Кудесник в городе богов

– Я его знаю. Это Шугрей, староста Кабаньего переулка. Он ко мне третьего дня заходил, просил снадобье для мужской силы.

– Отчего ж он загнулся? От того, что всю силу растратил? – усмехнулся Абаш, обыскивая мертвое тело.

Немил пропустил выпад мимо ушей. Что с темного простонародья возьмешь?

В руках стражника мелькнул полотняный кошель. Он распутал тесемки и высыпал на ладонь горсть тусклых монеток.

– Смотри-ка: серебряные! Ух, до чего заледенели! Почему же тать не взял их? Может, кто-то его вспугнул?

– Дай сюда! – властно протянул руку тысяцкий.

Подчиненный нехотя отдал ему находку. Одна копеечка застряла у него между пальцев – наверное, прилипла от холода. Боярин принялся пересчитывать серебро.

– Зачем мы вообще сюда ночью пошли? – дрожащим голоском заныл Любомысл. – Тут разбойнички промышляют: того и гляди, попадем под лихой кистень.

– Где ты видишь разбойников? – оборвал его Немил. – Вокруг оглянись!

Твердислав обвел взглядом окрестности. В самом деле: городское дно будто вымерло. Перекошенные избушки лепились на склонах оврагов, как ласточкины гнезда. За глухими заборами – ни души, в окошках ни огонька.

– Притихли Яруги, – хмуро молвил кудесник. – Беду чуют!

На него обратились все взоры.

– Не разбойники это, – важно выпятил грудь Немил, давая почувствовать значимость своего мнения. – Упырь это набезобразил – вот кто!

Любомысл отшатнулся и побледнел. Абаш запричитал и принялся истово целовать оберег.

– Ты серьезно? Не шутишь? – спросил Твердислав.

Несмотря на испуг, комнатный книжник не мог потерпеть, чтобы верх в борьбе за научную истину взял колдун.

– Что это за упыри такие? Ты их только что выдумал! – с жаром заспорил библиотекарь.

Немил гордо отвернулся, чтобы показать, насколько он выше споров с червивым грамотеем, но боярин нетерпеливо взглянул на него, и пришлось объяснять:

– В середке Дикого леса, на Туманной поляне, растет исполинский дуб Мироствол. Ветви его уходят в заоблачный край, где на небесной тверди высится город богов. Там, в раю, блаженствуют навьи – души святых, праведников и великих воинов. Однако если ты грешник, и наделал много злых дел, то рая тебе не видать. Вместо неба твоя душа попадет в пекло, что залегло глубоко под землей.

В пекле правит царь бесов – Великий Лиходей, и уж он-то ни одной душе не откажет в приеме. Бесы и их помощники черти обдирают грешные души до лоскутов и превращают их в упырей – узников и страдальцев, которым придется пройти через все муки ада. И продолжаются эти пытки до бесконечности. У упырей нет надежды на избавление – они вечно стонут и терпят беду. Единственное, о чем они мечтают – хоть на миг вырваться из преисподней и глотнуть свежей крови. Однако у входа их сторожит чудовищный пес Полкан о трех головах. Мимо него не проскочишь! Лишь изредка одному из страдальцев удается обернуться летучей мышью и проскочить незамеченным. Вот тогда-то и начинает упырь бродить по миру живых, нападать на людей и высасывать из них кровь. И убежать от него не удастся. Это нежить, которая не знает пощады, потому что сама терпит такие муки, от которых стремится избавиться любой ценой.

– Ерунда это! Бабкины сказки! – Любомысл дрожал то ли от холода, то ли от страха.

Похоже, он уже сам не верил, что прав, и продолжал спор из пустого упрямства. Чтобы морально добить его, Немил растопырил пальцы, вознес вверх ладонь и трубным гласом прогрохотал:

– Пророчество из чародейской книги гласит: двенадцать месяцев года истекут, и наступит тринадцатый – месяц чернец. Рухнет Древо миров! Из-под корней его разольется огненная река, что зовется Смородиной. Великий Лиходей выведет из преисподней рать бесов, чтобы смести богов и обрушить небо на землю. Из пекла появится корабль под черными парусами, обтянутый кожей, снятой с мертвецов. На этом корабле упыри переплывут через реку, ворвутся в наш мир и растекутся по городам и весям, нападая на всех, в ком течет теплая кровь. Ни мужики, ни бабы, ни старики, ни дети не уйдут от их острых трезубцев. Своим адским нюхом упыри учуют любого, в ком теплится жизнь, выволокут на свет божий, где б он ни прятался, насадят на вилы и высосут кровь. И так будет со всеми! А после небеса рухнут, и мир погибнет в огне и потопе.

Немил кончил вещать, выудил из сумы, перекинутой через плечо, книгу в ветхом переплете, и ткнув ее в нос Любомыслу, завершил:

– Так написано в книге волхвов, которую завещал мне наставник – Велемудр из кривичей, а он носил высокое звание Крива Кривейшего и не мог ошибаться.

Абаш смотрел на вещего кудесника с немым обожанием.

– Хватит спорить! – оборвал их боярин.

Он растер в ладони комок белого снега, примятого бездыханным телом.

– Неужели ты веришь этому пустобреху, Твердислав Милонежич? – пискнул книжник.

– Я верю уликам, – отрезал тысяцкий. – Погляди сам. Что видишь?

– Ничего я не вижу! – победоносно вскричал Любомысл, надеясь повернуть распрю в свою пользу. – Обычный снежок, как и повсюду вокруг. Даже ничем не запачкан.

– Вот именно! – резко поднялся на ноги Твердислав. – Сонная вена на горле разорвана, кадык прокушен, лицо бледное до синевы. А где кровь? Ее столько должно было натечь, что весь снег покраснел бы. Где же след? Я не вижу ни пятнышка.

Любомысл взял факел в зубы, и на карачках, по-собачьи начал ползать по сугробам, выискивая пятна крови.

– Что нашел? – спросил тысяцкий.

– Ничего, – упавшим голосом ответил слуга.

– То-то же! – торжествующе заключил Немил. – Выходит, я прав, а этот книжный червь обмишулился.

И, чтобы у тысяцкого не осталось сомнений, решил застращать его до конца:

– Из кого упырь выпьет кровь – тот сам в упыря обратится. Восстанет из мертвых и начнет рыскать во тьме. Кого встретит – на того нападет. Сказывают, будто в прежние времена целые города превращались в упыриные гнезда. А начиналось все с одного-единственного укуса.

– Заткнись! – неожиданно рассердился на Немила боярин. – Черный народец и так растревожен. Того и гляди, вспыхнет «пугливый бунт». А тут ты еще, как сорока, разносишь страшилки на кончике хвоста. Чтобы я от тебя таких басен больше не слышал. Понял?

Немил, не ожидавший отпора, отступил и закрылся тяжелой книгой.

– Не верь этому вруну, сударь, – нахально заявил Любомысл. – Его бредни не подтверждаются современной наукой.

– Книга волхвов и есть наука! – рассерженно вскричал Немил, и для убедительности огрел библиотекаря тяжелым фолиантом по шапке.

Вот теперь победа над книжником была полной и окончательной. Однако неуч из книжной палаты никак не желал признавать поражения и упирался:

– Знаем мы эти поганые книги! Твой наставник сам ее и сочинил. И пророчества с заклинаниями из пальца высосал.

– Клеветник! Как ты смеешь его обвинять? – воспылал Немил праведным гневом. – Велемудр Кривейший прошел обучение у колдунов Дикого леса!

– Никакой он был не великий кудесник, а такой же обманщик и шарлатан, как ты сам!

– Ах ты, негодник! – зашелся от негодования Немил. – Меня ты можешь позорить, сколько душе угодно. Но своего учителя оскорблять я никому не позволю!

– Учитель твой – бестолочь. А ты весь в него пошел! – с азартом выкрикнул Любомысл.

– Не смей так о нем говорить! Не то…

– Не то что?