Вурдалакам нет места в раю

– Я нашел их, царевна. Но они уже выбрались из владений твоего батюшки, – програял ворон, опасливо косясь на запону.

– Тебе-то что беспокоиться? У птиц нет границы. Да и я хожу, где хочу, – беспечно ответила Ярогнева.

Стоило ей отодвинуть куст и показаться на опушке, как Видослав Рославич испуганно заголосил:

– А вот и погоня! Дождались! Эх, говорил же я вам!

Однако ни Горихвост, ни Звяга и ухом не повели на его восклицания. Вурдалак слишком беспокоился из-за сумы с волчьей длакой – прижимал ее к груди и закрывал от ударов, из-за чего одна рука его оставалась все время занята. Сам он сделался неповоротлив и нерасторопен, чем немедленно воспользовался его противник. Псарь ловко подсек его под ноги и опрокинул на землю. Пока Горихвост шарил руками, пытаясь нащупать суму, Звяга оседлал его, сжал бока ногами и лишил возможности двигаться, что окончательно сделало из вурдалака мешок для битья. Удары посыпались на Горихвоста, как ядра из пушки.

– Лихо-марево! – через силу прокряхтел он. – Что ж мне так не везет: бьют и бьют! У меня еще с прошлого раза ранки не зажили, а тут снова!

Боярин забегал вокруг них, размахивая рукавами ферязи и причитая:

– Убираемся! Живо!

Но бойцам было не до него. Звягина свора окружила их буйным, прыгучим и зубастым кольцом, сквозь которое не удалось бы прорваться и медведю. Собаки как будто взбесились, но ни одна из них не решалась вплотную подпрыгнуть к драчунам и накинуться на Горихвоста.

Ярогнева тем временем преспокойно достала лук и большой тул со стрелами. Ее движения не оставляли сомнений: охотница собиралась стрелять с расстояния в два-девять шагов, так что спрятаться от ее стрел было негде. Да и что это были за стрелы! У людей таких точно не сыщешь. Каждая длиннее вытянутой руки, но главное совсем не это, а то, что у каждой наконечник пылает пламенем, как огненный цветок перед Перуновым днем. Перья на хвостах встают торчком, как живые: выпустишь, и они сами правят, куда лететь. Кажется, тронь такую стрелу – и обожжешься. Но Ярогнева уверенными движениями вытащила одну из них из тула и положила на тетиву. Лук с костяной накладкой по высоте доходил ей до подбородка, но охотница не испытывала неудобств.

– Стрельнет – насквозь прожжет, – завороженно прошептал Курдюм, наблюдая за тем, как распускается огненный цветок в руках у царевны.

– Карр! – насмешливо выкрикнул Хорохор, наблюдающий за происходящим с высокой ветки.

– Останови чертову девку! – тоном большого начальника скомандовал Видослав.

Картинным жестом он вытянул руку вперед и указал на охотницу, как император указывает на разбитые орды варваров. Курдюм помедлил мгновенье, соображая, стоит ли мельнику исполнять повеленья боярина, но ослушаться не посмел и бросился на царевну. Его полотняная шапочка едва доходила охотнице до носика, однако толстяк так вцепился в ее тоненькую фигурку, что лук со стрелой выпали из ее рук. Царевна потянулась к широкому поясу и выхватила из ножен меч.

– Знаешь, что это? – грозно спросила она Курдюма. – Это меч Душебор. Он забирает души таких остолопов, как ты.

– Мы еще посмотрим, кто из нас остолоп, – возразил Курдюм и вцепился ей в пояс.

Ворон на ветке беспокойно заграял.

– Оскорбить меня хочешь? – выкрикнула возмущенно царевна.

В самом деле: сорвать с девы пояс, да еще при народе, у вятичей считалось таким оскорблением, что родня обиженной вряд ли простила бы посягателя. Однако в этот миг соображения девичей чести, похоже, беспокоили Курдюма меньше всего.

– Отдай меч! – с неожиданной дерзостью рявкнул он.

– Зачем он тебе? У тебя руки кривые, – возразила царевна.

– Все равно он не твой. Ты его у вурдалака стащила.

– Тебе-то что? Выискался заступник.

Ярогнева направила острие меча Курдюму в брюхо, легонько ткнула и осведомилась:

– А если насквозь продырявить – что из тебя потечет: кровушка или пиво?

Мельник опешил и отскочил назад. Глазки его забегали, он решил сменить тактику и вкрадчиво предложил:

– Тогда, может, продашь его? Взгляни на рукоять. В ней камень зеленый, он к твоим глазам не идет.

– К моим глазам все идет, – заверила царевна.

На миг она все же смутилась, и непроизвольно поправила легкий венец с синим сапфиром, перекосившийся на ее пшеничных волосах. Пока мельник неловко топтался, не решаясь приблизиться, она подобрала лук и взяла в руки стрелу, наконечник которой рассыпал сноп искр.

«Пых! Бух! Шлёп!» – слышалось у конопляного края, где Звяга валтузил Горихвоста. Собаки суетились и лаяли, обернувшись к лесной гостье хвостами.

– Прекратите немедленно свару! Всем угомониться! – как заправская командирша, велела охотница. – Кто у вас главный? Вели им уняться!

Она оглядела всех четырех мужчин, двое из которых мурыжили друг друга на траве, не обращая внимания ни на что более, и остановила взгляд на парадной ферязи Видослава.

– Ты, боярин, – ткнула она в его сторону пламенеющей стрелой, – прикажи им подняться. Псаря можешь забрать, а волчка оставь мне.

– Я не боярин, просто одет хорошо, – залепетал Видослав, отступая подальше к коноплянику. – И вообще, я тут не главный. Главный он! – указал его перст на Курдюма.

Царевна с сомнением оглядела мельника и отрицательно качнула головой.

– Тогда он! – указал Видослав на драчунов, сцепившихся в клубок.

– Который из них?

– Пусть будут оба!

Ярогнева прыгнула к нему и наступила на длинный рукав ферязи, волочащийся по траве. Видоша споткнулся, упал на колени, закрыл лицо ладонями и запричитал:

– Не трогай меня, ради святых и великих!

– Кто ты такой, чтобы я тебя трогала? Вижу, ты размечтался.

– Я и вправду боярин, – начал признаваться Видоша сквозь слезы, хлынувшие из-под ладоней. – Но волкам я не хозяин. Меня твой зверюга не слушает. Я тут вообще случайно, отпусти меня, будь милосердна!

– Вы посмотрите на этого воеводу! – неожиданно взъелся Курдюм. – Вот витязь без страха и упрека. Лицо княжеской думы, наследник славы и мудрости древних боярских родов. Поставить его в голове дружины богатырей – он целую орду в поле сметет. Только где та орда? Одна девка взяла его за хоботок, а он и пикнуть не смеет.

Видоша перестал елозить и с ненавистью взглянул на Курдюма.

– И то верно, – слово за слово, распалял красноречие мельник. – Где же видано, чтобы рыцарь ополчился на деву? Пусть она и дочь лесных тварей, и пришла из злой чащи по наши души, с колдовским луком и лихим мечом, каким раньше жизнь у несчастных жертв отнимали. Подумаешь: всего-навсего царевна нечистой силы. Витязь руку на девушку ни за что не поднимет. Все как в сказке: красота побеждает силу.

– А чего я с ней должен делать? – нерешительно огрызнулся Видоша.

– Чего-чего? – передразнил его мельник. – Вяжи ее, рыцарь в сияющих доспехах! Кто из нас двоих воин – я или ты? И за что только я каждый год дань плачу таким вот защитникам отчего края?

Видослав Рославич поколебался, подобрал рукава ферязи, кашлянул в кулачок и поднялся с колен. Ярогнева, будто нарочно играя с ним, убрала стрелу в тул, закинула за спину лук и сунула Душебор в ножны.

– Я…это… ты только не обижайся, – пробормотал Видослав. – Но это мой долг… Я должен задержать и доставить… за нарушение… препроводить куда следует… ввиду того, что преступность совсем разгулялась…

– Какая преступность? – поинтересовалась царевна.