Бегство с Бодрой планеты

– Да ничего тама, – передразнил ее я. – Там народ делает с правителями то, что детям до восемнадцати лет смотреть не рекомендуется. Тарбут, проведи с дамами политинформацию.

Пока дамы вникали в суть политического момента, я осмотрелся. Бордель представлял собой одноэтажный домик из нескольких комнат, предназначенных для интимных бесед, и длинной прихожей, обставленной как комната, со столиком и скамьями, дальше которой никого, кроме оплативших счет клиентов, не пускали. Имелись в домике еще кухня, закрывавшаяся на кодовый замок ванная (только для привилегированных клиентов) и туалет. Обычно вход в заведение охраняли свирепые туземцы из местного криминалитета, по совместительству исполнявшие обязанности сутенеров. Но сейчас охраны на посту не было. Революция не оставила их равнодушными. Наверное, побежали мародерствовать.

– Барышни, а голограф у вас имеется? Мне бы новости посмотреть.

– У нас душа нет, в тазике моемся, а голограф есть, только он стоит в соседнем доме, у хозяина.

Дверь в соседний, двухэтажный дом оказалась закрыта. Я вежливо постучал в нее ногой, отчего дверь неожиданно выломалась. За ней обнаружился притаившийся, невысокий, но упитанный абориген. Поведением двери он явно был недоволен. В правой руке туземец держал лучевой пистолет древнего образца, в левой – деньги. Подумав, я выбрал пистолет.

– Эй, отдай! – обиженно хлюпнул носом хозяин, когда я ловко отнял у него оружие.

Жестами я объяснил ему, что не понимаю по-бадрийски. Тогда он протянул мне деньги. Я взял их, но пистолет не отдал.

– Эй, опять отдай! – еще пуще завопил он и капризно топнул пухлой короткой ножкой.

– Объясни ему, что имущество реквизировано, – велел я Тарбуту, прятавшемуся за моей спиной. – Во имя революции!

– Чегой, чегой? – непонимающе заморгал коротышка.

– Пролетарии всех стран, говорю, объединяйтесь. Но пасаран! Родина тебя не забудет! Где голограф, падла?..

И тут свершилось чудо. Туземец заговорил на ломаном, но русском языке.

– Товарищ, отдай пистолет, я тебе еще денег дам, – заискивающе тараторил он, следуя за мной по пятам, пока я рыскал по его дому в поисках голографа. – У меня денег много, а пистолетов мало. Без пистолета совсем нельзя. Мало-мало бах-бах будут делать. Я тебе еще машку дам, трех машек дам, только не убивай меня и отдай пистолет. Я молодой был, на Земля учился, пять баллов оценка получал, курсовая делал.

– Мир, дружба, фестиваль! – орал он, как умалишенный, больно наступая мне на пятки. – Перестройка! Отдай пистолет, товарищ!

Голограф я обнаружил в спальне. Огромная панель, встроенная в пол, будто говорила о том, что дамы из соседнего домика трудились недаром. Судя по гигантскому пульту, управлявшему не только голографом, но и другими бытовыми приборами, работали дамы еще и сверхурочно.

– Включай! – велел я коротышке и угрожающе взмахнул оружием.

Он повиновался, панель осветилась и тут же с ее поверхности поднялась трехмерная картинка. Первые шестьдесят каналов у хозяина дома были настроены на эротические каналы. Судя по их содержанию, за последние сутки во Вселенной ничего не изменилось. Она жила в любви и гармонии.

– Найди мне новости! – потребовал я.

– Да, уважаемый, найди ему новости, иначе он в такой гнев впадет, что шайтан перекрестится, – взмолился набожный Тарбут, красноречиво подмигнув владельцу дома.

Насмерть перепуганный толстяк на миг представил крестящегося шайтана и тут же включил автонастройку. Скоро мы нашли новости. Диктор лопотал так громко и быстро, словно ему под столом жгли пятки.

– Вах ах ух бадрия эх ох рух мых бадрия дых бах пих пух бадрия окей, – абракадаброй неслось с голографа.

Передаваемая картинка не прояснила ситуацию. Камера снимала улицу, на которой две группы, по пять-шесть аборигенов в каждой, укрываясь за фонарными столбами, лениво перекидывались камнями. Битва происходила так. Сначала одна группа швыряла камни, а другая пряталась за столбами. Когда боеприпасы у нападавших заканчивались, защищающиеся выходили из укрытия, спокойно собирали камни и превращались в нападавших, и тогда уже вторая группа швыряла камни, а первая пряталась за столбами. Затем они вновь менялись ролями.

– А, революция, – понимающе расплылся в улыбке коротышка, ткнув пухлым пальцем в виртуальный экран. – Революция – карашо! Революция – много новых богатых людей, много новых богатых клиентов.

– Я тебе сейчас покажу революцию! – негодующе заорал я. – Ты мне сейчас за все ответишь! Да я тебя сейчас… раскулачу!

– Что, простите? – икнул тот.

– Одежда, спрашиваю, есть?

Минут через десять я отличался от местных жителей только цветом кожи и глаз, ростом и статью в плечах. В остальном был как они – на голове баршма, вместо модных брюк – простенькие штаны, царапины прикрыты серой рубахой без пуговиц, но на крючках-застежках. Размерчик не мой. Штаны оказались коротки, зато рубаха была такой широкой, что я целый год, а то и два мог бы позволить себе поглощать калории в чудовищных количествах, и все равно осталось бы незаметно, что я располнел.

Хозяйские туфли тоже оказались малы. К счастью, один из охранников-мародеров, по местным меркам гигант 180-ти сантиметров роста, накануне заложил свои армейские башмаки хозяину под карточный долг.

– Национализированы! – торжественно объявил я и натянул стоптанные ботинки на свои измученные ноги. – Жмут! Милейший, нет ли у вас такой же модели, но большего размера?..

Вместе с Тарбутом мы связали хозяина ремнями, запихнули в шкаф и велели ему ждать победы мировой революции.

– А когда она наступит? – с надеждой спросил он перед тем, как мы сунули ему в рот кляп.

– Скоро, товарищ, очень скоро, – обнадежил я его и дружески похлопал по плечу.

***

– Собирайтесь, – обратился я к дамам, когда мы вернулись в бордель. – Едем домой. Вот ваши паспорта, хозяин выдал их добровольно.

– Ха, и чего я дома не видела? – запротестовала блондинка, однако забрала у меня свой паспорт и документы коллег по цеху. – Не поеду, и не проси даже.

– Ну, как знаете. Мне есть, что терять, а вам, видно, терять уже нечего.

– А чего нам бояться? – фыркнула блондинка. – Мы – уважаемые барышни, работаем в респектабельном заведении.

– Угу, передовики производства, коллективный подряд, – иронически буркнул я. – План пятилетки выполним за три года! Небось, голограммы ваши висят на доске почета, чтобы представители местного рабочего класса знали, с кого брать пример.

Блондинка сделала вид, что обиделась. Судя по всему, она была предводителем этого небольшого общества добровольной помощи страждущим инопланетным самцам.

– Нам бы лучше в Новую Голландию, в город красных фонарей. Там быстро сделаем карьеру.

– Боюсь, что не сделаете, – возразил я, оценивающе пробежав взглядом по ее стройной фигуре. – Это у вас тут конкуренции нет, а там она ого-го какая! И клиент там привередливый, не то, что местный продукт. Оно тебе надо? Как вообще ты тут оказалась?

– Ты лучше проводи нас до новоголландского посольства, а там мы сами разберемся, – заявила блондинка. – А как я тут оказалась, так это не твоего ума дело. Повезло мне, вот.

Я озадаченно почесал затылок и взглянул на Тарбута. Тот был мне не помощник, так как занимался более важным делом – пожирал взглядом блондинку, вернее, те части блондинки, которые она не пыталась прикрыть.

– Интересно, как ты собираешься в топике и мини-юбке пройти через охваченный революцией город? – задумался я. – Паники там и без тебя хватает.

Моя реплика девушку не смутила. Похоже, у нее в жизни уже случались прорывы через революционные города. Брюнетки же молчали и преданно смотрели на свою предводительницу темными красивыми глазами. Вероятно, у них было столько же собственного мнения, сколько имущества за душой.

– Прорвемся, – безмятежно ответила блондинка и велела подругам собираться.

Я же подвел промежуточные результаты своей то ли революционной, то ли контрреволюционной жизни. Выходило так, что за час я успел сначала всего лишиться, а потом обрел обузу в виде трех дам с сомнительной репутацией и одного пистолета неизвестной конструкции. Что не изменилось в моей жизни, так это присутствие Тарбута.

– Хорошо, – решил я. – Мы доведем вас до новоголландского посольства, а сами потом пойдем в земное. Вы как хотите, а я поеду домой…

Тарбут не возражал. Он давно мечтал увидеть Сибирь, о которой я ему столько рассказывал: прекрасный теплый климат, великолепные пейзажи, охота, рыбалка, развлечения! Вещей девушки взяли с собой минимум – по дамской сумочке, в которые уложили документы и прочую косметику.

– Ну и куда нам идти? – спросил я, когда мы вышли на улицу. – Тарбут, показывай путь.