Остров Проклятых

Опять эта сухая ухмылочка.

– Как знать, Чак. Ты не производишь впечатление стопроцентно уравновешенного человека.

– Может, пока мы здесь, я забронирую себе кроватку на будущее. Пусть подержат.

– Неплохая мысль.

Мотор ненадолго заглох, пока паром разворачивался вправо вместе с течением, а затем снова затарахтел. Перед ними теперь было открытое море, а паром кормой подплывал к причалу.

– Насколько мне известно, они применяют радикальные подходы, – сказал Тедди.

– Красная зона?

– Нет. Просто радикальные. Есть разница.

– В последние годы она стирается.

– Бывает, – согласился Тедди.

– А эта сбежавшая пациентка?

– Про нее я мало что знаю, – сказал Тедди. – Прошлой ночью она слиняла. Ее имя записано у меня в блокноте. Остальное, надеюсь, они нам расскажут.

Чак оглядел бескрайнее водное пространство:

– Куда ей деваться? Поплыла домой?

Тедди пожал плечами:

– Наверняка их пациенты находятся в плену разных иллюзий.

– Шизофреники?

– Почему нет. Сомневаюсь, что ты здесь увидишь обычных монголоидов. Или какого-нибудь типа, которого пугают трещины в асфальте, или беспробудную соню. Насколько я мог понять из дела, тут настоящие психи.

– И сколько из них, по-твоему, придуриваются? – спросил Чак. – Меня это давно занимает. Помнишь «восьмерок»[1 - «Восьмерка» – солдат, комиссованный из американской армии по восьмой статье: «Серьезное умственное расстройство». (Здесь и далее прим. перев.)] на войне? Сколько из них, как ты думаешь, были действительно психами?

– Был у нас, в Арденнах, один тип…

– Ты был в Арденнах?

Тедди кивнул.

– Однажды он проснулся и заговорил задом наперед.

– Слова?

– Предложения. Например: «Крови следы тут, глядите, сержант». А вечером, сидя в окопе, он охаживал себя по голове камнем. Методично так стучал. Мы офонарели и даже не сразу поняли, что он выцарапал себе глаза.

– Иди ты.

Тедди покачал головой, словно сам себе не веря.

– Через несколько лет мне рассказал один парень, что в госпитале для ветеранов в Сан-Диего вместе с ним был слепой, который говорил задом наперед. Его разбил паралич, и врачи не могли установить причину. Парень сидел у окна в инвалидном кресле и весь день разглагольствовал про свой урожай зерновых. А вырос он, между прочим, в Бруклине.

– Да, когда парень из Бруклина считает себя фермером, это, пожалуй, тянет на восьмую статью.

– Я тоже так думаю.

2

На причале их встретил Макферсон, помощник смотрителя заведения, достаточно молодой для своей должности, с длинноватыми, не по уставу, блондинистыми волосами. В его движениях сквозила томная грация, которая у Тедди ассоциировалась с техасцами либо с лошадниками.

Он стоял в окружении санитаров, в основном негров, у белых же лица были каменные, как будто в младенчестве их недокормили и они выросли чахлыми и недовольными.

Санитары в белых рубашках и белых брюках ходили стадом. На Тедди с Чаком они даже не посмотрели. Они ни на что не смотрели, просто подошли к парому и остановились в ожидании, пока его разгрузят.

По просьбе Макферсона Тедди и Чак предъявили свои удостоверения, и он их долго изучал с прищуром, сравнивая фотографии с лицами владельцев.

– Кажется, до сих пор я никогда не видел удостоверение судебного пристава, – признался он.

– А тут сразу два, – сказал Чак. – Знаменательный день.

Макферсон ответил ему ленивой ухмылкой и вернул удостоверение.

Над береговой линией море хорошо поработало за эти две-три ночи: она была вся завалена ракушками, сплавным лесоматериалом, остовами моллюсков и полуобглоданными дохлыми рыбешками, над которыми потрудились неизвестные падальщики. Тедди обратил внимание на мусор, прибитый течением из внутренней гавани, – пустые банки, размякшие бумажки, номерной знак, вытравленный водой и солнцем. В основном на острове росли сосны и клены, худосочные, побитые ветрами, а сквозь просветы деревьев, на вершине склона, можно было разглядеть отдельные строения.

Долорес, любившая загорать, наверное, оценила бы это место по достоинству, ну а что касается Тедди, то он воспринимал нестихающий бриз как угрозу океана, что тот готов в любой момент вцепиться в него когтями и уволочь на дно.

Санитары снесли на причал мешки с почтой и коробки с медикаментами и погрузили их на ручные тележки, а Макферсон расписался в акте за полученный товар и передал его одному из паромщиков.

– Ну, мы тогда отчаливаем, – сказал тот.

Макферсон щурился на солнце.

– Шторм, – продолжал паромщик. – Никто не знает, чего от него ждать.

Макферсон покивал.

– Мы свяжемся со станцией, когда придет время нас забирать, – сказал Тедди.

Паромщик согласно кивнул.

– Шторм, – повторил он.

– Да-да, – подал голос Чак. – Мы учтем.

Макферсон вел их вверх по тропинке, полого поднимавшейся среди деревьев. Когда они кончились, тропинка уткнулась в мощеную дорогу, этакую ухмылочку на их пути, в уголках которой стояли два дома. Тот, что слева, попроще, представлял собой красно-коричневый викторианский особнячок с мансардой и маленькими оконцами в черной оправе – такие местные дозорные. Тот, что справа, смахивал на тюдоровский замок.