Канатоходец

Кэри нахмурился.

– Мы останемся в доме, – быстро сказал Лэсси.

– Хорошо. Вы достали одежду?

– Все здесь.

Кэри вытащил из кармана два удостоверения.

– Вот наши пропуска. Проверьте их.

Хуовинен взял корочки и тщательно изучил их, вытащив для сравнения свой собственный пропуск.

– Отлично, – наконец сказал он. – Хорошая работа. Но они новые – слишком чистые.

– Мы замусолим их, – пообещал Кэри.

– В сущности, это не имеет значения, – Хуовинен пожал плечами. – Пограничников уже блевать тянет от этих пропусков, так что все будет о'кей.

– Надеюсь, – сухо сказал Кэри.

Лэсси Виртанен поднял свою стопку.

– Значит, решено. Не знаю, чем вы собираетесь там заниматься, мистер, зато знаю, что русским это ничего хорошего не сулит. Kippis! – он залпом выпил водку.

Кэри и Армстронг тоже выпили, и Виртанен тут же снова наполнил стопки. Армстронг обвел взглядом комнату, заметил фотографию, стоявшую на секретере, и отодвинул стул, чтобы получше ее разглядеть. Проследив за его взглядом, Лэсси хохотнул и поднялся с места.

– Вторая мировая, – сказал он. – В те дни я был парень что надо.

Он взял фотографию и протянул ее Армстронгу. На фотографии молодой Лэсси Виртанен стоял перед истребителем, украшенным свастикой.

– Мой "мессершмитт" – с гордостью произнес Виртанен. – На этой машине я сбил шестерых русских ублюдков.

– Вот как? – вежливо заметил Армстронг.

– Отличное было времечко, – продолжал Виртанен. – Но, Бог ты мой, что у нас была за авиация! Мы летали на любых самолетах. Американские "Брюстеры" и "Хоуки", британские "Бленхеймы" и "Гладиаторы", германские "Фоккеры" и "Дорнье", итальянские "Фиаты", французские "Морен-Солнье", даже русские "Поликарповы". Немцы захватили несколько штук на Украине и переправили нам. Эти немцы, между нами говоря, тоже оказались ненадежными скотами. И с этой сумасшедшей разношерстной авиацией мы все-таки удерживали русских до конца.

Он похлопал себя по ноге.

– Я получил свое в 1944 году – меня сбили над Раисало. Четверо против одного. Приземлился за линией фронта, но выбрался к своим с пулей в ноге, обошел все русские патрули. Да, было время! Ваше здоровье!

Кэри и Армстронг уехали поздно вечером, выслушав длинный монолог Виртанена о военных приключениях, то и дело прерываемый новыми стопками водки. Наконец все кончилось. Усевшись за руль, Армстронг красноречиво взглянул на Кэри.

– Знаю, – глухо сказал Кэри. – Пьяные, опустившиеся люди. Неудивительно, что они топчутся на одном месте.

– Этот человек живет в прошлом, – сказал Армстронг.

– В Финляндии таких множество – эти люди никогда и не жили по-настоящему после войны. Ладно, черт с ними, с Виртаненами, все равно они остаются здесь. Нам придется рассчитывать на Хуовинена.

– Он так торопился разделаться с деловой частью, как будто ему не терпелось поскорее напиться, – холодно заметил Армстронг.

– Знаю, но других людей у нас нет, – Кэри вытащил трубку. – Интересно, как идут дела у Маккриди и у остальной компании на севере? Вряд ли им сейчас хуже, чем нам.

Глава 26

– Я устал, – сказал Хардинг. – Хотя вряд ли смогу заснуть.

Денисон очистил от камней узкую полоску земли, чтобы раскатать на ней спальный мешок.

– Почему? – спросил он, прихлопнув комара.

– Не могу привыкнуть к тому, что ночью светло, как днем.

Денисон усмехнулся.

– Почему бы вам не прописать себе снотворное?

– Пожалуй, – Хардинг вырвал кустик травы и отбросил его в сторону. – Как вы спали эти дни?

– Неплохо.

– Снов много видели?

– Наверное, но ничего не помню. А что?

Хардинг улыбнулся.

– Как-никак стараниями этой крошки я отныне ваш персональный врач, – он кивнул в сторону Лин, которая с сомнением глядела на закипающий чайник.

Денисон развернул свой спальный мешок и уселся на него.

– Что вы о ней думаете?

– С личной точки зрения или с профессиональной?

– Если можно, с обеих.

– Она весьма уравновешенная молодая женщина, – в голосе Хардинга проскальзывали веселые нотки. – Она сумела приструнить Кэри – поймала его в нужный момент. Она двинула мне по больному месту. Одним словом, весьма способная девушка.

– Она очень холодно восприняла известие о смерти отца.

Хардинг закурил сигарету.

– Она жила с матерью и отчимом. За исключением постоянных ссор, ее мало что связывало с Мейриком. Ее отношение к гибели отца можно назвать вполне нормальным. Сейчас она слишком занята другими вещами, чтобы думать об этом.

– Да, – задумчиво пробормотал Денисон.

– Вам не стоит беспокоиться за Лин Мейрик, – продолжал Хардинг. – Она привыкла сама все решать за себя, да кстати и за других.