Хроники Оноданги. Душа Айлека

Мия побежала к Егору, а Шершавкин обойдя полукругом Карася в тулупе, побежал к Барселонову. Тот сидел в кабинете, по-утреннему расшпиленный, но всегда деловитый. Шершавкин приоткрыл дверь и выскользнул из коридора в кабинет.

– Виктор Степанович. На секундочку.

– Заходи. – махнул рукой Барселонов. – Стул цепляй.

Шершавкин взял у стены стул и поставил его напротив стола Барселонова.

– Слышал, что у нас было? – спросил Барселонов.

– Нет.

– Бабу гипсовую видел?

– Конечно.

– Трусы у нее пропали. Прикинь.

– Кошмар. – делано восхитился Шершавкин. – Ищете.

– Черт его знает. А надо?

– Для порядка, обязательно. – ответил Шершавкин. – Виктор Степанович…Мне на недельку в Медвежий Бор. Вот так.

– Что такое?

– Бабка померла. Квартиру надо оформить пока сеструха не перехватила.

– Вот ты…Когда наешься…Все мало…

– Так ведь моя бабка.

– И сеструхина.

– Но и моя. Как так. За ради памяти должен расстараться....Виктор Степанович.

Шершавкин сделал жалостливые глаза.

– Убери их к лешему. – увидев это Барселонов замахал руками. – Неделя?

– Никак больше.... – клятвенно прижал к груди Шершавкин. – У нас избирательная гонка. Сами знаете.

– Знаю. – Барселонов открыл выдвижной ящик стола и бросил на стол бумажную трубочку.

– Читай. Хочу знать, что думаешь.

Шершавкин развернул маляву, пробежал взглядом, аккуратно вернул ее на стол. После этого Шершавкин сложил руки и положил их на сжатые крепко колени.

– Виктор Степанович....

– Ну…

– Решать, конечно, вам....

Барселонов раздраженно стукнул по столу.

– Да не телячь, ты....

– Слон достаточно нужный человек, чтобы его уважить. – осторожно заметил Шершавкин и заторопился, чтобы забросать словами, как камнями, чтобы не осталось у Барселонова ни сил, ни желания что-то возразить.

– Как здорово все у нас проворачивается, Виктор Степанович. Если изберусь. В Москву пролезем, будь она не ладна… Зачем нам со Слоном раскардаш и палево.

– Палево.. Ты феню не трогай, комсомольский.

Шершавкин сделал вид что держит в руках что-то тяжелое и с бережением поставил это на стол.

– Все. Видите поставил…

Замолчали. Барселонов спрятал фабульную бумажку в ящик.

– Я тебе зачем это сказал. – Барселонов закинул локти на стол. – Ты, Шершавкин, пока гешефт свой знаешь, кремень, не отрицаю.

– У нас выгода общая, Виктор Степанович.

– Потому и делюсь с тобой.

Лицо Шершавкина стало твердым и серым как у преподавателя информатики в областном вузе.

– Надо уважить Слона, Виктор Степанович. Нам это очень нужно.

– Специально так говоришь?

На мгновение больше чем нужно оставалось твердым лицо Шершавкина. Потом оно разлетелось в улыбке.

– Конечно, специально, Виктор Степанович. Что ж мы, звери? Это я так. Для дискуссии. Ну вы понимаете?

– Нет, Шершавкин, уже полсуток ничего не понимаю.

У козлика Шершавкина ждали Мия и Бекетов.

– Бекетов – представился Егор. – Это…моя дочь Мия.

– Уже знакомы. Острые у тебя зубки. Забирайтесь.

– Значит к Понедельнику? – кричал Шершавкин, заглушая шум мотора. – А чего во вторник? – и смеялся глупой шутке. – А зачем?

Егор отвечал.

– На Пенжин.