Мастер времени. Офелия

Офелия была поражена. В своих странствиях она также встречала безумного, как ей тогда показалось, учёного. Но их встреча прошла не так гладко, как ей бы хотелось. Тем временем склянки на корабле пробили полночь. Уставшие и потрясённые пассажиры стали разбредаться по каютам. Засобиралась и Офелия. Но громкие голоса вновь привлекли её внимание. Это пришла в себя несчастная леди Ганциг. А капитан, как и обещал, задал интересующий его вопрос. Судя по тому, как нахмурилось его лицо, ответ его не обрадовал. Фрау Вигберг пригласила его к столику, недвусмысленно показывая на шнапс. Козырнув, капитан принял приглашение, но сидел темнее тучи. Поэтому бравый риттмейстер сама начала разговор:

– Что же крикнул наш прыгун, Артур? – спросила она, когда вторая рюмка опустела. Капитан бросил на неё хмурый взгляд, но зная, что говорит со Стальной Вигберг ответил:

– Лорелея. Чтоб её! Я думал, этой байке сотни лет. И в мыслях не держал встретиться с ожившей легендой.

При этих словах Офелия про себя усмехнулась. У капитана сегодня исключительный день, так как он сидит сразу с ДВУМЯ ожившими легендами.

– Как ты намерен поступить? Ведь нужно доложить властям. А им ты не сможешь рассказать о том, что твоего пассажира утащила золотоволосая нимфа, дравшая тут глотку сотни лет назад, тем самым приманивая озабоченных идиотов.

– Не расскажешь, – капитан совсем пал духом. Но фрау Краусгольц не собиралась сдаваться.

– На твоём месте, Артур, я бы причалила с утра в Барахе. И расспросила бы местных рыбаков. А я тем временем прогуляюсь к той скале, вдруг что-нибудь, да открылось. Тем более на женщин не действуют всякие там штучки, – тут она презрительно наморщила нос, одним махом опорожняя рюмку.

Офелия, с интересом слушавшая беседу, встрепенулась:

– Я не отпущу вас одну, Вигберг. И не надейтесь.

Старушка благодарно ей улыбнулась:

– Вот видите, Артур, вам совсем не о чем беспокоиться. Я к тому же буду и не одна.

Капитан еще некоторое время поупирался, но скорее для виду. И успокоился только тогда, когда Офелия продемонстрировала ему «ремингтон».

– Ну, хорошо! Только времени вам дам до вечера. Если к четырем склянкам вас не будет, отправлю поисковую команду. Так и знайте.

Утром пароход пришвартовался у маленькой пристани и Офелия со спутницей, цокая каблучками, сошла по трапу. Спросив у местных жителей дорогу к скалам, они двинулись пешком, благо идти было недалеко. Пробирались по каменистой тропе, должной вывести их прямо к скале, имеющей столь дурную славу, что местные до сих пор сторонились этих мест. Солнце, заливавшее всё вокруг благодатным светом, еще больше подчёркивало красоту этих мест. Тем больше был контраст между историей и действительностью.

Поднявшись на саму скалу, женщины увидели копошащегося у воды старика. Фрау Вигберг, прекрасно показавшая себя в этом коротком путешествии, тут же решила спускаться. Паллада взяла на себя функцию проводника. Сова улетала вперед и уханьем оповещала о спуске. Одев гогглы, Офелия попыталась рассмотреть старика, но механика странным образом отказывалась увеличивать объект. Сочтя, что они просто вышли из строя и потребуется их откалибровать заново, она сдвинула их обратно на шляпку и устремилась за удалявшейся спутницей.

Еще с полчаса ушло у них на спуск. Теперь старика можно было рассмотреть невооруженным взглядом. Правда, Офелия сразу же об этом пожалела. Могучего телосложения, в странной одежде, напоминавшей скорее расползавшиеся вещи утопленника, старик по самые глаза зарос бородой. Волосы его также не знали ножниц цирюльника, расползаясь копной прелого сена. В могучих руках они заметили тело выпрыгнувшего за борт аристократа. Старик заметил их приближение, но виду не подал, предоставляя прибывшим самим начинать неприятный разговор. Но тут Стальная Вигберг удивила Офелию еще раз:

– Опять за старое принялся, Рейн? – спокойно, как старого знакомого спросила она.

– А ты кто, козявка, чтобы спрашивать?! – пророкотал старик, чьё имя неведомым образом оказалось известно отставной риттмейстерше.

– Да ты совсем зрение растерял, старый барахольщик. Не надоело с мертвечиной возиться? Предложение Белого Бога еще в силе. Даже для такого как ты.

– Что ты знаешь об этом, старуха?! – расхохотался старик. – Это моя река! Мой дом! Я никуда отсюда не уйду. Мне здесь нравится.

– Даже твоя игрушка, эта дурочка Лорелея оставила тебя. А ты всё упрямишься. Что ты хочешь доказать?! А главное – кому? Белый Бог дал нам выбор, и мы его приняли. А ты, видимо, совсем растерял разум, раз взялся за старое.

Офелия почувствовала, как буквально наэлектризовался воздух, а старик стал еще больше. Его лицо превратилось в лицо утопленника, на руках выросли когти. Бочком она стала отодвигаться в сторону, пытаясь привлечь внимание сумасшедшей старухи. Но тщетно:

– Я – гнев! Я – ярость! Я – обманутые надежды! Я – боль разлуки! Я – Смерть!!!

Проревев это, странный старик бросился вперед, а ждавшая только этого движения Офелия разрядила в него весь барабан. Старик только хрюкнул удивленно, но и не подумал остановиться. На его пути возникла невысокая тщедушная старая фрау с нелепой совой на плече. Но как только лапища старика коснулась её, раздался гром, и вспышка света отбросила его назад. Проморгавшись, Офелия решила, что у неё помутнелось сознание. Там, где стояла Стальная Вигберг, высилась величественная женщина в древнегреческой хламиде, испускавшая волны золотого света. В одной руке она сжимала круглый щит, в другой – эгиду. На плече у неё сидела живая, а не механическая сова.

– Я – Зевсорожденная Афина Паллада! Ты – старый идиот! Я выполняю просьбу Белого Бога, Рейн. Находить тебе подобных ослиных упрямцев и отправлять вас в новый дом. Его силой я приказываю тебе уйти!

Богиня направила эгиду на Рейна, и древний бог реки исчез во вспышке яркого света. Когда светопреставление завершилось, на берегу остались только Офелия и тело несчастного сэра Вулдриджа. Но она думала сейчас не о нем, а о последних словах богини, раздавшихся прямо в её голове:

– Мы те, кто мы есть. Этого не спрятать, как тебе бы ни хотелось. Мы чувствуем природу друг друга и неосознанно тянемся к себе подобным. Может, это и не последняя наша встреча, милочка, как знать. Всё в руках Его.

Ночной полет

Люди всегда хотели быть ближе к небу. Дотронуться хотя бы кончиками пальцев до этого величественного, недосягаемого, таинственного Нечто. Что могло соперничать с ним по красоте и неповторимости?

Утреннее – розовеющее в лучах колесницы Гелиоса, что стремительно мчит по крутому небосводу. Вечернее – цвета уставших красок, цвета выполненной работы, долга, планов. Это небо успеха и завершения. Но больше всего Офелия любила ночное небо. Это время, когда оживают людские страхи, грёзы, сны и желания. Одни ясны и понятны, другие темны и запретны. Это время Морфея, Гипноса[13 - (Др. греч. ?????, «сон») – в древнегреческой мифологии божество сна. Брат Танатоса, Гипнос спокоен, тих и благосклонен к людям.] и Гекаты[14 - В греческой мифологии властительница мрака, богиня ночи. Геката властвовала над всеми привидениями и чудовищами, ночными видениями и чародейством.]. Их мощь правила миром на заре цивилизации.

Когда первые люди поднялись в небо, это было сродни чуду. Но сила пара сделала их практически равной древним богам. Когда Офелия впервые увидела парящий в небе над Лондиниумом дирижабль, сердце её едва не выпрыгнуло из груди. Детище неистового француза Анри Жиффара воплотило мечты человечества о небе. Пускай он был сродни гиппопотаму – такой же громоздкий, неповоротливый и медлительный. Но он парил Там, в вышине. «Рядом с ангелами», – непременно добавляла она про себя.

Прошло немного времени, летающие левиафаны полностью овладели небом. Небольшие почтовые и курьерские дирижабли, напоминавшие упитанных уток, летали через весь континент. Прогулочные, туристические и, конечно же, военные. Особенно внимательно к ним присматривались алеманы[15 - (От герм. alle manner – «все люди») – древнегерманский союз племен, в который вошли германские племена из распавшихся ранее союзов свевов и маркоманов.] и федераты за океаном. Эпоха пара и электричества давала не только ощущение комфорта и уюта. Кому-то она казалась прекрасной возможностью расплатиться за старые обиды. Или же завоевать немного славы и много территорий. Об этом Офелия размышляла за чашкой кофе в банкетном зале прогулочного цеппелина. Зал был безлюден, поэтому прекрасен. Офелия расположилась у приоткрытого иллюминатора, отпустив несчастного стюарда, на свою беду вышедшего ей навстречу и вынужденного приготовить кофе.

Тёмно-синий бархат ночи, усыпанный крупинками звёзд, словно шептал ей о чём-то. Внизу проносилась старушка Европа, беспокойно ворочающаяся и стонущая во сне. Эпоха прогресса и мира заканчивалась. Это чувствовалось по газетным статьям, по разговорам на приёмах и в клубах. Предчувствие беды нависло над Старым Светом. И, как всегда в подобные времена, людьми овладевали их внутренние демоны. История Кожаного Фартука[16 - (Англ. Leather Apron) – один из псевдонимов, присвоенных серийному убийце, который действовал в Уайтчепеле и прилегающих районах Лондона во второй половине 1888 года.] взбудоражила Империю. Многие люди вновь обратились к религии. А кто-то – к спиритизму и опиуму. И все они хотели сбежать в выдуманные миры от еще большего ужаса войны. Войны!

Особо популярны стали готические романы о вампирах. Каждый, умеющий писать, хоть раз обращался к теме бессмертных. Но никто не сравнится с Абрахамом Стокером и его наделавшим шума «Дракулой». Людей буквально покорил древний валашский князь. Но Офелия смотрела на всё это с изрядной долей скепсиса. Особенно после встречи с самим главным героем….

***

– Разрешите присесть за ваш столик, мадам? – раздался чей-то глубокий низкий голос, в котором слышались ироничные нотки.

– Мадемуазель, если вам будет угодно, – Офелия подняла голову и столкнулась взглядом с парой карих, почти чёрных глаз, в глубине которых мерцали золотые искорки. Их владелец был одет строго, но с той долей небрежности, что проявлялась у людей, склонных к авантюрам. Выдержав её взгляд, он не исчез как большинство мужчин. Офелия сделала приглашающий жест, и незнакомец воспользовался им. Едва он опустился в небольшое плетёное кресло, их взгляды снова пересеклись. Её это позабавило.

– Так что вы хотели мне сказать, мистер…

– Кулард. Владислав Кулард. К вашим услугам, мадемуазель, – он склонил голову, и вновь Офелию удивили золотистые искорки в его глазах. Он подозвал официанта и заказал кофе по-турецки. – Вы знаете, что именно в Венецию впервые привезли кофе прозорливые купцы?

– Слышала об этом, – Офелия улыбнулась, но улыбка не затронула её глаз. Рука под столом нащупала верный «ремингтон» на бедре. Незнакомец всё больше не нравился ей. Обычно она чувствовала запахи тела, даже тщательно скрытые духами и лосьонами. Но от этого человека пахло исключительно одним дорогим одеколоном. Словно перед ней сидел манекен. – Чем вы занимаетесь, мистер Кулард, когда не пьете кофе в Венеции?

– Я скромный военный инструктор, – собеседник откинулся на спинку кресла. – Мотаюсь по миру…

– Как стервятник? – в голосе Офелии зазвучал лёд. – Вы наёмник. И сражаетесь за ту сторону, которая предложит больше. Разве нет?!

– О, вы меня раскусили, – мистер Кулард рассмеялся и сделал это абсолютно искренне. – Да, меня можно назвать и так. Я сражался в Алжире, Судане, был в Севастополе и еще тысяче разных мест.

– Что же вы делаете в Италии? Здесь нет войны, мистер Кулард.

– О, мадемуазель…

– Офелия.

– Прекрасное имя для прекрасной дамы, – он снова склонил голову, признавая очевидное. – Так вот, мадемуазель Офелия, война скоро начнётся. И я собираюсь оказаться в самом центре событий. В первом ряду, так сказать.

– Вам нравится война?!

– Это моё призвание, не побоюсь этого слова. Это то, для чего я был создан.

– Мне странно это слышать, – Офелия склонила голову. – Обычно люди стараются избежать её.