Тайна черных вдов

– Ничего не значит. Просто кто-то взял и закрыл его.

– Вот именно, закрыл! – возликовала Марта. – А следователь мне сказал, что в квартире никого нет! И закрыта она изнутри на блокиратор. Он потому через крышу туда и полез, чтобы дверь открыть. Теперь понял, балда? Если его кто-то закрыл, то этот кто-то должен был находиться в квартире после того, как оттуда выпал Гудков, верно?

Ксенофонт задумался. Или сделал вид, что задумался.

– И что ты хочешь этим сказать? – с подозрением спросил он.

– Я хочу сказать, что Гудков не сам выпал из окна. Я хочу сказать, что его убили…

– Нет, погоди. Окно могло закрыться от порыва ветра или сквозняка.

– Да? Но если Гудков так боялся ветра, то зачем отдал мне вот эти ключи?

Марта с торжествующим видом вынула из сумочки связку ключей и продемонстрировала ее Ксюше. Репортер взглянул на них без всякого интереса.

– Что это за ключи? – бесстрастно спросил он.

Марта сжала связку в ладошке.

– Это ключи к раскрытию преступления, – жарко сказала она, устремив пылающий энтузиазмом взгляд куда-то поверх репортерской головы. – И я обязательно найду от них замочек…

***

Домой Марта вернулась в самом мрачном расположении духа. Озадачив Ксенофонта, она оставила его на месте гибели Гудкова. Репортер, по ее требованию, должен был выведать все, что удалось узнать следственным органам. Ксюше предстояло применить для этого все свои связи и природную изворотливость.

Марта с места происшествия отправилась в редакцию, передумав идти сразу домой. В ее должностные обязанности не входили криминальные расследования. А вот за рекламу начальство давно грозилось с нее спросить. Девушка хотела совместить одно с другим. Она давно мечтала о повышении своего рекламного статуса до журналистского. На ее взгляд, убийство Гудкова могло ей в этом помочь.

Но стоило только Марте переступить порог редакции, как со стороны кабинета главного редактора донесся грозный рык:

– Квасова, немедленно зайдите ко мне!

Марта тяжело вздохнула и грустно улыбнулась в ответ на сочувствующие взгляды коллег. Она положила вещи на своем рабочем месте и, собрав в кулак все силы, отправилась к начальству. Главный редактор сидел за своим столом, низко уткнув голову в бумаги. Он что-то быстро читал, бегая взглядом по строчкам сквозь каким-то чудом державшиеся на кончике его носа очки. В руке начальник держал дешевую простенькую шариковую ручку и иногда что-то правил ею в тексте.

Марта присела напротив него, опустившись на вращающийся офисный стул. По опыту она знала, что в такую минуту главного редактора отвлекать нельзя, иначе можно было нарваться на неприятности, да и другим коллегам невольно насолить. Раздраженный шеф считался в редакции самым страшным стихийным бедствием, которое только существует в природе.

Наконец, редактор дочитал последнюю строчку, презрительно и устало обронил: «Сплошное графоманство!», и переключил свое внимание на Марту. От его ледяного взгляда, усиленного сверкнувшими на солнце линзами очков, мороз пробежал по спине Марты. Она даже слегка поежилась, почувствовав, как по ее загривку пробежал неприятный холодок.

– Квасова, вы, наверное, и сами догадываетесь, зачем я вас сюда пригласил? – сухо и официально начал беседу редактор Быковский. Такое начало не предвещало ничего хорошего.

– Хотите угостить меня кофе? – неуверенно предположила Марта.

– Нет, то есть…, – редактор запнулся, посмотрел Марте прямо в глаза. Затем отвел взгляд, смущенно кашлянул, встал из-за стола и подошел к окну, сунув руки в карманы брюк.

– Что же вы, Марта, делаете? – не оборачиваясь к ней, неожиданно спросил Быковский, изрядно озадачив свою подчиненную такой постановкой вопроса, да и своей интонацией тоже.

– Сейчас или вообще? – не поняв, уточнила Марта. – Сейчас я на стуле сижу и вас слушаю…

– Не сейчас, а вообще, – терпеливо уточнил, по-прежнему не оборачиваясь, редактор.

– Ну, вообще я работаю, живу понемногу, как все, – неуверенно протянула Марта и принялась лихорадочно припоминать все свои последние прегрешения. – А что? Ой, неужели вы хотите мне зарплату поднять? Спасибо большое, а то я уже стала думать, что вы никогда этого не сделаете!

Быковский от этих слов поперхнулся и закашлялся.

– Квасова, немедленно прекратите ваши шуточки! – нарочито приказным тоном сказал он, обернувшись, наконец, к девушке. – Они здесь неуместны!

– Владилен Амальгетович, я и не думала шутить, – округлила глаза Марта. – Когда речь заходит о деньгах, я говорю очень серьезно. Нет никого серьезнее в этом мире в такой момент, чем я.

– А я с вами хочу поговорить не о деньгах, – резко сказал редактор. – Я хочу э-э-э… обсудить с вами некоторые аспекты вашего поведения.

– Вот уж не думала, что у меня есть поведение, – от души рассмеялась девушка. – А тем более аспекты. Теперь буду знать.

– Прекратите смеяться, я вам говорю, – грозно цыкнул на нее начальник. – Вопрос действительно очень серьезный.

– Да? И в чем же заключается его серьезность? А, поняла. Вы тайно работаете на ЦРУ и хотите меня завербовать. Не выйдет! – крикнула Марта, вскочила со стула и погрозила начальнику изящным пальчиком. – Русские не продаются!

Главный редактор нервно облизнул внезапно пересохшие губы и метнул затравленный взгляд в сторону двери. Дверь была плотно закрыта, и это его немного успокоило. Быковский и не подозревал о том, что его опытная секретарша Валечка давно уже взяла за правило подслушивать через интерком, который редактор частенько забывал выключить.

– Квасова, перестаньте паясничать, – куда более миролюбиво сказал Быковский. – Присаживайтесь, не люблю, когда стоят. Понимаете, Марта, вопрос, по которому я вызвал вас сюда, очень щекотливый. До меня доходят слухи о том, что вы… э-э-э… разлагаете коллектив.

От изумления Марта чуть не свалилась со стула, на который едва успела вновь присесть.

– Простите, что-то у меня сегодня плохо со слухом, – сказала она. – Наверное, магнитные бури или что-то такое. Повторите, пожалуйста, что я делаю?

– Разлагаете коллектив, – терпеливо повторил начальник, внимательно наблюдая за девушкой.

Марта проявила чудеса выдержки, позволив себе лишь вежливую улыбку.

– Что-то я все равно ничего не поняла, – сказала она, очаровательно нахмурив брови. – А вы не могли бы уточнить, как именно я его разлагаю и когда: в рабочее время или в свободное?

– Почем я зна… Перестаньте паясничать! – побагровел Быковский. – У меня точные сведения о вас. Скажите, зачем вы посоветовали Огурцовой отбить мужа у Олеси Федоткиной?

– Да никому я ничего не советовала, – с обидой и возмущением фыркнула Марта. – Если вы имеете в виду случай в прошлую среду, так они тогда повздорили между собой из-за бедного Сенечки. Федоткиной показалось, что он понравился Огурцовой. Вот я и ляпнула, не подумав, мол, если так нравится, то забирай.

– Ничего себе шуточки! А Огурцова вашу шутку приняла всерьез и отбила-таки Сеню, то есть мужа у Федоткиной.

– Что? – ахнула Марта, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех. – Так быстро? Может, он просто сам хотел отбиться как можно поскорее?

Марта живо представила себе эту картину: сто тридцатикилограммовая корректор Огурцова отбивает тщедушного, шестидесятикилограммового Сенечку у стройной, как кипарис, Олеськи. Такое, в принципе, на ее взгляд было невозможно. Об этом она и сказала редактору.

– Да, мы тоже сначала так думали, – грустно кивнул он головой. – Но все вышло совершенно иначе. Вчера вечером Огурцова предложила мужу Федоткиной выйти за нее замуж. Тьфу ты, она предложила ему на ней жениться. Несчастный Сеня не смог ей отказать.

– Она что, силой заставила его это сделать? – смеялась Марта. – К вашему сведению, «несчастный» Сенечка уже год тайком бегает к ней от законной супруги. А Олеська только мучается и обрастает рожками.

– Да? – ядовито сверкнул линзами очков Быковский. – Если она так мучается, то почему Огурцова на работу не вышла? А я вам скажу, почему: она боится мести Федоткиной!

– У-у, как у вас все запущено, – потешаясь, протянула Марта. – Прямо бразильские страсти. Прости, это у вас все или припасена еще пара обвинений для меня?

– Я хотел бы еще поговорить с вами о Ксенофонте. Кажется, вы плохо влияете на его нервную систему…