Григориан Подмосковный и другие мистическо-юмористические рассказы на бытовые и философские темы

Ольга Александровна хотела спросить у историка какую-нибудь книжку на эту тему, но тот уже исчез.

– Анатолий Иванович! – обратилась она к подполковнику. – Вы на машине?

– Конечно!

– Может быть, Вы меня подвезете до большого книжного, что на улице Ленина – надо бы про языческих богов и их праздники что-то посмотреть!

– С удовольствием! – согласился подполковник, неравнодушный к молодому завучу. – Давайте вместе чего-нибудь подберем! Только я сейчас в компьютерный класс на минутку загляну – мы с Серегой – он показал на учителя химии – копии снимем с этого диска, классно ребята поют!

Дальше дело закрутилось довольно быстро. Более или менее разобравшись в языческой системе, обозначили общую схему выступления. Предполагалось организовать его в виде исторической зарисовки о том, как наши предки-славяне приветствовали Дажьбога, призывая, таким образом, весну и Солнце. Подполковник, будучи знаком с неким Зелигером – известным в районе язычником, личностью сильной и таинственной, привез от него несколько настоящих идолов, которые тот согласился одолжить на время проведения представления («Ну и свирепые у них рожицы!» – удивилась Ольга Александровна).

Отрепетировать представление оказалось проще, чем Бременских музыкантов. Правда, поначалу дети путались в непривычных именах славянских богов, но когда число последних сократили до минимума, эту трудность преодолели. К тому же не надо было петь, а только водить хороводы да восславлять богов-защитников.

Правда, возникло еще одно осложнение. Отец Аркадий, входивший в оргкомитет празднования дня города как представитель РПЦ, увидев в программе празднования запись «Из истории России. Праздник Дажьбога. Постановка детского театра Школы-Гимназии № 1» возмутился и изрыгнул с десяток непечатных слов. Программа еще не была утверждена, но уже была согласована, и cходу взять и вычеркнуть из нее запись он не имел права. Поэтому священник решил срочно поговорить с директором школы. Почти бегом он спустился из здания городской администрации, запрыгнул в свою новую Тойоту и, смело игнорируя правила дорожного движения, помчался к школе.

Но опоздал. Директор уже ушла, а Ольга Александровна испугалась беседовать с разъяренным батюшкой. В результате главный удар принял на себя подполковник. Он, не снимая военной формы, гордо воссел за стол в учительской, а завуч вместе с другими организаторами представления, спряталась в смежной комнате и слушала, что будет.

Между подполковником и «отцом» завязалась непростая дискуссия.

– Православие – единственная истинная религия! – доказывал батюшка. – А остальные – все до единой – ложные!!! Мы должны с младенчества нацеливать детей на православие и воспитывать нетерпимость к чужим культурам! Нам толерастия не нужна! А уж язычество – наш смертельный враг!

Подполковник сначала пробовал выстроить дискуссию мирно:

– Нетерпимость к чужим культурам – ладно. Хотите – воспитывайте. Но ведь это – культура своя! Это наша история! Не американская и не китайская! Это история славянского народа!

– Да, это так, – нехотя согласился батюшка. Но, поскольку мы теперь православные, я считаю, что рассматривая историю, надо делать вид, будто никакого язычества не было, а когда не удается избежать упоминания, то описывать его в уничижительном свете, дабы вызывать отвращение. Вспомни, как при социализме попов описывали! Ведь в образовании главное – воспитать человека, а не дать ему истину! Вы же собираетесь показать язычество в хорошем свете!

– Причем тут хорошо-плохо? Мы собираемся показать максимально похоже на то, что действительно было у наших предков.

– Похоже не надо! Говорю тебе, народу истина не нужна! Народ нужно воспитывать в православном духе, а не учить истине! И ложь будет во спасение!

– Послушай, но ведь обсирать язычество – значит глумиться над историей Руси! – не соглашался патриотически настроенный Анатолий Иванович. – Да и к тому же, мы светское образовательное учреждение, а не церковный департамент! И почему ты делаешь вывод, что «воспитать человека» можно только таким путем, какой указывает церковь? Разве церковь, в лице своих служителей, является образцом? Разве глядя на них мы видим образцы гуманности, человечности и терпимости? Своим примером не пробовали воспитывать? – возразил подполковник.

– Очень жаль, что вы «светское учреждение»! – батюшка снова начал выходить из себя. – Но, если дела в государстве пойдут так, как сегодня, то скоро мы с вашей светскостью разделаемся! Все будет построено по церковному образцу, а любые другие верования, кроме православия, запретят! Одна страна – одна религия! Чё тут думать!

– Что-то тебя понесло! – осторожно высказался Анатолий Иванович.

– Понесло?! Хорошо, скажу коротко – категорически протестую!!! Требую отменить историческую постановку!!! Вместо нее можете, например, спеть пару псалмов!

– Знаешь, это мне Огурцова напоминает!

– Какого Огурцова?

– А фильм такой был – Карнавальная ночь называется. Там тоже повестку вечера редактировать пытались!

– Глумишься надо мной? – взвизгнул отец Аркадий. – Еще раз повторяю: требую отменить постановку, а сценарий порвать немедленно! Отвечай!!!

– Я тебе отвечу коротко, по-военному, невозмутимо изрек подполковник, и хорошо поставленным командирским голосом адресовал попа на три известные буквы.

Батюшка, встал со стула, взмахнул руками, как будто хотел заехать подполковнику по морде, но, воздержавшись и от рукоприкладства, и даже от матерной тирады, сказал:

– Бесовское отродье! Многогрешная гнида! Гореть тебе в геене огненной! Там будет плач и скрежет зубовный!!!

И удалился, хлопнув дверью.

Анатолий Иванович продолжал спокойно сидеть за столом. «И откуда это у души – зубы?» – процитировал он вслух мысль Пелевина. Но тут дверь снова открылась и из-за нее показалось перекошенное от злобы брадатое лицо батюшки.

Анатолий Иванович подумал, что «отец», вероятно услышавший его последнюю фразу, призвав превеликое благомудрие свое, сейчас как-то разъяснит этот казус с зубами, но тот что было сил рявкнул:

– CУКА!!!

И еще сильнее захлопнул за собой дверь. Послышался конский топот по лестнице – батюшка стремительно спускался вниз.

– Ушел, можно выходить! – сказал Анатолий Иванович испуганным коллегам.

В конечном итоге, в назначенный час представление состоялось. Идолы славянских богов полукругом расставили по сцене. Самое почетное место, как бы в президиуме, занял главный бог – Перун. По обе стороны от него стояли богиня вечной жизни Джива и богиня плодородия Макошь, далее «заместитель» Дажьбога – тоже бог солнца Хорс, а также бог свирепого ветра и плохой погоды Поздвизд. Зачем Зелигер дал им последнего, никто не понял, но раз есть – надо использовать.

Сам Дажьбог находился в центре полукруга и ему воздавались различные почести. В какой-то момент все затихли, а одна из девочек вышла вперед и с чувством продекламировала:

«Славим Дажьбога! Да будет он нашим покровителем и заступником! И покровителем плодов на полях! Он траву дает скоту нашему во все дни! И коровы умножаются, и умножаются зерна в житницах! И меду он не дает забродить! Он бог Света! Славьте Сварожича, отрекающегося от Зимы и текущего к Лету! И ему мы славу поем, поскольку он – отец наш!»

Услышав эти слова, наблюдавший за лицедейством отец Аркадий стал пунцовым от злости. Если бы он был собакой, то ощетинился бы с ног до головы и зарычал. Но поскольку собакой, по меньшей мере, в прямом смысле он не был, ему оставалось лишь скрежетать зубами. Даже матом выругаться он не мог, так его окружал народ, немалая часть которого полагала, что православному священнику материться не подобает.

Впрочем, присутствующие не обращали на батюшку никакого внимания. Гораздо более заметным оказалось резкое изменение погоды, которое произошло за время детского выступления, длившегося не более 15 минут. Изначально погода была пасмурной, однако поднялся ветер, облака на небе раздвинулись, и, точно откликаясь на наивные просьбы детей, выглянуло яркое солнце. Полированный Дажьбог на сцене торжественно засверкал деревянной лысиной.

Народ обрадовался, однако греться ему предстояло отсилы с полчаса. Затем небо снова затянулось тучами, пошел дождь, а дальше разразилась мощная весенняя гроза, что осложнило проведение праздника. До вечера погода продолжала меняться с калейдоскопической быстротой, совершенно нехарактерной для этих мест. А поскольку накануне прогноз погоды обещал «без осадков», в конечном итоге большинство народу пришло домой основательно промокшим, так как зонтов с собой никто не взял.

Стихия не успокоилась и ночью, и когда следующим утром, в понедельник учителя пришли на работу, они увидели, что огромное древнее дерево обрушилось на провода, в результате чего школа оказалась обесточенной. Занятия пришлось отменить, вызвали ремонтную бригаду. Когда бригада приехала и уже занималась восстановлением линии, на третьем этаже откуда-то потянуло дымом. Оказалось, загорелся электрический обогреватель. Вызвали пожарных, пожар удалось быстро потушить. Угол комнаты довольно сильно обгорел, но книги не пострадали. Командир пожарного расчета, сидя в кабинете у директора школы, доложил, что пожар произошел из-за короткого замыкания в цепи электронагревателя.

– Но ведь он же был выключен! – удивилась директор. – Сейчас тепло!

– Выключен был, а из розетки не вынут! – разъяснил пожарный. – Хотя и редко, но бывает, что происходит замыкание в режиме “standby”, поэтому на всякий случай следует отключать электроприборы из сети, когда ими не пользуются! – назидательно продолжил он.

– Но ведь электричества в школе не было! Там же дерево упало, и столб завалило! – всплеснула руками директор.

– Не было бы электричества – не было бы и пожара! – ответил командир расчета таким тоном, чтобы дать понять о своем нежелании продолжать дискуссию о невероятных вещах. – Во всяком деле главное – простота, прозрачность и порядок! Подпишите вот здесь! – он протянул какую-то бумагу.

Директор взяла у него документ, чтобы расписаться, и в это время в воздухе раздался чуть слышный шелест, завершившийся громким «Бенц!». Это икона, привешенная в кабинете директора почти под самым потолком, почему-то сорвалась с крепления и спланировала точно на голову пожарного. Но он был в каске.

– Ой!!! – вскрикнула директор.

– Ничего-ничего, – ответил пожарный, снял каску и протер рукой стриженную ежиком голову. – Видите, как полезно носить каску даже в, казалось бы, безопасных помещениях! – сказал он, и директор так и не поняла, шутил ли он или действительно считал, что изрекает весьма ценную мысль.

Больше ничего страшного в школе в тот день не происходило, однако эти события стали лишь первыми звеньями в цепи таинственных происшествий, начавшихся после представления. Сильнее всего досталось организаторам.

В театральную творческую группу входило пять человек – сама Ольга Александровна, учитель химии Сергей Игоревич, учительница литературы Светлана Сергеевна, учительница биологии Нина Викторовна и, естественно, подполковник Анатолий Иванович. Нина была самой младшей в группе, ей едва исполнилось 25. Самым старшим оказался подполковник, которому перевалило за 50, Сергею было в районе 40, а Светлане и Ольге – около 30. Но различия в возрасте им не мешали – всех их объединяла любовь к театру, за исключением, может быть, Анатолия Ивановича, который более тяготел к Ольге Александровне. Она же первая и столкнулась с неведомым. События развивались так.

В качестве поощрения школе за выступление театрального кружка на празднике города, администрация презентовала билеты на представление театра, приехавшего на гастроли из Питера. Билеты достались всем учителям, кто хотел пойти, но в первую очередь, естественно, организаторам кружка.