжать челюсти.

Из тумана призраками вырастали урусутские всадники.

Джебе-нойон спустился с кургана и подозвал нукера:

– Скачи к Субудай-богадуру. Скажи ему: Джебе готовится к битве с урусами. Пусть спешит ко мне. Скажи: сброд, приставший к нам по дороге, рассыпался по степи как горох. Скажи: монголы ждут монголов. Скачи!

Нукер сверкнул глазами и хлестнул коня.

– Труби сбор, поднимай бунчук!– приказал Джебе-нойон другому нукеру.

Хрипло и яростно взревели походные трубы. Над курганом взметнулся бунчук Джебе-нойона. Со всех сторон к нему скакали тысячники. Нукеры спешно бросали в переметные сумки скарб и готовились к битве.

– За курганы, за курганы!– кричали сотники.– Готовьтесь к бою! Урусы за курганами!!!

Джебе-нойон вновь поднялся на курган. Утренний туман уже растаял, рать урусов была как на ладони.

На мгновение русские витязи показались Джебе высеченными из камня. Над их рядами висела мертвенная, жуткая тишина. Словно ночной мрак возродил убитых накануне воинов. Только вольный ветер трепал хоругви и стяги русских городов.

И в такой же тишине строились ряды монгольских всадников: десяток за десятком, сотня за сотней, тысяча за тысячей. Уже сейчас было видно, что бой будет неравным, на каждого урусута приходилось по два монгольских воина.

Джебе-нойон пустил к русским рядам толмача из кипчаков.

– Не знающий поражения Джебе-нойон приказывает вам сложить оружие!– выкрикнул тот.– Если вы бросите мечи, каждый из вас будет с почетом отпущен домой к своим женкам и деткам!

– Как вы киевлян пощадили, супостаты?!– раздался гневный крик со стороны русской рати, и толмача снесло с коня каленой стрелой.

Губы Джебе-нойона дрогнули в скупой усмешке. Он кивнул, и со стороны монгольского войска выехал огромный всадник.

Этот вызов урусуты поняли уже без толмача.

– Вот и час мой пришел!– с улыбкой произнес Добрыня Золотой пояс, еще крепче сжимая древко копья. Он выехал на поле, обернулся к русскому воинству, снял шелом и поклонился.– Прощайте, други мои! Не поминайте лихом…

Монгольский великан смотрел на урусута насмешливо. Где бы не появлялась орда, он с легкость побеждал и убивал батыров чужих земель.

Русич и монгол разъехались в стороны. Тишина над рядами стала еще отчетливей.

В ясном небе пели жаворонки. Солнышко поднималось над полем. Его золотые лучи играли на латах ратников и серебряной сбруе коней.

– С нами Бог,– шепнул Добрыня и тронул острыми каблуками бока коня.

Монгол выкрикнул что-то дикое, и на его вопль отозвалась орда.

Противники стремительно понеслись навстречу. В ушах богатырей засвистел ветер. Из-под копыт коней вылетали комья земли.

С треском, подобным грому встретились копья богатырей. От страшного удара копье монгола разлетелось в щепу. Но доспехи Добрыни выдержали, а копье русского витязя пронзило монгола насквозь. В горячке, не чувствуя веса в дюжину пудов, Добрыня поднял противника на копье и стряхнул на землю. Конь монгола унесся вдаль, потеряв всадника.

– А-а!!!– с восторгом отозвались русские ряды.

– Уй! Вай-дот! Кара-батыр убит!!!– завопили монголы.

А Добрыня с улыбкой посмотрел на русичей, в его ясных глазах отразилась русская рать. Он улыбнулся и, перегнувшись внезапно, выплюнул сгусток крови. Через мгновение кровь у него пошла горлом, и он медленно свалился с коня наземь – удар монгольского богатыря не прошел даром. Глаза у Добрыни в последний раз широко открылись, а на окровавленных губах блеснула улыбка. Теперь в его застывших глазах отражалась не русская рать, а небо.

Оба воинства застыли в замешательстве.

Но спустя мгновение к орде вылетел всадник в темных от запекшейся крови доспехах и выкрикнул:

– Чего вы ждете, монголы?! Вперед!!!

– Уррагх!!! Вперед!!!– отозвалась орда на бешеный клич Джебе-нойона и бросилась на русский полк.

Скрежет и звон оружия Субудай-богадур услышал издалека.

– Джебе потеряет голову в этих степях,– усмехнулся он.

Нукер, принесший весть о встрече тумена Джебе-нойона с русской ратью, почтительно смотрел на прославленного полководца.

– Чего ты ждешь?– спросил Субудай-богадур одного из тысячников.– Поднимай орду! Поднимайте бунчук! Трубите в трубы!!!

И вновь над степью раскатился рев походных труб. Бронированная конница Субудая собралась в мгновение ока.

Субудай-богадур вышел из юрты, приземистый и широкий, кивнул, оглядев тумен.

– Уррагх!!!– возопил один из тысячников, размахивая над головой кривым мечом, и орда подхватила клич:– Уррагх!!! Уррагх!!!

В тот момент, когда конница Субудая рванула вперед, бой русских ратников с монголами достиг предела. Монголы и русские бились так, словно хотели навеки истребить память друг о друге. От могучих ударов мечи рассыпались в руках воинов, копья переламывались как соломинки. А для того, чтобы убить противника одной стрелы не хватало. Сбитые с коней русские бились в пешем строю. Их мечи и огромные топоры выкашивали монголов как тростник.

Джебе-нойон носился над полем брани дьяволом, стрелы и копья урусутов отскакивали от него как от заговоренного. Но его воины гибли сотнями. Вскоре монгольские всадники до того превышавшие русских ратников почти вдвое, выровнялись с врагом по численности. «Это не люди,– хрипел Джебе.– Это степные волки…» Один урусут стоил пятерых бешеных, не ведающих пощады нукеров. Уже после первых минут боя Джебе-нойон понял – монголы столкнулись не с обычными ратниками, а с могучими богатырями, каждый их которых был равен силой Кара-батыру.

Особенно много монголов истребили три урусута: огромный светловолосый гигант, вокруг которого громоздились горы убитых нукеров; высокий старик, бившийся тяжелым обоюдоострым топором; и молодой воин, с поразительной ловкостью сражавшийся двумя мечами. Это были Алеша Попович и Коловратовичи.