Анютка едет в гости

– Боишься, что стану твоим дядей? – съязвил я.

– Нет, то есть, никакая это не тетя. Это Анютка.

– Кто?

– Анютка!

– Ах, Анютка, – с притворным пониманием протянул я. – как же я сразу не догадался! Ну и кто она такая? Если это не твоя тетя, то, наверное, двоюродная сестра?

– Сарказм? Прости, но у меня совершенно нет времени на шутки. Анютка – моя невеста!

– До сих пор я думал, что Даша твоя невеста.

– Даша тоже так думает, – задумчиво ответил он и, громко сглотнув и приведя в движение кадык, рефлекторно обернулся на дверь кабинета. – Ты ведь меня знаешь. Не люблю, когда нет выбора.

– Никто не любит, когда нет выбора. Однако на свете не так много мужиков, которые меняют невест чаще, чем другие – носки. Ты просто уникум, тебя надо показывать за деньги.

– Только не надо читать лекций, – скривился Витек, будто вместе с ложкой варенья проглотил немного плесени. – С Анюткой я познакомился по интернету, на сайте знакомств.

– Что-то новенькое, на тебя не похоже. Обычно ты пристаешь к ним на улице. А когда улица пуста, просто вламываешься в первый попавшийся дом, лишь бы там была женщина.

– Да, вот решил попробовать что-то новое. На самом деле подсмотрел на работе за одним… э-э-э… подчиненным. Вместо того, чтобы работать, он переписывается с девицами. Хотел его уволить. А потом разговорились, то да се, и вдруг он мне заявляет: откуда, мол, ты знаешь, что твоя суженая живет в нашем городе? Может, не в нашем городе она живет, говорит, и даже не в соседнем. И даже не в нашей стране! Вот я и задумался: а вдруг он прав? Я тут бегаю, как дурак, по всему городу, ищу избранницу, а она, оказывается, ждет меня в соседней стране. Может, поэтому, думаю, все мои браки разваливаются? Не там искал, не в том городе?

Он всерьез задумался над философским вопросом, а я затеребил его за рукав.

– Постой, что значит «даже не в нашей стране»? Неужели Анютка иностранка?

– Ага, из Бендер.

– Из Бендер?!

– Да, Бендеры, город такой в Приднестровье. А что тебя удивляет? В Бендерах тоже, между прочим, люди живут. И среди них попадаются первоклассные красотки. Взгляни на фото, если не веришь.

Не поспоришь, красотка первоклассная. С тех пор, как я впервые кинул взгляд на фото, запечатленная там девушка ничуть не подурнела.

– Короче, э-э-э… мой подчиненный, перед тем, как я его все-таки уволил, научил меня пользоваться сайтами знакомств. Я полистал странички, просмотрел сотни фоточек и нашел Анютку. Написал ей, она ответила, потом мы начали активно переписываться и вскоре поняли, что созданы друг для друга.

– Интересно, сколько времени у вас на это ушло…

– Часа полтора, наверное, – припомнил Витек. – Но с тех пор прошла целая вечность. Мы же позавчера познакомились. Можно сказать, что я знаю ее всю свою жизнь. Наши отношения успешно прошли испытание временем.

– Ничего себе скорость, слишком быстро даже для тебя, – присвистнул я, и тут меня осенило. Причина любви с первого взгляда, вернее, с первого слова могла иметь меркантильный фундамент. – Слушай, а ты, случайно, не сказал этой своей Анютке, что занимаешься бизнесом, зарабатываешь много денег, но при этом одинок и несчастен?

– А как же? Всегда с этого начинаю. Да все с этого начинают.

– Ну, не знаю. Я, например, стараюсь не говорить при знакомстве, что тружусь в краеведческом музее.

– Ты и с девушками-то никогда не знакомишься, – хохотнул Витек, дружески подмигнув.

– Ну, не то, чтобы никогда…

– Короче, старик, мне нужна помощь. Понимаешь, я планировал встретиться с Анютой на нейтральной территории, может, в соседнем городе. Через неделю, может, через две. Но она так воспылала страстью, что позвонила мне утром (я сгоряча дал ей свой номер) и сообщила, что уже находится в пути и приезжает сегодня проходящим поездом. Он прибывает через два часа. И обязательно остановится в нашем городе. А значит, Анютка обязательно из поезда десантируется. Сам понимаешь, я не могу ее встретить. Даша кандалами висит на руках и ногах и копит яд ревности, а зубы у нее сам знаешь какие острые. Я пытался от нее на время избавиться, но кажется, она что-то заподозрила. Сказал ей, что приезжает моя любимая тетя, но Даша как будто мне не поверила. Ты не замечал, что у некоторых женщин очень развито чутье? Вот с какой стати Даша сегодня пошла не на работу, а решила сопровождать меня, чтобы, как она сказала, удача улыбнулась мне в делах? Ничего себе удача! Удача была бы, если бы она спокойно побрела в свою галерею и пропала бы там дня на три. Или уехала бы на неделю на партийную конференцию. Вот это я понимаю, была бы удача.

– Ладно, твоя взяла, – вздохнул я, поняв, что в очередной раз не смогу отказать другу. – Встречу твою Анютку. Только что с ней потом делать?

– Не знаю, выгуляй ее, накорми, – нахмурился Витек, и видно было, что эту часть плана он не продумал. – Короче, держи на коротком поводке до вечера, а в девять часов приведешь ее по этому адресу.

Он протянул клочок бумаги. Я взглянул и присвистнул – это был адрес престижной гостиницы, совсем не дешевой.

– Буду ждать вас там. Передашь ее мне с рук на руки, как особо ценный и хрупкий груз. В награду получишь крепкое братское рукопожатие и тысячу слов благодарности. Могу еще в щечку лизнуть. Потом ты нас оставишь, и мы предадимся грезам о будущей совместной жизни.

– К чему такие сложности? Раз у вас уже совместные грезы о будущем, скажи Даше, что бросаешь ее, а сам иди и встречай свою ненаглядную. А Даше потом просто отдашь половину бизнеса, как ты это обычно делаешь.

– Нет, нельзя, – вздохнул Витек, предварительно взвесив в уме предложенный вариант. – Во-первых, у Даши тяжелый характер и рука не легче. Однажды в галерее она швырнула в меня штуку, напоминающую помесь вазы с биде, за которую потом мне же пришлось отстегнуть владельцу тысячу баксов. Если она начнет швырять вазы направо и налево, я за вечер разорюсь на одной только битой посуде. Во-вторых, я еще не до конца уверен в своих чувствах к Анюте. Надо встретиться, поговорить, а там уже и решим. Если она окажется хороша, тогда, возможно, я позволю Даше разбить еще пару-тройку десятков ваз. Ну, что, старик, да что там старик, ну что, брат, могу на тебя рассчитывать?

– Можешь, – обреченно выдохнул я, проклиная свое мягкосердечие…

***

…Одно из преимуществ работы в музее заключается в том, что я могу незаметно покидать рабочее место и также незаметно возвращаться. От моего кабинета до внутреннего дворика всего пара шагов. А там, в заборе, имеется дыра, которую наш дворник старательно прикрывает от бдительного ока директрисы куском старого шифера. С моей комплекцией ничего не стоит просочиться сквозь лаз и вынырнуть на боковой улице в стороне от бдительных музейных окон, не то, что нашей директрисе. Ее массивным телом дыру вполне можно было бы закупорить. О моих побегах знал только дворник, но я оплачивал его молчание дешевыми сигаретами.

Чтобы никто не заподозрил, что меня нет на месте, я оставлял на своем столе головной убор. Летом это была бейсболка, весной и осенью – кожаная кепка, а зимой – шапка. Кабинет оставлял открытым. Директриса заходила, видела головной убор и уходила, думая, что я нахожусь в рабочем движении. Музей у нас большой, закоулков в нем, хоть кино снимай про привидения. Заблудишься, неделю будут искать и не факт, что найдут. Говорят, пара-тройка скелетов, что стоят в музее в темных углах, появились не просто так. Словом, сдать меня мог только дворник, но он мне предан, по крайней мере, до тех пор, пока не бросит курить. Да и в этом случае я, наверное, найду другой способ купить его молчание. Человек он отзывчивый и понимающий. Главное, не располнеть, чтобы не пришлось расширять дыру в заборе. Впрочем, с моей зарплатой набрать лишний вес – задача непростая.

Итак, «час Ч» подошел, и я незаметно улизнул, наказав дворнику, также выполнявшему функции сторожа, по окончании рабочего дня закрыть мой кабинет на замок. До вокзала добрел пешком, отказавшись от услуг общественного транспорта и сэкономив приличную сумму, нашел на электронном табло нужный мне поезд и отправился на перрон. Душа моя трепетала, как попавшая в силок перепелка. Я жутко волновался, ведь предстояло встретить писаную красавицу. Витек-то к таким дамам привык, он красавиц не то, что встречал, бросал пачками. А в моей жизни это был товар дефицитный. При встрече с красавицами у меня обычно начинает першить в горле, руки потеют, а лицо покрывается красными пятнами.

Удивительным образом поезд южного направления не опоздал и подкатил к перрону тютелька в тютельку, по расписанию. Я даже пожалел об этом. Волнение сделало мои ноги ватными. Было бы неплохо, думал я лихорадочно, глядя на проплывающие мимо вагонные окна, если бы состав опоздал, хотя бы на сутки. Скрипнув от старости, вагоны остановились. Затем резко вздрогнули, дернулись, проехали вперед еще пару метров, вновь остановились, дернулись и заскрежетали так, словно поблизости шла битва двух рыцарских армий. Но потом все-таки замерли. Замерло и мое сердце. Букет, а ведь я прихватил из музея букет, один из тех, что иногда приносят директрисе посетители, а она их передаривает гардеробщице, так вот, букет мелко затрясся в моей руке. Подозреваю, что вместе с ним затряслась и рука. А может, это дрожал перрон, и его дрожь передалась моему телу. Хотя, не исключено, что перрон дрожал из-за меня.

Из сведений, полученных от Витька, я знал номер вагона. Быстро подгреб к нему, боясь разминуться с Анюткой. Впрочем, я бы наверняка нашел ее по очарованным «охам» и «ахам». Их, несомненно, испускают все мужчины всех возрастов, в поле зрения которых целиком или частями попадает Анютка. Одни видят в ней маму, другие – дочь, третьи – сестру. Ну а такие, как Витек, видят в ней что-то другое. Я добежал до нужного вагона и, подняв шлагбаум с букетом, замер в ожидании грандиозного явления красавицы. Время шло, часики тикали, сердце колотилось, а из вагона никто красивый грациозно не спускался. Оттуда спрыгнул лишь лысый хмурый тощий мужик. Он с неодобрением взглянул на букет, будто цветы предназначались ему, и отошел в сторону. Видимо, решил размять на перроне руки-ноги.

Затем из вагона выпрыгнула проводница, женщина неопределенных лет с измятым лицом. Я поймал себя на мысли, что некоторые проводницы будто уже рождаются с помятыми лицами. И, наконец, с шумом и двумя баулами вывалилась баба, тоже неопределенных, как и проводница, лет. Но, вроде бы, молодая. Приземлившись, она, первым делом, надежно установила баулы, удостоверилась в том, что они не завалятся на бок, а затем огляделась. Взгляд у нее был тяжелый, но любопытствующий. Такой бывает у людей, впервые оказавшихся в незнакомом месте. Баба перекатывала во рту жвачку. А может, жареную курицу или целый арбуз, не знаю. Что еще о ней сказать? Центнер, не меньше, веса, рост под метр семьдесят. Выбеленные перекисью водорода волосики, небрежно стянутые на макушке в небольшой, но вызывающе торчащий вверх хвостик. Круглые алые щечки, на которых лежат узкие глазки – словом, личность колоритная. Этакий воин Чингисхана, только прекрасного, так сказать, пола. Для полного сходства не хватало доброго коня и крепкого лука с меткими стрелами. Я старался на нее не смотреть, хотя, поверьте, подобные женщины привлекают взгляд не хуже красавиц.

Шла третья декада августа, и многие ходили в легких куртках. Однако эта представительница рода крупных человеческих особей была облачена в легкое летнее платье, светлое в крупный черный горошек. Полагаю, оно должно было при ходьбе развеваться во все стороны и привлекать внимание мужчин, причем не только крупным черным горошком. Наверное, оно развевалось бы во все стороны и на той бабе, если бы могло. Не знаю, как она вообще умудрилась втиснуться в такой узкий клочок ткани. Помните нашу директрису? Так вот, эта баба гораздо плотнее нее смогла бы закупорить дыру в заборе. Впрочем, легкое летнее платье миссию отчасти выполняло, так как привлекало внимание, факт, как говорится, бесспорный. Даже лысый мужик, вышедший на разминку, пялился на бабу с любопытством натуралиста, и во взгляде его читалось облегчение. Вероятно, его не огорчал тот факт, что дальше он поедет без такой попутчицы, которую, безусловно, в пути успел немного изучить.

Я уже говорил, что погода была ближе к осенней. По перрону гулял легкий, колючий, холодноватый ветерок. Но бабе было жарко. Пот градом катил у нее по лбу и струился по вискам. Она то и дело отирала его тыльной стороной ладони. Девица с надеждой вглядывалась вдаль. А когда поезд тронулся, предварительно поглотив проводников и лысого мужика, и на перроне, кроме скучающего носильщика, остались только мы с бабой, она стала странно поглядывать в мою сторону. Мне это не понравилось, хотя обычно я не возражаю, чтобы на меня глазели девицы. Она ощупывала меня взглядом. Мне казалось, я чувствую это физически. Затем девица сфокусировалась на букете, и взгляд ее стал по-настоящему хищным.

Приезжие глаза озарились пониманием, губы расплылись в улыбке. Зловеще сверкнула металлическая фикса на переднем зубе, после чего я услышал то, что больше всего на свете боялся услышать:

– Ты – Витек?

У меня было полное право ответить отрицательно. Любой суд мира оправдал бы меня за это. И я почти сказал правду. Но в последний момент слова застряли в зубах. Я вспомнил о Витьке, вспомнил его молящие глаза и брови домиком. А еще мне стало жаль невинную девушку, ставшую жертвой недоразумения. Она ни капли не походила на красотку с фотографии, но я не сомневался, что передо мной стоит долгожданная Анютка.

– Нет, не Витек, но я от него, – сказал я, слегка запинаясь то ли от волнения, то ли от страха. – А вы, надо полагать, Анюта?

– Ну, можно и так сказать, – булькнула она и расплылась в широченной улыбке, такой, от уха до уха. – Это мне?

Не дожидаясь ответа, девица вырвала у меня букет с такой силой, что едва не позаимствовала и кисть правой руки. Даже если бы я сказал, что букет предназначен не для нее, вернуть его было бы задачей непростой. Я сразу смекнул, что с такой дамой лучше не спорить. Весовые категории разные. Ну и прочие категории тоже. Анютка явно не посещала высших учебных заведений. Может, в шахте работала? Или в руднике? Толкала вагонетки? Она поднесла букет к лицу и вдохнула запах цветов, а это были какие-то садовые ромашки, с таким шумом и силой, что я испугался, как бы цветы не застряли у нее в легких.

– Хорошо пахнут, приятно, – пробасила она и с умилением взглянула на меня. – Тебя как зовут-то, милый?