Текел. Ты взвешен и найден лёгким

Она махнула мне последний раз и исчезла из поля зрения. Софья уже на 10% была в Германии. А я на 100% в отчаянии.

***

На выходе я наткнулся на какого-то еврея в сером костюме и с жидкой бородкой. Ему было лет пятьдесят с виду. Стоял с сумочкой и нервно дергал молнию на ней. Туда-сюда. У него весь лоб вспотел. А глаза зоркие, как у ястреба. Хищно кого-то искали. И я попался. Он умилился и сосредоточился на мне. Видимо разглядел во мне земляка.

– Шалом! – Ликующе закричал он, встав у меня на пути.

– Здравствуйте. – Спокойно поприветствовал я, притормозив.

– Хах! – Взыграв духом, усмехнулся он. – Ты же наш! Да? Ты же наш?

– Вряд ли. – Я пожал плечами, обошел его и пошел дальше.

– Погоди, не уходи! – С типичным еврейским акцентом продолжал он. – Я же вижу! Ты таки наш! Кудрявый красавчик! Тут в Москве, однако, не часто наших встретишь.

– Какой наш? – Спросил я, переходя дорогу.

– Ну, ты же наш! Еврей! Мы русские евреи! А ты что скрываешься? Тогда я буду тише, если хочешь.

Он волочился за мной до самой машины и все повторял, что я «наш».

– Что вам надо? – Сказал я, наконец, когда мы пришли на стоянку и подошли к машине.

– А ты чего такой хмурной? Обидел кто?

– Да.

– Так, расскажи кто! Поделись!

– Так. – Буркнул я. – Вам деньги нужны?

– А что? Почему сразу деньги?

– Вам нужны деньги или нет?

– Ну, вообще, да. До сына хотелось бы доехать.

– И сколько нужно для этого?

– Ну, ты все-таки наш… – Он хитро улыбнулся и помахал перед моим носом указательным пальцем.

– Сколько нужно?

– Ну, в общей сложности, тысяча рублей. Мне бы хватило тысячи, да.

– Слушайте, это Москва, а не Дубай. – Я достал кошелек, вытянул сто рублей и протянул ему. – Больше не могу, простите.

Он принял купюру так, словно ему вручили положенный паек из Синагоги.

– Ну, мы же евреи, должны помогать друг другу, согласен? На то мы, брат и евреи, чтобы помогать друг другу.

– Все люди должны помогать друг другу. По возможности.

– Ну, правильно, да.

– Удачи. Мне пора.

Я открыл дверь, плюхнулся на сиденье, закрылся и завел машину. Он не уходил, стоял и размышлял, почесывая затылок. Дождется, наверное, пока я уеду и пойдет дальше искать «своих». И все-таки его немного жаль. Разве он попрошайничал бы, если у него все было бы хорошо? Конечно, нет. Я не из тех, кто считает евреев «жидами» и ни в коем случае не вешаю на них вселенскую вину за все людские неудачи, но попадись этот сын Авраама, кому-нибудь другому, и у этого человека сразу же появится предвзятое отношение ко всей нации. Так всегда.

В аэропорту простых зрителей не бывает. Здесь все задействованы. Начиная с рабочих, которые развозят тележки для багажа и, заканчивая людьми, вроде меня, павших духом, ну или таких, как этот еврей. Но у него, наверное, совсем все худо.

***

Я выехал из аэропорта и поехал в сторону дома. Стылое низкое небо совсем потемнело. Моя машина тихо скользила по освещенной ровной трассе, а я плавно крутил руль, откинув голову назад. «Жизнь продолжается» – Давал я поддержку самому себе. – «Но уже без Софьи. Пустяк. Переживу. Раньше же обходился как-то без нее. Все будет хорошо. Мы будем вместе. Рано или поздно, точно». Настроение было подавленное и даже слезливое. Я съехал с кольцевой дороги и углубился в город. Тоска усиливалась. Я включил радио и начал шастать по волнам, в поисках подбадривающей, позитивной музыки. Но наткнулся на похоронный рок. Переключить на другую волну у меня просто не хватило сил. Эта музыка очень даже подошла к моему настроению, но и прикончила его в конец, опрокинув меня в полнейшую меланхолию. Я проезжал мимо ресторанов, магазинов, шаверменных прилавков, питейных домов и невольно задумался: «А не запить ли мне свое горе?» Притормозив возле какого-то чудаческого кабака, я вылез из машины и зашел внутрь. Пятница. Людей было полно. Все вокруг разговаривали, орали, спорили, хвалились, пердели, рыгали, плакали, пели. Что угодно, только не молчали. У барной стойки околачивалась целая орда жаждущих посетителей. Совсем не так я себе представлял все это. Думал, зайду сейчас в пустой бар, удобно усядусь на высокий стул, закажу чего-нибудь крепкого, а потом добродушный старый бармен подойдет и спросит: «Эй, друг, в чем дело?», ну, и тут я ему все выложу. Он подбадривающее похлопает меня по плечу и выдавит из себя что-то вроде: «Так бывает, дружище. Все будет нормально», а затем распишет и свою душераздирающую историю. Но так, наверное, только в фильмах бывает.

Я поднялся на цыпочки и глянул на лицо поддателя, который грациозно носился от одного посетителя к другому. Он был загорелым высоким и худым парнем, который злоупотребил гелем для волос. Таких, как он, кажется, называют метросексуалами. Но проще назвать гомиками, так как чаще всего это просто разговорный синоним.

Я вышел. Небо представляло собой темно-синий ковер. Мертвая луна удалилась ввысь. Фонари мутно освещали улицу латунным светом. Мимо проносились машины. Из бара слышались выкрики калдырей. Стены трещали по швам. Казалось, будто это заведение вот-вот лопнет, и все эти скоты вылетят наружу, как гной из воспаленного аппендикса.

На часах было 22:45. Домой не хотелось. В растрепанных чувствах туда лучше не соваться, иначе на тебя обрушаться лавиной вопросы от родителей, которые тебя еще сильнее добьют. Единственный человек в этом городе, который может поднять мне настроение – мой лучший друг. Олег. Старый, добрый товарищ. Он из бывших жирдяев. С возрастом сумел сбросить пару десятков килограмм, начал качаться, отрастил негустую рыжую бородку и обзавелся постоянной девушкой, с которой тоже был знаком, чуть ли, не с пеленок. Мы все втроем учились в одном классе. Раньше он питал к ней ненависть и даже презирал, потом наши пути разошлись: я остался, она ушла в другую школу, он в колледж и вовсе выпустил ее из памяти. Но недавно они встретились. Совершенно случайно. И, оказалось, что за то время, которое они не виделись, она расцвела, как алая, благоуханная роза. Он начал за ней ухлестывать, и через несколько дней она уже была его девушкой. Прямо сказка. Однако на тот момент я не верил, что их отношения будут длиться долго. Я был уверен, что скоро все закончится. Такой уж Олег человек.

Я решился и набрал ему.

– Алло. – Охрипшим голосом пробурчал он в трубку.

– Не спишь?

– Дремал просто. – Он откашлялся и спросил. – Ну, так что, проводил ее?

– Да.

– Настроение, небось, паршивое, а?

– Не то слово.

– Ты сейчас где есть-то?

Я обернулся, глянул на название кабака и сказал:

– Не важно.

– Не дома?

– Пока в Москве, стою на улице.

– Это дело нужно заесть.

– Хорошая мысль. В животе как раз пустошь. Я заеду за тобой через минут пятнадцать, хорошо?