Народная история России. Том II. Устои советской диктатуры

В своём документальном романе поэт-имажинист А. Б. Мариенгоф описал, что за заставы Москвы ежедневно тянулись вереницами ломовые, везущие гробы. Всё это были покойники, которых родственники везли хоронить в деревню, так как на городских кладбищах, за отсутствием достаточного числа могильщиков, нельзя было дождаться очереди.[767 - Мариенгоф А. Б. Собрание сочинений в 3 томах, Т.2, Кн.1, Книжный Клуб Книговек, Москва, 2013, стр. 63] Подобные картины наблюдались и в других центрах.

В Петрограде ситуация была ещё критичнее. Там каждый день по утрам можно было видеть транспортировку трупов из больниц на кладбища на платформах трамваев. Химик В. Н. Ипатьев обратил внимание на то, что за недостатком гробов трупы сваливали в общую могилу.[768 - Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика. Воспоминания, Т.2: 1917–1930, Нью-Йорк, 1945, стр. 82]

Качество гробов в Гражданскую войну резко снизилось из-за острой нехватки древесины. Гробы стали изготавливать грубо сколочеными, с широкими щелями. Позже, к 1919 году гробы часто приходилось брать напрокат, чтобы довезти покойника до кладбища.[769 - Шмелев И. С. Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 1, Русская книга, Москва, 1998, стр. 493] На месте покойного вываливали в яму. Гроб использовали снова.[770 - Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр. 188; Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 299]

В отсутствие транспорта родственники нередко были вынуждены тащить гроб на санках до кладбища.[771 - Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 299] Летом гражданам приходилось нести гробы всю дорогу на плечах. Из-за голода и слабости это было чрезвычайно утомительно. По свидетельству одного очевидца, такие процессии обычно длились пять-шесть часов.[772 - Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 113]

Из-за повсеместного дефицита одежды могильщики также рутинно раздевали покойных и продавали их одежду на рынке.[773 - Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 164] Наконец, в советской России распространилось новое явление: захоронение покойных в братских могилах. Эти могилы не имели ничего общего с торжественными братскими захоронениями жертв Революции или высокопоставленных коммунистов. В отличие от них эти братские могилы были попросту унизительными местами погребения для бедняков.[774 - Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр. 189-190]

Отдельная могила в годы „военного коммунизма“ стала привилегией. По свидетельству поэтессы Марины Цветаевой, за 15 тысяч на Калитниковском кладбище могильщик был согласен вырыть труп и похоронить его отдельно.[775 - Цветаева Марина, Неизданное. Записные книжки в двух томах, Т.2, Эллис Лак, Москва, 2000, стр. 32]

Бесчисленные трудности быта, подавленность и страх нашли отражение в живописи, мемуаристике, поэзии, драматургии и прозе. Отпечаток смерти, трагичности и отчаяния наложился на бесчисленные произведения тех лет. Картина „1919 год. Тревога“ Кузьмы Петрова-Водкина прекрасно передаёт чувства людей того времени. В этом отношении показательно и стихотворение Игоря Северянина, написанное им в январе 1919 года:

Покаран мир за тягостные вины
Свои ужаснейшей из катастроф:
В крови людской цветущие долины,
Орудий шторм и груды мертвецов,
Развал культуры, грозный крах науки,
Искусство в угнетеньи, слезы, муки,
Царь Голод и процессии гробов.[776 - Северянин Игорь, Собрание сочинений в 5 томах. Том 2, Логос, СПб., 1995, стр. 675]

В июне 1921 года поэтесса Анна Ахматова написала бессмертное стихотворение о прошедших годах. Его строки гласили: „Все расхищено, предано, продано, / Черной смерти мелькало крыло. / Все голодной тоскою изглодано, / Отчего же нам стало светло?“[777 - Тименчик Роман, Последний поэт. Анна Ахматова в 60-е годы, Т. I, Мосты культуры/Гешарим, Москва, 2014, стр. 215] В тон ему шло и бессмертное четверостишие Александра Блока:

Рожденные в года глухие
Пути не помнят своего.
Мы – дети страшных лет России —
Забыть не в силах ничего.[778 - Блок Александр, „Рожденные в года глухие…“, из http://www.kostyor.ru/poetry/blok/?n=8]

Несмотря на то, что это стихотворение было написано в 1914 году, в народной памяти оно до сих пор ассоциируется с послеоктябрьской эпохой. Годы однопартийного диктата, братоубийства и репрессий были настолько травматичны, что даже ужасы Первой мировой поблекли в сравнении с ними.

Когда потомки читали „Рождённые в года глухие“, мощные строки стихотворения автоматически становились триггером в сердцах миллионов. В результате память народа подкорректировала хронологию задним числом. Она подсознательно передвинула строки об „испепеляющих годах“ на несколько лет вперёд, в эпицентр национальной боли. Кажущийся дисбаланс был преодолён. Коллективная память, пусть и неверно, расставила всё по своим местам.

Госбанк: политика легализованного грабежа

Финансовая политика советского режима – это любопытная, мало изученная тема. Осмысление её проливает свет на целый спектр явлений. Однако феномен национализации банковского сектора невозможно анализировать как изолированный процесс. Для того, чтобы понять значение радикальной ломки финансового аппарата при советском строе, необходимо сначала вернуться на несколько веков назад, во времена самодержавия.

Банковские структуры Российского государства с самого своего зарождения были чрезвычайно малопривлекательными институтами. Как и западные банки они были детищами Коммерческой революции и зарождающейся системы капитализма. Банки действовали в интересах финансовой буржуазии и поддерживали экономическую тиранию западных монархий.

Ориентация на прибыль делала европейские кредитные учреждения, биржи и банки малоразборчивыми в средствах, косными финансовыми институтами. Подтверждением этому стало ростовщичество, спекуляция, многочисленные финансовые злоупотребления банковских династий и постоянные манипуляции на валютном рынке. Позже в обиход вошла покупка аккредитивов в банках для профитирования от контроля европейских держав над богатствами Ост-Индии.

Евроцентристский термин „эпоха великих географических открытий“ маскировал чудовищную реальность колониальной экспансии: алчности, насилия и геноцида. С XV века и завоевания новых берегов несметные природные ресурсы Северной, Центральной, Южной Америки, Африки, Азии и Океании были использованы для обогащения европейских империй.

В последующие века отличительными чертами капиталистической модели стало планомерное уничтожение европейскими переселенцами древних культур от Первых Наций Канады до Андских цивилизаций, от Африки и Азии до Австралии, массовая депопуляция коренных народов в результате эпидемий, этнических чисток, истребления и выселения. Картину довершало похищение местных жителей и рабский труд на плантациях, подавление конкурентноспособных рынков и профитирование от трансатлантической работорговли.

Кровь, пот и слёзы рабов в колониях цинично обращались в доход. В XVI–XIX веках миллионы пленённых африканцев в цепях перевозили в трюме кораблей с западного побережья Африканского континента в Новый Свет. Там их заставляли работать на плантациях, добывая сахар, мелассу, ром, хлопок, какао и табак. После этого продукты импортировались обратно в Европу.

Заключительным этапом треугольной торговли являлась перевозка промышленных товаров, мануфактуры и рома из Европы в Африку. У треугольной торговли существовали и вариации: Северо-Атлантический треугольник, „сахарный треугольник“ и более поздняя треугольная торговля между Великобританией, Индией и Китаем.

Банки и акционерные общества монополистического капитала были связаны с биржами Венеции, Севильи, Амстердама, Антверпена, Лондона, а позже и Нью-Йорка. Они играли важную роль в формировании оптовых заокеанских рынков. Меркантилизм как экономическая теория постулировал соперничество и аккумуляцию капитала нациями-гегемонами в форме драгоценных металлов.