Отмщение

Отмщение
Денис Пылев

Жизнь непостоянна и изменчива, как осенняя погода. Сегодня ты фаворитка графа с репутацией жестокого и немилосердного палача, а завтра ты пленница и приговор тебе уже вынесен. Но желание отомстить иногда перевешивает притязания самой смерти и тогда происходят истории с самым необычным финалом.

Права на обложку принадлежат проекту Дневники Онлайн.

Граф сидел мрачнее тучи, вертя в руках кубок с вином. Предстояло принять решение. День подходил к концу, и во всем замке слуги зажигали факелы, разгоняя скопившийся в углах мрак. Камин за спиной уже посылал волны жара в его неприкрытую привычной броней спину, но граф все так же отрешенно катал в ладонях хрустальный сосуд с остатками мейсарского вина, глядя в одну точку перед собой. Человек, стоявший перед ним, пошевелился. В этот миг граф словно очнулся и, одним глотком осушив кубок, с силой бросил его в стену, разбив на сотни мелких осколков.

– Ты ему веришь?! – голос графа М’Арденхайма дрожал от едва сдерживаемого бешенства. О его несдержанности ходили легенды, но одно дело – крушить врагов короля и другое – выплескивать его на своих подданных. Он очень скор на расправу и это было хорошо известно во всем королевстве. Недаром его прозвали Бешеный Граф.

Джуго Эспери (его правая рука, палач и поверенный в разного рода темных делишках, которые у каждого уважающего себя графа или барона Приграничья всегда находятся в списке первоочередных дел) пожал плечами и после кивка своего господина присел на край стула. Трапезная все еще носила следы последнего неудовольствия графа одним из своих вассалов. Несчастный глупец решил усесться на два стула, но после непродолжительных пыток сломался и выдал своих сообщников. Тело уже унесли, чтобы сбросить со стены, а ярость, пожирающая графа, никуда не делась. Среди короткого списка имен, что выбили с провинившегося, он с удивлением увидел имя своей фаворитки Малиссы О’дей.

Не в привычках Майло М’Арденхайма откладывать на потом дела, особенно если они были связаны с выбиванием важных сведений или угрожали благополучию графа. В таких случаях он не колебался, но сегодня вдруг его одолели сомнения. Последняя жена умерла более трех лет назад, и с тех пор он не торопился связывать себя узами брака, и плодил бастардов как одержимый. Но так было до того вечера, когда на ежегодном балу, устроенном герцогом Вельгром, он заприметил стоящую в стороне от остальных даму с тонкой черной повязкой, видимо, недавно овдовевшей. Вокруг нее уже образовалась аура отчуждения, и даже хозяин бала обходил гостью стороной. Майло буквально на днях расстался с очередной пассией и, взяв у слуги с подноса два бокала игристого вина, направился к ней. Спустя некоторое время они уже стали любовниками, и вот уже счастливая история стремительно подходила к своему завершению.

– Хорошо, быть по сему. Но я хочу, чтобы она страдала, как страдаю я, оскорбленный ее предательством.

Вынеся приговор, граф отвернулся, показывая, что разговор окончен и Джуго, поклонившись, покинул покои своего господина. Закрывая дверь, он услышал голос М’Арденхайма:

– Не забудь, она должна страдать. И пришли еще вина.

Эспери кивнул, хотя граф его уже не видел и отправился в подземелья замка Арденбурга, где содержались противники его хозяина, и где ожидала своего приговора красавица О’дей. Стоило ключу, немилосердно скрепя, провернуться в замочной скважине, как бывшая потенциальная «графиня» вскочила с прогнившей соломенной подстилки, что сейчас заменяла ей кровать.

– Что он сказал?! Всеотец, Джуго, не молчи! Что граф решил?!

Она смотрела на него распухшими от слез и переживаний глазами, ища ответа на мучивший ее уже неделю вопрос. Ее жизнь и положение при графе сменились со статуса почти супруги до пленницы в его ужасных казематах, из которых, говорят, редко кто выходил живым. И вот сейчас она вынуждена обращаться к этому мерзавцу Эспери, этому убийце с мертвыми глазами так, словно он держит нити ее судьбы. Ирония заключалась в том, что так оно на самом деле и было. Признание, выбитое силой из неудачливого заговорщика, было поддельным и Эспери, возненавидевший новую фаворитку графа с первого взгляда, сыграл в опасную игру и выиграл. Взбешенный граф не стал слушать ни ее мольбы, ни читать записки, которые она пыталась ему передать в первые дни после ареста. Продержав пленницу в темнице все это время, он решал ее судьбу и, видя колебания господина, Джуго решил подтолкнуть его к принятию нужного решения. В тот день, когда липовые показания услышал граф, произошел перелом. Судьба несчастной дурочки была решена. Так и не произнеся ни слова, палач покинул камеру, и новый скрип несмазанных петель был ей приговором.

Рано утром, когда клочья ночного тумана еще цеплялись за кусты ракитника и невысокие кривые сосенки, из ворот крепости выехала карета с закрытыми окнами, в которой сидели трое мужчин и одна женщина. Смирившись со своей судьбой, Малисса уже не плакала и ни о чем не просила своих надсмотрщиков, желая сохранить остатки своего достоинства. Она смотрела прямо перед собой, словно не замечая сидящих рядом. На тряской дороге она весь путь сохраняла прямую спину, хотя лишь Всеотцу было известно, чего ей это стоило. Вскоре карета свернула с проторенной дороги и по едва видимой просеке двинулась вглубь леса.

Следовавший за каретой отряд стражи должен был обезопасить проведение казни и избавить ее от лишних глаз и ушей. Проведя в пути еще какое-то время, вся кавалькада остановилась, и из кареты потянулись стражи бывшей фаворитки. Последней из кареты появилась Малисса О’дей, и теперь они отправились в чащу леса только вчетвером. Все-таки фаворитка самого графа, негоже, чтоб простые солдаты видели сию неприглядную картину. Спустя несколько сотен метров осужденная пленница увидела огромную поляну, в центре которой рос широкий старый дуб, словно сошедший со страниц детской сказки. Кое-где из земли проглядывали под стать ему могучие корни, будто доказательство того, что ни одной стихии не под силу опрокинуть его.

Один из сопровождающих подтолкнул ее в сторону дуба. Нога приговоренной запуталась в высокой траве, и с негромким вскриком Малисса рухнула прямо между корней. Поднявшись, она повернулась было высказать своё мнение о торопыгах. В этот миг лезвие меча, который держала рука Джуго Эспери, вошло ей под грудину, с неприятным звуком разрезав одежду. Удар был такой силы, что пришпилил свою жертву как мотылька к стволу дерева.

– Дело сделано, – буркнул один из палачей, оглядываясь по сторонам. – Убираемся отсюда, да поскорей. Это уже земли дриад.

– Испугался, Тимо?! – с кривой ухмылкой спросил Джуго, пытаясь освободить свой клинок, но дерево намертво зажало меч, и все попытки освободить его заканчивались неудачей.

– Быстрей, Эспери! – поторопил еще один сопровождающий. – Тимо прав! Я не хочу испытать на себе гнев Владычицы леса или ее дочерей.

– Меч застрял! – выругавшись, Джуго уперся ногой в тело несчастной. В этот миг она открыла глаза и издала такой вопль, что тройка воинов бросилась с места казни со всех ног, цепляясь за ветви и спотыкаясь о корни деревьев. Крик несчастной жертвы преследовал их еще некоторое время и вскоре стих. Но возвращаться назад за мечом никто из них не стал.

Ее привел в чувство дикий огонь, который поселился в ее внутренностях. Именно он заставил ее открыть глаза, хотя она не могла понять, почему не умерла. Блуждающий взгляд остановился на противоположном краю поляны, ставшей местом ее казни и на миг ее взгляд уловил что-то, мелькнувшее за стеной кустов ежевики и бересклета. Малиссе понадобились все ее немногочисленные силы, чтобы поднять голову и сфокусировать взгляд, но даже это простое действие отобрало у нее все силы, и она вновь потеряла сознание.

Наверное, всему виной был голос. Да, да, скорее всего так и было. Это голос виноват в том, что она не достигла чертогов Всеотца, а буквально с половины пути нечто схватило ее и вернуло обратно в истекающее кровью тело. Она ощущала кору дуба, к которому была приколота и шорох мыши полевки в спутанной траве, а еще она чувствовала свое собственное сердцебиение, словно оно было набатом.

– Открой глаза, дочь моя! – раздался рядом чей-то приятный голос, исполненный силы, которому хотелось повиноваться. – Открой и взгляни на меня!

Малисса приложила усилие, равное тому, чтобы сдвинуть гору. Веки, которые казались уже неподъемными, внезапно разошлись, давая ей возможность лицезреть стоящую рядом с местом ее смерти. Больше всего существо напоминало человека. Но это только на первый взгляд! Чем дольше смотрела на него бывшая фаворитка Бешеного Графа, тем очевидней становилась ее ошибка. Изначально женская фигура была словно сплетена из ветвей и зеленых побегов. Присмотревшись внимательней, Малисса поняла, что все это какой-то вид доспехов и что под ним скрыто тело, столь же мягкое и женственное, как и ее собственное.

– Кто ты?! – почему-то шепотом спросила она незнакомку, хотя тревожный звоночек уже некоторое время колотился в ее сознании. Слишком узнаваемым был образ.

– Стоит ли задавать вопрос, если уже знаешь на него ответ, дитя?! Конечно же, я – Владычица леса, Королева дриад или Лесная ведьма, как прозвали меня твои соотечественники. Но мы сейчас говорим не обо мне, а о том, хочешь ли ты жить и захочешь ли отомстить за свою смерть.

Несмотря на страшную боль, Малисса нашла силы для улыбки:

– Какой в этом смысл, если я умру через пару мгновений, Ваше Величество?

– А вот это уже решать мне, моя дорогая, – произнесла дриада и одним движением выдернула меч. С тонким криком жертва расправы рухнула в траву, которая тут же стала вбирать слабо трепыхающееся тело, словно невидимая и ненасытная утроба. Зеленая поросль будто втягивала в себя женщину и последнее, что увидела Малисса перед тем, как померк свет, спокойное лицо Королевы дриад, на котором более всего выделялись горящие совершенно невыносимым огнем глаза. «Спи!» – приказали они, и она подчинилась, сомкнув веки.

Спальня графа была не столько местом для сна, сколько местом психологической разгрузки, штабом и обеденной залой одновременно. Уже прошел год с последней попытки покушения на его персону. С тех пор в его постели побывали десятки женщин, и однажды он понял, что про себя сравнивает их с той, что была приговорена им к смерти в чаще Ведьминого леса. Он гнал эту мысль, но она, словно назойливый призрак, всегда возвращалась. Это лишало и без того бешеного графа тех редких мгновений затишья его агрессивной натуры, что не давало житья его вассалам и прочим подданным. И вот, вновь прогнав очередную безымянную пассию, он откинулся на подушки, сжимая в руке бутылку «Салазарского лесничего» – лучшего хереса, что могли предложить винокурни Ингельштрада. Поток мыслей плавно тек в затуманенном алкоголем мозгу, и в этот миг граф был максимально близок к тому необычайно редкому состоянию полного удовлетворения, которое давно уже не посещало его мятущуюся душу.

Тихий вскрик и звон стали за дверью в один миг вырвали его из царства спокойствия. Секунды спустя он уже стоял посреди покоев, сжимая в руках меч и кинжал. До его слуха, обостренного до предела, донеслись звуки тяжелых шагов, будто бы по коридору замка шел тяжеловооруженный воин, весивший вдвое больше обычного. Граф изготовился к бою, еще раз оглядев помещение, чувствуя, как пожар нетерпения охватывает его кровь. Тем временем шаги затихли, чтобы мгновение спустя в дверь ударило нечто, напоминающее таран. С третьего такого удара дверь, наконец, поддалась, обратившись целой бурей щепы.

В образовавшийся пролом тут же всунулось чье-то массивное тело, и только сейчас граф понял, кто пришел по его душу. Он медленно отступил вглубь комнаты, с тоской глядя на прогоревший камин, а тем временем существо, пришедшее за ним, выпрямилось во весь рост, сжимая и разжимая кулаки. Таких великанов простолюдины именовали древолордами, а кое-где им поклонялись, принося символические жертвы. Но граф знал, что сейчас на него горящим зеленым пламенем взглядом смотрит самая настоящая дриада, одна из владычиц Проклятого леса.

Существо не торопилось нападать. Покачиваясь на мощных конечностях, напоминающих лапы грифона, рассматривало графа как гурман, которому принесли изысканное блюдо, а он обнаружил там новый ингредиент. Графу надоела затянувшаяся пауза, во время которой его рассматривали молча, будто забавную зверушку. Поудобнее перехватив меч, он прочистил горло и бросил угрюмо:

– Что, так и будешь стоять и смотреть, или….

Как только в его голосе прозвучали нотки недовольства, дриада будто очнулась и, сделав один-единственный шаг, выбросила вперед перевитую ветвями и лианами руку, пальцы которой удлинялись, превращаясь в подобие когтей. Граф ударил мечом мгновенно обвившую его тело конечность, но все тщетно. На месте отрубленных вырастали новые ветви. Видимо, это причиняло некоторую боль древолорду, так как он, вздрогнув, с неясным криком так сжал бьющегося в путах Майло, что кровь брызнула в разные стороны. Тело графа было разорвано практически надвое, он еще бился в агонии, когда дриада подтянула его почти вплотную к деревянной маске, обозначающей голову существа. И тут маска распалась на отдельные ветви, словно лепестки встречающего солнце цветка. За ними скрывалось лицо Малиссы О’дей, бледное и оскаленное, будто у зверя.

– Вспомнил меня, ты, убийца?! – проревела она, продолжая сжимать уже обмякшее тело, чья душа с визгом летела на суд Всеотца. Отбросив тело графа, дриада с душой человека грузно протопала к окну и, словно не замечая препятствия, выпрыгнула с высоты в десять саженей, раздавив пару зазевавшихся стражников, бросилась к внешней стене и спустя несколько ударов сердца скрылась во мраке Проклятого леса.

– Теперь ты спокойна, дитя мое?! – спросила Владычица дриад у Малиссы, когда обряд разъединения душ закончился и настоящая дриада, получив благословение своей королевы, скрылась в чаще. – Стало ли тебе легче?!

Девушка задумалась и покачала головой:

– Я не знаю, не понимаю! Все это время я думала, что со смертью этого кровожадного мерзавца моя душа освободится, но вот она я! Да, он умер от моей руки, но покоя так и нет! Всеотец видит, я в своем праве, но отчего тогда сердце мое полнит скорбь и отчаяние?!

– Это от того, что путь, который ты избрала, ведет лишь во тьму! Скажи, хочешь ли ты кому-нибудь еще отомстить или насытилась свершенной местью?

– Насытилась!

– Тогда еще шанс для тебя есть. Хочешь ли ты уйти, вернуться в мир людей?!

– Нет! Для всех я мертва.

– Тогда оставайся. Лес примет тебя как свою. Уже принял, – произнесла владычица дриад, пронзая сердце Малиссы холодной сталью. – Оставайся в лесу, дитя отмщения, спи спокойно. Сердце твое не смогло очиститься от этой заразы за целый год, что ты жила здесь. А значит, ты для нас потеряна. Спи, моя дорогая! Спи крепко.