Моряк сошел на берег

– Джерри... Этот поганый бармен из "Бичкомбара". Из этого заведения, где я встретила тебя... Я думала, что вернулся Уэлли, открыла дверь и впустила его. А он... он...

– Что он? – спросил я каким-то чужим голосом.

Корлисс поднялась и проскрежетала:

– Что, что? Неужели не понимаешь? И причем два раза... в моей собственной постели!

Я покачиваясь прошел в туалет, где меня и вырвало. Когда я вышел оттуда, я уже был таким трезвым, каким никогда не был.

– Почему же ты не позвала меня?

Она беспомощно развела руками.

– А что бы это дало? Ты все равно был пьян...

– Можно было позвать Уэлли.

– У него было оружие, и он пригрозил мне, что прикончит меня, если я только раскрою рот. – Корлисс перестала плакать и посмотрела на меня своими мокрыми от слез глазами. – Ты знаешь, что это такое? Ты знаешь, какое чувство испытывает женщина, когда ее берут силой? Знаешь, что она при этом чувствует – как морально, так и физически?

– О, ради бога, Корлисс! – взмолился я. – Не надо!

Но она продолжала, причем таким тоном, словно я был виноват во всем:

– Нет, ты этого не знаешь! Ты мужчина. Ты даже не можешь представить себе, что это такое! Не сможешь понять всего этого унижения, стыда и позора, какие испытывает женщина... – И она в дикой ярости заколотила руками. – Вы все животные! Все! Все!

Я обхватил ее руками.

– Где он сейчас?

Она ударила меня по ноге.

– Тебе-то что до этого? Ведь ты тоже мужчина!

Я дал ей пощечину. На этот раз сильнее.

– Где он?

Она всхлипнула.

– На моей кровати. Без сознания. Со своим револьвером под подушкой.

– Что ты собираешься делать?

– Прикончить эту свинью! – прошипел я.

В ее бунгало горел свет. Я увидел бармена еще сквозь решетчатую дверь. Это был тот самый парень, которого я видел в баре. Он лежал на кровати Корлисс и храпел. Его одежда была аккуратно сложена на стуле, словно там было ее место.

Я рывком поднял его с кровати и нанес сильный удар ему по губам.

– Вот тебе, подонок! Вставай! Сейчас узнаешь, что я с тобой сделаю!

Он пополз по полу на четвереньках, тряся головой, словно собака, вылезая из воды. Он был пьян, но не очень сильно. Даже больше казалось, что он, собственно, был не пьян, а нализался наркотиков. Возможно, выкурил парочку сигарет с марихуаной, чтобы влить в себя бодрости и смелости.

Вид у него был какой-то растерянный, и взгляд его блуждал от меня к Корлисс и обратно. Наконец, он словно плюнул ей в лицо:

– Потаскуха ты! И это на тебя похоже!

Правда, говорил он с трудом, и три передних его зуба качались.

Потом он опустился обратно на кровать, его правая рука скользнула под подушку и появилась снова с автоматическим револьвером 45-го калибра. Но поднять револьвер у него почти не было сил.

Наконец он все-таки поднял его и направил его на меня. Время, казалось, остановилось.

– А ты не мужчина, а подонок... Грязная свинья...

Позади меня, хриплый от гнева и страсти, раздался голос Корлисс:

– Покажи ему... покажи ему, Швед!

И я ему показал, еще до того, как он успел нажать на спуск. Мне самому показалось, что моя правая рука превратилась в молот, и я вложил в свои удары всю свою силу. Один из ударов попал ему в левый висок, и вся его левая половина головы оказалась разбитой, словно перезрелая дыня.

Этот же удар смел его с кровати на пол. Корлисс открыла рот, словно собралась вскрикнуть, но тут же его закрыла. Странное выражение появилось на ее лице. Она вытянула вперед верхнюю губу.

– Ты его убил, Швед!

Я тяжело дышал. Пот капал на мою волосатую грудь и скатывался еще ниже. Я потер одну руку о другую, видимо, одна из костяшек была сломана.

– Да, кажется, я с ним рассчитался!

Корлисс приоткрыла дверь и осторожно выглянула в сонный и пустынный двор. Ни в одном из бунгало не было видно света. Она закрыла решетчатую дверь, потом – внутреннюю и прислонилась к ней. Она так же тяжело дышала, как и я.

– Ты убил его... ты убил Джерри... – запричитала она.

Я почувствовал аромат, исходящий от нее.

– Да, он мертв.

– И все равно я рада этому, – неожиданно твердо заявила она. – Он заслужил этого... Но что нам теперь делать, Швед? Я имею в виду с ним?

Внезапно я почувствовал, что у меня подгибаются колени. Я присел на подлокотник кресла, чувствуя в желудке какой-то ледяной ком, и попытался отвести взгляд от трупа.

– Выход только один.

– Какой?

– Позвонить шерифу Куперу и объяснить ему что и как.

– Неужели ты думаешь, что они нам поверят? – вскрикнула она приглушенно. – Ведь тебя отпустили на свободу только под залог! И как раз за то, что ты слишком сильно избил еще одного... другого человека!