Дневник грабителя

– Мистер Бекинсейл, это вы проникли в дом номер четырнадцать на Блейден-Парк-роуд?

Он опять качает головой. Я отвечаю таким же образом.

– Произнесите это вслух для записи.

– Нет, – говорю я.

– Тогда объясните, пожалуйста, почему вы побежали от моих офицеров, когда они обнаружили вас рядом с местом ограбления, а прежде расскажите, что вы вообще там делали.

Я собираюсь выдать какую-нибудь непродуманную ложь в тот момент, когда Соболь подсовывает мне под нос лист бумаги и говорит одними губами: "Прочти".

– Мы с моим другом, мистером Харрингтоном, ехали в "Розу и корону" на встречу с нашим приятелем, мистером Норрисом?

Я корчу недовольную гримасу и поднимаю голову, но Соболь жестом просит меня читать дальше.

– Мы планировали выпить вместе по нескольку кружек пива и пообщаться. По пути наша машина сломалась – что-то случилось с двигателем, и мы решили, что остаток пути пройдем пешком. Увидев офицеров, я побоялся, что они захотят осмотреть мой автомобиль и обнаружат два колеса с изношенным протектором? – Как трогательно. – Вот мы с мистером Харрингтоном и решили побежать, чтобы отвлечь внимание полиции от моей машины. См.

Я таращусь на это "см." и на отходящую от него стрелку и ничего не могу понять. Соболь прикладывает к лицу ладони и качает головой, а Росс выхватывает лист из моих рук, переворачивает его и снова сует мне.

– Простите, – произношу я и продолжаю читать. – Теперь я понимаю, что мы поступили глупо, и очень сожалею, что отняли у вас столько времени и не остановились по первому требованию.

Соболь убирает ладони от лица и спрашивает, может ли мистер Норрис подтвердить мои слова. Я говорю "да", видя, как все трое начинают кивать.

– Естественно, мы незамедлительно осмотрим вашу машину и проверим, действительно ли покрышки на двух ее колесах изношенные. Допрос окончен в два двадцать девять ночи. – Соболь выключает магнитофон. – См! Ты беспросветный идиот, Бекс!

Он протягивает нам копию записи, я за нее расписываюсь, и мы с Чарли поднимаемся со стульев, хотя я до сих пор понятия не имею, что происходит.

– При других обстоятельствах мы обвинили бы тебя в данной ситуации во всех смертных грехах. – Соболь грозит мне пальцем. – Понял?

– Понял, – отвечаю я. – Но если честно, ни черта я не понял.

Чарли хватает меня за руку, а Соболь просто спокойно уходит.

– Я кое-что объясню тебе, – говорит Росс. – Парней, которые обижают маленьких мальчишек, мы ненавидим еще больше, чем прожженных грабителей вроде тебя. – Я смотрю на него в замешательстве. – Обо всем остальном тебе расскажет мистер Тейлор, когда вы выйдете за пределы участка. Но запомни: о том, что здесь только что произошло, никому ни слова! Только пикнешь – и сразу вернешься к нам. На гораздо более долгий срок, поверь. Итак, джентльмены, все свободны.

Парней, которые обижают маленьких мальчишек, мы ненавидим еще больше, чем прожженных грабителей вроде тебя.

О подробностях этой истории Чарли рассказал нам с Олли по дороге домой. Речь шла о том доме, который мы обработали полгода назад, и о кассете, обнаруженной в видаке Электриком. Более двенадцати человек – вернее, дегенератов, – были арестованы после получения полицией вещественного доказательства. Прислал его Соболю я. Быть может, никто никогда и не догадался бы о том, что вытворяли эти подонки, если бы мы с Олли не обчистили тогда их дом. Сколько еще своих грязных фильмов они отсняли бы? Сколько маленьких мальчишек измучили бы?

Насколько я понял, Соболь, и Росс, и Атуэлл, и все остальные решили, что на сей раз они обязаны нас отпустить. И насколько бы неправдоподобно ни звучал бы мой рассказ, эти кретины действительно отпустили нас. Впервые в жизни я почувствовал, что мы и они – одна команда, и не испытал при этом никаких отрицательных эмоций. Хрен его знает, как им удалось определить, что кассету прислал Соболю именно я, быть может, на ней остались мои отпечатки пальцев. В будущем надо вести себя более осторожно.

В будущем. У меня есть будущее. Без решеток, засовов, заборов из колючей проволоки, без параши. Сегодня утром я возвращаюсь к себе домой. Завтра проснусь в своей собственной кровати, схожу в кабак, прогуляюсь по городу и... может, увижу Мэл.

Я не хочу, чтобы все это у меня отобрали, и не желаю садиться за решетку. Сегодня ночью я осознал, насколько сильно не желаю. Я не могу сесть в тюрьму. Я этого не переживу.

А раз знаю, что не переживу, значит, должен прекратить воровать.

Когда сия мысль приходит мне в голову, я вдруг понимаю, что более важных, чем это, решений еще не принимал ни разу в жизни. И что все остальное – дерьмо собачье.

Мы уже потрепались с Олли и о том, что, попав в камеры, оба ничуть не испугались, и что с легкостью отсидели бы и год, и два, и о других подобных вещах. Но я прекрасно понимаю, что все это бред.

Я не создан для тюряг, я не настолько выносливый, как Роланд, и повторения сегодняшнего вечера не перенесу.

И вот прямо сейчас, сидя на переднем сиденье машины Чарли, я даю себе слово, что подведу черту под прошлой жизнью и заживу, как все.

Здесь же, сидя на переднем сиденье машины Чарли, я решаю, что должен сделать.

С самого утра я поеду к Мэл. Скажу ей, что ради нее – и пока не стало слишком поздно – я завязываю с грабежом. Потом помирюсь с ней и займусь поисками работы – настоящей, порядочной работы. Больше никакого воровства, никаких взломов, никаких околачиваний по округе подобно подростку. Я навсегда выхожу из игры. И точка.

А если честно, когда у меня в кармане еще есть деньги, я постоянно даю себе подобные обещания.

notes

Примечания

1

Трейнспоттер – 1) человек, хобби которого – отслеживать поезда и записывать номера локомотивов; 2) человек, отличающийся неплохими умственными способностями, однако всецело поглощенный каким-либо занудным хобби, как, например, собирание марок, трейнспоттинг и т. п. – Примеч. пер.