Мы оседлаем бурю

– Там есть город, – возразил Орун. – Мне кажется, именно это и пыталась сказать девушка. Из последней деревни. Я спросил… – Он обозначил ладонями скат крыши, показывая способ, которым переговаривался. – Она махнула на юг и сказала какую-то тарабарщину, но, кажется, она называла город Столица.

– Столица? – переспросил я. – И город большой?

Он снова передернул одним плечом.

– Она показала вот так. – Он раздвинул ладони. – Но может, она просто восхищалась размером моего члена.

Смех немного снизил напряжение. Улыбка Оруна была кривобокой, как и манера пожимать плечами.

– Тогда пойдем на юг, – сказал я. – Может, Столица стоит на Ленте, а значит, там есть пища и вода. Мы даже можем найти кого-то, кто говорит на нашем языке, расспросим про Гидеона и наймемся на службу воинами.

– На службу? – Я приготовился к вспышке ярости, но все равно вздрогнул, когда Эска на меня напустился. – Ты хочешь, чтобы мы работали за деньги? Как простые горожане у нас дома? Если ты хочешь именно этого, тебе следовало бы заткнуться и делать то, что велел гуртовщик Риз.

– Да чтоб ты провалился, Эска! Мне тоже здесь не нравится, но неужели ты не можешь делать, что велят?

Он встал, накрыв меня своей тенью.

– Если бы гуртовщик Риз отдал мне приказ, я бы его выполнил. Любой приказ.

– Гуртовщик Риз выжил из ума! – рявкнул я, вскочив. – Он больше не слышит собственный народ.

Эска шагнул ближе и понизил голос, хотя вокруг уже начали собираться люди:

– Так почему же ты не оспорил его власть? А? Почему великий капитан Рах э‘Торин не высказался, прежде чем дошло до такого? Я скажу тебе почему. Потому что великий капитан – трус. Потому что, если бы ты бросил ему вызов и проиграл, тебя бы изгнали в одиночестве, а так ты сохранил честь и утащил всех нас за компанию.

Он сплюнул, и слюна зашипела на углях.

– Ты стал заместителем капитана Таллуса только по одной причине – его сестренке нравилось у тебя отсасывать. Но раз ты не сумеешь вывести нас из этой передряги с помощью члена, может, пора тебе отойти в сторону и позволить принимать решения кому-нибудь другому?

– Тебе, что ли?

– Хотя бы и мне. Если бы к моменту его смерти я по-прежнему был его заместителем, мы не торчали бы здесь, слизывая с камней воду и отрезая головы у дикарей.

Эска вытащил из ножен на бедре одну саблю, и среди собравшихся Клинков прошел шепоток. Теперь клинок либо испробует вкус крови, либо будет отброшен навсегда.

Если бы мы были дома, в степи, то между нами встал бы кто-нибудь из старейшин и постарался утихомирить, прежде чем Торины почем зря потеряют воинов, в которых так нуждаются, но здесь не было старейшин, как не было гурта. Три других воина из Ладони не пошевелились.

Я нащупал гладкую кожаную рукоять, и по моим венам запульсировал огонь.

– Если бы ты не возразил корунцам, то втоптал бы в грязь свою честь, – сказал я. – Ты обрек бы души каждого из нас лечь тяжким грузом на весы Моны. Думаешь, мы тебя поблагодарили бы?

– Весы. Честь. Боги. Шел бы ты со своими старыми байками, Рах. Оглядись вокруг и увидишь новый мир. Хочешь ты того или нет, но все изменилось. Города укрепляют свою власть над нашими землями, и, если мы хотим выжить, став их вассалами…

– Вассалами? – Тишина стала мертвенной, лишь потрескивали угли. – Я скорее умру, чем склонюсь перед корунцами. Или перед темпачи. Или перед кем угодно, кто решит отобрать у нас степь.

– Так умри. Вторым Клинкам пора получить нового капитана, который поведет их домой.

Послышался гул голосов, но его заглушили удары моего сердца.

– Так что же, капитан? – вызывающе поднял бровь Эска. – Ты готов сразиться со мной за пост предводителя Вторых Клинков?

– Да, – сказал я, хотя сердце выкрикивало другой ответ. – Я не позволю тебе навлечь на Торинов такой позор.

Я вытащил из ножен на бедре первый клинок, а потом и второй.

– Это глупо, – сказал Йитти, вставая между нами вместо отсутствующего старейшины. – Нам и без того хватает проблем.

– Отойди, Йитти, – рявкнул Эска, вытаскивая вторую саблю с выгравированной на клинке молитвой Нассусу. – Если с тобой что-нибудь случится, ты сам себя не залатаешь.

Йитти поморщился, пригладив волосы, и отошел в сторону, так что передо мной остался только залитый светом костра Эска. Клинки с шумом расступились и оттащили бревна и седельные сумки, дав нам побольше места и покрикивая на остальных, чтобы поторопились. Подошли новые люди, образовав круг у костра, все толкались, перешептывались и отпихивали друг друга, а в это время в их умах шла другая битва. За кем они готовы следовать? Кому желают победы?

Эска облизал губы.

– Боги на моей стороне, – выкрикнул он в темноту. – Я поведу Клинков домой и буду драться за Торинов, а не против них, за новый мир, а не против него, потому что, сколько ни кричать и ни метаться в темноте, это не помешает наступлению завтрашнего дня.

Мне стоило бы тщательнее подбирать слова, но охваченный ужасом мозг закрутило в водовороте мыслей. Сейчас мне может наступить конец, здесь, на чужих каменистых берегах, вдали от родного дома. Лучше умереть, чем быть изгнанным и одиноким, но я цеплялся за жизнь, как за клинки, которые никогда еще меня не подводили.

– Боги на моей стороне, – выплюнул я первое, что пришло в голову. – Потому что, какие бы ни грянули перемены, мы по-прежнему левантийцы, мы наездники, воины и кочевники, мы из рода Торинов и не сдаемся!

Слова вышли неуместными, но никакие слова не смогли бы унять ноющее сердце. Оно заболело еще сильнее, когда друг моего детства шагнул вперед, закрутив сначала один клинок, а потом второй, так что сверкнули гравированные лезвия. Никаких одобрительных криков. Все Клинки наблюдали молча, задержав дыхание.

Еще один шаг. Еще один взмах. Я стоял с клинками наготове и ждал, когда он нападет.

Я капитан Торинов. Боги на моей стороне. Я капитан Торинов. Боги на моей стороне. Я…

В мое лицо полетели угли и пепел, и Эска бросился на меня сквозь это жалящее облако. Я пригнулся, но острие одного клинка скользнуло по моему плечу, а уголек задел лицо. Я зашипел и отпрянул. Эска последовал за мной.

– Ну давай же, Рах. Капитан Таллус говорил, что ты лучше меня. Так докажи.

Он высоко замахнулся, а я отбил второй его клинок, и, когда лязгнула сталь, все мысли улетучились. Подстегиваемый яростью, я оттолкнул его, клинки рассекли воздух. Его сабля задела мой бок, моя – его руку. Мы кружили, не спуская друг с друга глаз.

Цель не на острие меча, а в глазах. Так всегда говорил капитан Таллус.

Брови Эски дернулись, и он бросился вперед. Я пригнулся и отвел его клинок снизу, а свой вонзил ему в бедро. Брызнул ручеек крови. Эска мог бы сдаться, но прыгнул, как песчаный кот. Я потерял равновесие, и сталь чиркнула по моему бедру, прорезав кожаные штаны. Я в отчаянии отбил второй удар с такой силой, что сабля выскользнула из моей потной руки, утянув и клинок Эски. Клинки шлепнулись на землю за алеющими остатками костра.

Согнувшись пополам, Эска расхохотался, одной окровавленной рукой сжимая оставшийся клинок, а другой держась за непонятно откуда взявшуюся рану на боку.

– Сдавайся! – выкрикнул я с колотящимся сердцем и тяжело дыша. – Это твой последний шанс.

Он лишь засмеялся громче, и в полной тишине хохот прозвучал жутковато.

– Сдавайся.

– Нет.

Он взмахнул саблей над моей головой, я упал и перекатился по шипящим углям, наполнив воздух клубами дыма. Я ткнул клинком вслепую дрожащей рукой и чуть не выронил его. И услышал вздох. Эска снова засмеялся, тихо и хрипло.

– Чтоб тебе пропасть, Рах, – сказал он, и смех перешел в кашель. – Пошел ты в задницу.