Без права на ошибку

Он жил в логове. Впрочем, жил – это сильно сказано. Существовал, не помня себя, не умея отдать себе отчет, не понимая своих действий. Мозг, данный ему от рождения – почему-то он знал об этом, но вот откуда? – словно спал глубоким мутным сном, временами выныривая из забытья, чтобы выглянуть наружу из черепной коробки. И снова – сон, длиной в недели, месяцы, годы.

Так для него шло время.

С какого-то момента он вдруг смутно начал осознавать окружающее. Большое открытое пространство, покрытое ровными прямоугольными камнями, называлось «плац». Трехэтажное здание, его логово – «штаб». Длинные одноэтажные кирпичные бараки по периметру – «казармы». И снующие вокруг существа, почтительно замирающие при его приближении, – они все тоже кем-то были… Но кем? Он знал это когда-то… но сейчас вспомнить не мог.

И – это было все. Лишь кратковременный проблеск разума в окружающей его тьме. Но он боролся. Раз за разом, выныривая из стоялого болота спутанных мыслей и блеклых образов, он силился понять, вспомнить, кто он и что он. Временами что-то получалось, и тогда перед его внутренним взором мелькали картинки из прошлой жизни, приносящие невыносимую боль и горечь… Временами – нет… Но всегда эти усилия забирали столько нервной энергии, что мозг снова впадал в ступор, а тело начинало жить само по себе, руководимое лишь инстинктом и рефлексами.

Однажды осознав, что проснулся, он обнаружил себя в странном месте. Он стоял на площади, ограниченной с четырех сторон рядами металлических квадратов, и держал в руке – лапе? – какой-то предмет. Это была железная полоска с зубчиками на одном конце и петлей на другом – но что это, для чего, откуда – этого он не знал. И вокруг опять сновали эти существа, каждое из которых было гораздо выше, шире и мощнее, но которые почему-то повиновались ему беспрекословно. Один из квадратов был открыт, и там, внутри, в сумраке пещеры, скрывалось что-то очень и очень опасное. Он знал это из прошлой жизни, но теперь… теперь он осознавал только то, что этого зверя, еле уловимо пахнущего металлом, мазутом, порохом и – кровью? – нужно было подчинить себе. И от результата зависело очень многое.

Мучительно пытаясь вспомнить, понять, что же это и почему стойкое ощущение зловещей опасности не покидает его, он словно приоткрыл какую-то дверцу в мозгу – и на него вдруг выплеснулся целый водопад ярких образов и воспоминаний. Но теперь это были воспоминания жизни не до, а жизни уже после… Вспышка белого света, яркого до невозможности, острой болью резанувшего до предела напрягшийся мозг! Он увидел себя со стороны – мелкого, уродливого, мерзкого – и этих больших существ, послушно стоящих в одну прямую линию… И он, держа в руках длинное железо с деревяшкой на одном конце, зачем-то прикладывал ее к плечу и тыкал пальцем в крючок, торчащий сбоку. Вспышка… и снова плац… И снова ровная линия больших. И снова в руках у него непонятное, – но теперь не железо, а длинный зеленый тубус. И он, тыча пальцем и взвизгивая, пытается рассказать, донести до них… А те, послушно внимая, вертят в лапах такие же предметы и, кажется, понимают… Вспышка… он стоит возле установки на трех ногах – и снова рядом большие. Стоя в одну линию, они слушают…

И тогда понял, зачем он здесь! Он пришел сюда именно за этим зверем! Он должен заставить его служить себе так же, как раньше он заставил служить железо, тубусы и трехногие установки! Это было прозрение! Но вспышка… и павшая на него со всех сторон мутная серая пелена умиротворения.

Но ведь он не хотел! Ему не нужен был сон! Почему он не может?.. Почему это настолько тяжело?!.. Напрягшись в неимоверном, страшном усилии выбраться, вынырнуть наружу, подняться над серой пеленой забытья, он вдруг испытал такую дикую боль, что в бешенстве отбросил в сторону полоску металла и, подняв голову вверх, в небо, заревел во всю мочь своих легких. И существа отозвались на рев, сплачивясь вокруг, готовые защитить его от любого внешнего посягательства.

И тогда пещера изрыгнула огонь.

* * *

…Мозг, пришпоренный адреналином, мгновенно выдал несколько вариантов, но оптимальным, пожалуй, был только один. Подхватив винторез и сдернув шпиндель переводчика на автоматический огонь, Добрынин шустро выскользнул в коридор, дернув за разгруз Юку. Двигаться нужно было быстро, но тихо: наверняка у этих «солдатиков» не только мускулатура монструозно развита, но вполне может быть что и органы чувств тоже. «Тайфун» – в парке, какие же они молодцы, что озаботились! Руки в ноги и валить поскорей!

На улице было пусто. Покрутив головой и сориентировавшись, Добрынин пихнул девушку к КАМАЗу – подгоняй к боксу! – а сам, углядев с торца здания лестницу, в несколько прыжков взлетел на крышу. Выглянул осторожно за кромку, пытаясь обозреть сразу все видимое пространство, и увидел их. Существа двигались парой, рядом друг с другом, организованно. Они явно шли не просто так, а по какому-то определенному маршруту, посреди дороги, держа руки на автоматах и, медленно поворачивая вправо-влево сферы голов, посматривали по сторонам – в общем вели себя так, будто выполняют ежедневное рутинное патрулирование территории!

Разумны?!

Маршрут их монстров пролегал мимо парка, и Добрынин понял, что, поравнявшись с воротами, они обязательно увидят непрошенных гостей. Улегшись плашмя на крышу, он взял на прицел пространство между створок. Расстояние полста метров, винтовка на автомате, по нескольку пуль он в каждого обязательно всадит. Вот и посмотрим, как у них обстоит с броней…

Оба мутанта появились в поле зрения разом. Первый, коротко глянув внутрь, тут же остановился и настороженно уставился на безмолвно стоящий КАМАЗ. Второй же повел себя по-другому: плавным движением перетек влево, уходя с открытого пространства и полностью укрываясь за воротиной, выставляя наружу только часть сферы и автомат, и немедленно прицелился в стекло броневика, туда, где неясным пятном маячила девушка. И тогда Добрынин, не раздумывая больше ни мгновения, нажал спусковой крючок.

Как ни пыталась тварь укрыться за створкой – выстрел получился точным. Вся очередь ушла между кромкой металлического листа воротины и верхним краем шлема, в открытую для поражения часть головы. Мутанта отбросило назад, глухо стукнул по асфальту шлем, лязгнул автомат. Напарник его дернул с плеча ремень, и Добрынин, будучи абсолютно уверен, что мутант будет уходить влево, где расстояние до укрытия было меньше, повел стволом на опережение… Но тварь вдруг, мощно толкнувшись конечностями, взмыла вверх и, пролетев от ворот до здания, упала прямо на крышу. Данил аж рот раскрыл – это ж не меньше пятидесяти метров! Не давая ему опомниться, существо вскинуло ствол, и Добрынин, понимая, что это его единственный шанс уйти с траектории выстрела, толкнувшись руками, ухнул вниз. И тотчас же длинной очередью, наверняка, ударил пулемет «Тайфуна». Длинная – и через секунду еще одна, такая же, на дострел.

Упал удачно – на спину, не почувствовав ничего, кроме мягкого тупого удара о землю. Подскочил, принимая на контроль пространство над крышей, но там было пусто. Попала?..

– Готов! Дань, он готов! – в восторге заорала Юка, и Добрынин аж поморщился от прилетевших в ухо децибелов. – Я его длинной очередью положила, в грудину! Он упал, и я ему в голову, там аж в кашу все!

– Сиди на месте, себя не выдавай! – скомандовал он, забрасывая за спину винтовку и срываясь с места к воротам. Шустро соображают, суки! За укрытие уходить не стал, мгновенно вычислил, что очередь на опережение пойдет. А может, ему так вот сигануть проще… Как бы то ни было, короткое столкновение уже дало примерное представление, чего стоит ожидать. Хорошо хоть в пулемете БП[7 - БП – бронебойный патрон.] стоят, а то ведь хрен его знает, как оно повернулось бы…

Подскочив к воротам, выглянул наружу – пусто. Впрочем, радоваться не стоит, тишина эта ненадолго. Сейчас подорвутся по тревоге и очень скоро будут тут. Пнув тело ногой и убедившись, что тварь упокоена надежно – под каской сплошное месиво из мяса, кости и черной пузырящейся кровищи, – Данил, крякнув от натуги, подхватил его, забросил на плечо и потащил к двери в здание автобата. Здесь и бросил, расположив так, чтоб создавалось впечатление, будто очередь пришла из здания и завалила бойца прямо на входе. Второго, забравшись на крышу, скинул сюда же. Наспех, конечно… но это лучше чем ничего! Авось некогда им будет следы-то читать! С первого взгляда картина такова: пришел патруль с проверкой, а из задания обоих и уложили. Вокруг никого, значит, враг все еще внутри!

Честно сказать, больше никаких наметок у него и не было. Вся надежда на то, что разум у тварей на уровне обезьяны, больше инстинкт и рефлексы. Чтобы сопоставлять и анализировать голова нужна. И если эти существа хоть что-то сохранили, им с Юкой придется туго.

– Оставайся в кабине за пулеметом, – бегом пересекая двор второй раз, скомандовал он по связи. – Сядь на пол, чтоб через стекло не светиться! По команде – огонь!

– Принято, сделаю, – тут же отозвалась девушка, прекрасно понимая всю серьезность положения. Это ж надо так попасть в первом же выходе!

Оказавшись в боксе, Добрынин приоткрыл вторую воротину, чтобы получился створ в несколько метров, влез на броню, распахнул люк и, немного покорячившись, ободрав плечи и спину о металл, забрался внутрь. Задраил, с горем пополам уместился в кресло стрелка-оператора, снова мысленно возблагодарив себя, что подготовил вооружение к стрельбе. И вовремя! Наушник щелкнул помехами, и Юка тонюсеньким голоском зашептала:

– Даня, идут, идут они… в воротах уже показались… и на крыше трое… Карлик с ними!..

– Сидим тихо, – так же шепотом отозвался Добрынин, примерно представляя, что сейчас испытывает девушка одна в кабине. – Достать тебя не смогут, броня. А чуть что – сразу в модуль и там запрись! Что они делают?..

– Входят, – помедлив, отозвалась Юка. – Грамотно входят… Окна на контроль… Гуськом идут, вдоль боксов, прямо к тебе! Стреляю?!

– Нет! Тихо, тихо, успокойся, – зашептал Добрынин, вкладывая в голос как можно больше убедительности. – Я в бэтэре сижу, в безопасности… Надо чтоб они площадь заполнили… Тогда уж и врежем… Жди пока, жди…

Сам же, пытаясь даже не дышать, напряженно глядел в забранный стеклом люк в лобовой броне корпуса. Узко, черт, это вам не «Тайфун», но уж что есть…

Долго ждать не пришлось: мутант вплыл в поле зрения спустя буквально через полминуты. Появился слева, из-за открытой воротины, остановился прямо перед броневиком, вглядываясь в сумрак бокса. Похоже, ничего опасного не увидел, но простым осмотром не ограничился. Легонько толкнувшись от земли, вспрыгнул на броню, отчего БТР качнулся всем корпусом – и Добрынин скорее почувствовал, чем услышал, как тварь шарится взад-вперед у него над головой. Стукнуло прямо над макушкой, царапнуло чуть левее, потом – сзади, на корме, раздался глухой удар… Данил, крутя торсом и держа винторез наизготовку, водил стволом по задраенным люкам, следуя за деятельностью наверху. Адреналин шпарил – мама не горюй! Он не представлял, что будет делать, если этой твари окажется по силам вскрыть люк. Кто знает, сколько там силищи… Выстрел-то он успеет сделать, а что дальше?

Обошлось. Существо, закрыв на мгновение свет в люке наблюдения, скользнуло по наклонной лобовой броне, спрыгнуло с корпуса и, махнув конечностью в сторону, осторожно двинулось дальше. Следом мимо бокса прошел еще один, и еще, а за ними, переваливаясь с ноги на ногу, словно пингвин, в обзорном люке появился пузатый карлик. И вокруг почетной свитой маячил добрый десяток сопровождения.

Встав в воротах, перетаптываясь с ноги на ногу и лупая мелкими глазками, карлик уставился на БТР, наклоняя голову, похожую на сморщенную недозрелую тыкву с торчащими вкруг пучками седых волос то к одному, то к другому плечу. Добрынин словно почувствовал его напряжение… ленивый, медленный, не способный к разумному мышлению мозг пытался определить, что же он видит перед собой. Понять – а может быть, вспомнить?.. Движения карлика становились все медленнее, и вдруг он словно окоченел, замерев без единого движения. Текли секунды. Солдатня продолжала топтаться вокруг, временами полностью заслоняя своего командира. Данил, все так же замерев, ждал, держа руки на штурвале управления огнем… Минута. Вторая… Долго еще?! Он почувствовал, как внутри него потихоньку зарождается злость… Так можно и день просидеть! Пацаны, пните там своего командира, он завис!

Словно услышав этот мысленный посыл, карлик вдруг дернул рукой и, подняв морду к небу, заревел. Существа, реагируя на команду, мгновенно сгрудились, уплотняясь, пытаясь укрыть вожака своими телами… И Добрынин, понимая, что лучшего шанса ему уже не представится, рывком сместил ствол пушки чуть влево, прямо на его тщедушное тельце, и дернул рычаг управления огнем.

Автомат дудухнул – коротко, солидно, – и карлик взорвался, разлетаясь ошметками во все стороны. Нижняя часть тела улетела к зданию, верхняя, фонтанируя на лету перебитой аортой, – куда-то к воротам. Данил тут же повел башню вправо, непрерывно выжимая рычаг спуска и кося замерших в оцепенении мутантов, – и мгновением позже справа подключилась Юка, вгрызаясь длиннющей очередью прямо в толпу. Массовку перед БТР срезало сразу. Тридцатка без помех била по пять-шесть тел и улетала дальше, в стену автобата, кроша кирпич и пробивая огромные сквозные дыры – и довершала разгром семерка, доставая тех, кто сумел чудом проскользнуть между болванками автоматической пушки. В воздухе, выбиваемая из тел свинцом, разом повисла алая взвесь, оседая на телах и бетоне капельками налета, собираясь в лужицы на земле; во все стороны летели ошметки плоти, и Данила внезапно пробила крупная дрожь! Уж он то знал, как пахнет сейчас снаружи – тяжелым парящим запахом крови и внутренностей, смертью.

Пушка, лязгнув металлом, умолкла – вышел боезапас. Юка еще стреляла куда-то, очевидно, разгоняя остатки, – Добрынину пока было не до того. Вскочив с кресла, он приник к стеклу обзорного люка, пытаясь высмотреть хоть какое-то движение снаружи, но на площадке было пусто. Подергивались лежащие беспорядочной грудой, размочаленные в тряпки тела, свидетельствуя о высочайшей нервно-мышечной активности – и ни единой живой души кругом. Однако Добрынин, посчитав по головам побоище, прекрасно понимал, что тишина эта обманчива. Всего перед БТР сейчас лежало одиннадцать индивидов. Плюс те двое, что они положили самыми первыми. Остальные?.. Остальные бродили где-то рядом и были теперь взбешены донельзя.

– Добрыня – Матильде. Как у тебя? – обозначился он. – Кроме как перед воротами еще убитые есть?

– Еще трое, – тяжело отдуваясь, ответила девушка. – Я двоих на крыше уложила и третий на выходе из парка валяется.

– Итого пусть будет шестнадцать, – подытожил Данил. – А на плацу их было раз в пять больше! – И, вслушиваясь в ее прерывистое, вздрагивающее дыхание, спросил: – Ты как? Нормально?

– Нормально… Колбасит… адреналин…

Добрынин усмехнулся – бывает. В первый раз еще и не так…

– Что вокруг? Кого наблюдаешь?

– Чисто.

– Тогда садись за руль и кормой подходи к боксу. Сейчас цеплять будем. Я снаружи – ты внутри, на обзоре.

Выбираясь наружу, Добрынин малость очковал – да и все то время, пока торопливо цеплял петлю сцепки на буксирный крюк и перезаряжал пушку, его не отпускало звенящее чувство опасности. Юка, понятно, будет беречь любимого мужика до последнего, но ведь немудрено и пропустить атаку. Запросто! Прыгнет эта тварь с крыши, упадет на спину – вот тогда и опробует он свой уник в настоящем испытании! И что-то подсказывало ему – не так уж и много у него шансов. Однако, обошлось.

Лишь очутившись снова внутри броневика, Добрынин смог выдохнуть.

– Почему не в «Тайфун»? – выйдя на связь, спросила Юка.

– Нам вся огневая сейчас важна, – ответил Данил, вновь устраиваясь на месте стрелка. – Полезут – ответим.

– Домой?

И тут Добрынин задумался. Ведь какой же шанс! Поселку оружие надо добыть, хоть расшибись в лепешку! А до ангаров всего ничего, какой-то километр! И у них сейчас – мощнейший тандем, спарка! Это не пехом шкандыбать, на каждый шорох оглядываясь! Доехать по-королевски, поглядеть, – а может, и прихватить чего – и назад! Искушение было велико… но все же Данил, мучительно пересиливая желание свернуть к ангарам, смог удержаться. Ибо хорошо известна и не раз подтверждена поговорка: жадность сталкера – губит!

– Налево поворачивай. Домой.